Мой обман - Ольга Тимофеева

— С чего ты взял, что это твой ребенок? У моего малыша такая непутевая мама, которая спала с двумя мужчинами и теперь не знает, кто отец…

Мне нельзя нервничать, но сдержать себя, чтобы не ответить, ещё сложнее. Я говорю правду, но знаю, что для него это не будет шоком. Он сам знал, что я встречалась и собиралась выйти за другого.

— Не говори так, Лер, — отвечает спокойно, не откликаясь на мои слова. — Со мной ты была после него. И с ним у вас ничего не получалось. Мне очевидно, что это мой ребенок.

— Миш, я и с ним была. Ты бы не был так уверен. Только тогда в машине ты явно дал понять, что твоя жизнь — не мое дело, так давай ты в мою не полезешь. Это не твое дело. Я не хочу, чтобы ты был рядом, только потому, что в тебе вдруг проснулись отцовские чувства. Дай мне спокойно родить, а потом даже тест на отцовство не придется делать. И так будет понятно, чей он. Поэтому пока можешь не напрягаться. Если это будет твой ребенок и ты захочешь его видеть, я не буду мешать. — Я ставлю точку и обхожу его, направляясь к двери, чтобы выпроводить. — Я устала, давай закончим этот разговор, — щелкаю замком и открываю дверь. — Могу я остаться одна?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Можешь.

Я открываю дверь и смотрю на очередь, что уже скопилась. Ну вот сейчас они уже начали придумывать, что мы тут делали.

— Только мы не закончили этот разговор, — говорит он четко, чтобы все понимали, что мы там делали, но не думаю, что это отмоет мою репутацию. Я закрываюсь и остаюсь одна. Включаю прохладную воду и умываюсь. Только сейчас смотрюсь в помутневшее от времени зеркало с паутинкой ржавчины в углу.

Бледная, волосы не мыты уже пятый день, под глазами круги, а в руках катетеры, я как наркоман и вряд ли такого человека можно хотеть. А принимать душ мне пока нельзя.

Я быстро делаю свои дела, чтобы не затягивать очередь и, еще раз умывшись, выхожу. Очередь увеличивается, а Миша как ни в чем не бывало стоит и милуется с какой-то девчонкой. Смеются, улыбаясь друг другу и разговаривают.

Зато я, как дура.

Мы встречаемся взглядами, но, когда вижу, как Миша целует девушку в щеку и прощается, отворачиваюсь и иду в сторону палаты. Не нужны мне такие посетители. После которых потом еще и сплетни будут гулять.

— Подожди, Лер, — догоняет меня, хотя я со своей скоростью всего на пару метров отошла. Между лопаток начинает гореть под сочувствующими взглядами всей очереди. Вот что за люди?! Им что, дело до того, как другие живут? Пусть бы со своей жизнью разбирались, со своими огородами, котами и лишним весом.

Миша, блин, тоже мне ухажер… От своих прав на него я, конечно, сама отказалась. Но это ведь не означает, что мне это приятно. И, когда снова подхватывает меня на руки и несет по коридору, хочется собрать вещи и выписаться отсюда. Моя репутация окончательно слилась в канализационную трубу, смешиваясь со всем остальным.

— Миш, отпусти, это уже не смешно.

— А я и не смеюсь. Тебе нельзя двигаться, мне Нина Ивановна сказала.

— Медленно и аккуратно можно. Отпусти. Ты уйдешь, а я как дура тут буду. Ты бы думал немного.

— А что такого? Подумаешь, поговорили в туалете, — усмехается и продолжает идти по коридору в сторону палаты.

— Тут же одни женщины, они нафантазировали уже себе, что мы там делали.

— А что мы делали? Мы разговаривали и, кстати, не договорили.

— Да, закрылись в туалете, а потом я выхожу, а ты уже целуешься с другой и меня опять несешь. У тебя гарем, что ли, тут детородный?

— А, — он тянет растягивая губы в улыбке, — ты из-за Оли?

— Я не знаю, кто это и мне все равно. Но женщинам тут скучно, вот и сплетничают. Истории разные придумывают. А мне потом красней из-за тебя.

— Это моя одноклассница. Мы с ней лет пять не виделись. Тоже на сохранении лежит. А ты что, ревнуешь? — поворачивает ко мне голову, заглядывая в глаза.

Этот, если захочет, все поймет, вру или нет, поэтому я отворачиваюсь, рассматривая светильники в коридоре.

— Вот еще, — делаю безучастный вид и высматриваю свою палату. А он продолжает наблюдать за мной, а мои щеки начинают гореть под зеленым взглядом.

— Тебя тоже могу поцеловать, чтобы не злилась, — и, не дожидаясь ответа от меня, касается губами щеки, задерживаясь на доли секунд.

Я оборачиваюсь и не знаю, как реагировать на это.

— Ты что делаешь?

— Целую, чтобы ты не чувствовала себя обделенной, — Миша смеется, заставляя и меня улыбнуться.

— В палате всех тоже будешь целовать?

— Ты из-за одной приревновала, а если их будет много, так вообще мне не разрешишь заглядывать к тебе, — усмехается, как ни в чем не бывало.

— Я не ревную и стой, это моя палата, и отпусти меня, пожалуйста, я сама зайду. Хватит уже дефиле по коридору.

— Пускай завидуют, — говорит тихо на ухо и открывает дверь.

Я не хочу видеть их вытянутые лица и прикрываю глаза. Ему смешно и весело. Скорее всего, он хочет поднять и мне настроение, но не думает о том, как я буду чувствовать себя после того, как он уйдет.

— Добрый день, — здоровается Миша со всеми в палате.

— А что, теперь такие услуги есть? — слышу удивленный голос.

— Простите, это индивидуальная услуга. Какая твоя койка? — Кивает мне, глядя в глаза. Так близко ко мне, что кажется, одним воздухом дышим.

— Вон та, — кто-то подсказывает ему, указывая на не застеленную кровать.

— Ого, у тебя место козырное. — Опускает меня на кровать и накрывает покрывалом. — Розетка есть, раковина рядом, из окна не дует. — Я спускаюсь, удобно укладываясь, и не могу не улыбнуться. Сколько плюсов он сразу нашел в моем расположении, хотя мне оно казалось худшим. — Я сейчас вернусь, схожу за ноутбуком, — Миша предупреждает меня и выходит из