Девять бусин на красной нити - Александра Питкевич

– Конечно. К такому-то часу. А ты от чего вчера спать не легла, когда время было?

– Подушки моей на месте не было, – дед громко расхохотался, вытерев выступившие на глазах слезы.

– А он-то сам знает, как ты его называешь?

– Так это и не мои слова. – Усмехнувшись в ответ, я глотнула свежего зеленого чаю, которого мне не хватало в далеких мирах едва ли не так же сильно, как разговоров с любимым дедом. Немного помолчав, я продолжила уже более серьезно. – Как ты поживаешь, деда?

– Судя по твоим словам, у тебя есть сомнения, моя маленькая внучка.

Дед только снисходительно улыбнулся, надеясь свести все к шутке, но меня это не устраивало. Упрямо ожидая ответа, я чуть сощурила глаза. Видя, что отвертеться не выйдет, Курама вздохнул, переведя взгляд на сад.

– Не переживай, внученька. Мне ближайшие лет двадцать точно еще этот мир не покинуть, печенкой чувствую.

– Последние нити держат так крепко? – я любила своего деда едва ли не больше всех в семье, так как он единственный, даже больше чем отец, принимал меня такой, какая я есть от макушки до той самой левой пятки, о которой упоминал Хакон. Подумав об этом, я чуть усмехнулась. Это даже немного успокоило мои переживания за здоровье и жизнь деда.

– Крепко держат, внучка. Как канаты, – в голосе старого тенгу проскользнули печаль и какая-то обреченность. Не смотря на весь задор, с которым дед проводил дни, тенгу потерявший пару живет половиной души. Я это понимала, и не смотря на тоску, которая тут же расцветала в сердце от одной мысли о потере такого существа, я желала ему покоя. Видя нахлынувшую на меня печаль, дед усмехнулся, обняв большим крылом. Вдохнув, я ближе прижалась к гладким, блестящим перьям, позволяя себе почувствовать полный покой и защиту.

Дедовы крылья всегда пахли по особенному. Мне казалось, что сидя вот так, рядом, укрытая огромным крылом, одним, как мои оба, я попадаю в мир старого этикета и резких взмахов катаны за один неверный взгляд. Я слышала голоса монахов-отшельников и перезвон оружия.

– Все ли у тебя хорошо, моя маленькая внучка? – осторожно, согнув пальцы так, чтобы не поранить когтями, дед приподнял мне голову, взглянув в глаза.

– Да, – улыбка сама собой растянула губы, – правда хорошо, деда.

– Вижу. Глазки блестят. Хорошо. Тогда я не буду против. И отец твой согласен. Чем-то понравился ему этот великан. Даже сказать не могу, чем.

Прижавшись к теплому боку, я просто слушала глубокое дедово дыхание и низкий голос, стараясь напитаться исходящим от деда теплом и силой.

– А брат?

– О, Шиджеру вредничает, – и такая довольная улыбка на тонких губах, что мне даже стало немного жаль хримтурса. Братец мог быть очень изобретательным. Кроме того, Хакону могло достаться еще и за мою давнюю попытку утопить невестку в реке. – Он, кстати, уже забрал твоего великана. Опять до полночи.

– Как? – резко сев, сердито посмотрела на деда, – сказали же что тут, на тренировке с младшими.

– Был, да теперь нету. Не сердись. Шла бы сама мелких демонов в ущелье погоняла. Напрасно, что ли нарядилась? Небось, забыла уже, как катану в руках держать?

– За три дня забыть то, что столько лет учила? Это еще суметь надо, – встав и потянувшись, усмехнулась. Противостоять Шиджеру смысла не было. Если постараюсь как-то на него повлиять – может стать только хуже. – Пойду, молодняк в ущелье погоняю, что ли. А то и правда, вся деревянная.

– Натсуми, маска твоя где?

– Ой…

– Иди, подарок возьми, негодница, – шевельнул кистью, словно подзывал кого-то дед выдернул из пространства маску, бросив ее в мою сторону. С интересом и удивлением рассматривая предмет, поняла, что маска костяная! Как те, что носили тенгу еще лет пятьсот назад.

– Деда?

– Иди уже, – кажется, старик немного смутился моему шоку, а я и правда не могла поверить, что получила такой подарок. – Великан твой пусть потом посмотрит, эта из тех, к которым можно добавить немного его магии. Примерь.

Приладив к голове маску, почувствовала, как дыбом встали волосы а кожа на лбу практически приросла к кости. Ощущение было странным, словно маска желала как можно плотнее, глубже проникнуть под кожу и стать частью меня.

– Не сопротивляйся.

Фыркнув, тряхнув головой, немного теряя ориентацию от происходящего, позволила ночной сущности взять верх. Четыре вороньих пальца разорвали обувь, когти на руках удлинились, по крыльям прошла волна дрожи. Это ощущалось совсем иначе, я даже видела по-другому. Не прилагая усилий, могла рассмотреть тонкие нити, окутывающие весь сад, собирающиеся в огненный, слепящий шар в открытом павильоне, там, где сидел дед. Стоило только чуть напрячь глаза, как мне стали доступны не только нити, но и все узлы, туго стягивающие энергию красного тену. Еще небольшое напряжение – и глаза вернулись к обычному, только более четкому зрению.

– Деда?

– Я должен знать, что ты в безопасности, если позволяю покидать тебе родной дом. Иди, Натсуми. Иди. Испробуй обновку.

Резко взмахнув крыльями, еще более ярко и свежо чувствуя ветер, взвилась вверх.

Неделю. Семь дней мой грозный, хмурый братец не давал покоя Хакону. Я честно и молча переносила их попытки «наладить отношения» и «оценить друг друга», будучи занята дедовым подарком, но на очередном семейном ужине, когда удалось собрать всех вместе, не вытерпела.

– Долго вы еще планируете развлекаться?– разливая чай, как бы между прочим спросила, глядя на брата, – У нас не так много времени, а дел еще предостаточно.

– Мы еще не со всем разобрались, – без эмоций отозвался брат, протягивая чай своей супруге.

– Если ты хочешь, чтобы Хакон от начала до конца помог тебе расчистить ущелье – то не рассчитывай. Там работы на месяцы, а никак не на неделю.

– Об ущелье речи и не шло. Просто еще не все ясно, – упрямо заявил Шиджеру, пробуждая во мне кровожадные настроения.

– Дед, – призвала я на помощь более грозные силы. Отца, занятого делами, уже несколько дней не было в поместье, так что поддержки можно было ожидать только от Курамы.

– Вот всегда ты так. С тобой просто поговорить невозможно, Натсуми. Вечно ты за деда прячешься, – тяжело выдохнул брат, словно старик, уставший от выходок малых детей.

– А ты со мной разговариваешь сейчас или пытаешься ставить мне препоны?

– Успокойтесь. Оба. Натсуми в чем-то права. Если бы вы с Хаконом хоть немного с ней объяснились – она бы поняла. А ты не нападай на брата. Он только о тебе и беспокоится, а не о своих личных делай.

– И что же такое можно делать каждую ночь, что включает в себя заботу обо мне.

– Птица, не сердись, – вступил в разговор Хакон, – дело и правда нужное. Брат твой рассказывает моне и показывает важные вещи. О том, как быть с твоими сферами, с крыльями. Что делать, если ты заболеешь непростой болезнью. И как поступить, если ты не сможешь стать человеком. Как уберечься от твоего гнева, чтобы не было беды. Все то, что мне нужно знать, если ты будешь вдали от клана и некому будет позаботиться о тебе.