Загадка тауматургии - Виктор Борзов

Фрея нахмурилась.

— Впервые слышу. Где это хоть находится?

— Юг империи. Кажется там недавно была война.

— Недавно? — округлила глаза старуха. — Да это было сотню лет назад!

— Вы согласны или нет?

— Глупый вопрос. Конечно! — поднялась Фрея, опрокинув стул. Пнула в бок и, стуча по деревянному полу каблуками, зашагала к выходу. Неожиданно встала и посмотрела через плечо на спокойно сидящую Селену. — Так и будешь сидеть здесь?

— Может кто захочет поговорить, — широко улыбнулась фея.

— Ты сама себя не обманывай. Кроме нас троих, остальным до тебя нет дела, — сказала напоследок старуха и захлопнула за собой дверь.

Селена закрыла глаза. Фрея была права. Из дюжины человек только трое: Джеймс, Фрея и Максвелл; что-то из себя представляли как практики. Остальные члены Кружка мистики и грез были обычными людьми, разбавляющими скуку снохождением. Завсегдатаи заведения Джеймса, чахнущие в огромных домах жены богатеев, деловые партнеры Максвелла и многие другие, попавшие в кружок по знакомству.

Она распахнула веки. Темная комнатка засветилась ослепительной белизной, словно солнце. Через дверь виднелись шесть черных силуэтов — члены кружка. Некоторые сливались в один размазанный комок, другие подергивались от энергичной жестикуляции.

«Похоже, разгорелся спор, — поняла Селена. — Но для начала».

Фея резко опрокинула в сторону стол и, вскочив со стула, вонзила острые когти в маленькую черную кляксу на светящейся стене. Пальцы прошли сквозь штору, как сквозь масло, и вдавили маленькое тело в камень.

Селена рывком вытащила из штор руку. В ладони извивался грызун. Овальное туловище покрывали темно-фиолетовые чешуйки, из головы торчала пара усиков, а темные глаза-бусинки в панике кружили. Восемь маленьких лапок пытались преобразить черную перчатку и высвободиться. Бесполезно. Селена восстанавливала руку и мешала нарушителю преобразиться самому.

— Одна из девочек Джеймса? — улыбаясь, спросила она. — Иль мальчик?

— Пусти, — послышался тонкий женский голос.

— Чтобы ты доложила все своему хозяину? — внимательно осмотрела Селена фею. Она мало знала о выживших после войны Горящих башен видах и чуть больше о нынешних животных. По виду фея напоминала смесь рыбы и таракана. От тела не отходило ни одного длинного жгутика.

«Как глупо, — мысленно вздохнула Селена. — Что Миди, что ты... Безрассудно лезть вместе с душой в кокон».

— Эта карга что-то замышляет против нас, — объяснила фея. — Я обязана рассказать.

— Вот как, — вдавила она когти в тело насекомого и нащупала внешний слой души.

— С-стой! Что ты творишь?

— На Сцене солнце выжгло тебе разум? Или вместе с травкой ты выщипала собственный рассудок?

— Ты... ты же фея! Мы почти семья! Мы...

— Мы-то? — округлила глаза Селена и посмотрела на душу нарушительницы.

Глубоко в теле насекомого пульсировал комок маны. С виду душа напоминала бурю, сжатую в небольшую сферу. На поверхности сотнями ураганов закручивались воронки, а между пробегали молнии. Селена присмотрелась внимательнее. По душе ровными рытвинами шли еле заметные швы, будто ее сначала разорвали, а затем сшили. Шрамы были тем, что делало фею феей.

В ушах защелкали ножницы. Селена в панике оглядела комнату. Потом впилась взглядом в сжатую в руке фею. Та извивалась, как обычно.

«Все хорошо... Кокон бы исчез после бегства Джеймса», — выдохнула с облегчением Селена.

— ... Мы не семья, — запоздало ответила она. — Ты просто очередной питомец Джеймса.

— Эй! Выбирай выражения! Думаешь, я делаю это по своей воле? — воскликнула фея. — Я просто хотела грезить как театралы! Хотела на Сцену! Как любая из нас... Как ты! Ты же тоже хочешь. Признай!

Она хотела. Безумно хотела вырваться из блеклого Закулисья. Хотела вновь вдохнуть прохладный воздух и ощутить на коже жар солнца. Последний раз Селена была на Сцене... давным давно.

Каждая страна вела летоисчисление по-своему, поэтому не было точного числа. А если и было, оно не имело бы никакого значения.

Селена встречалась с отцом Фреи, дедом Максвелла, бабушкой Джеймса и предками других участников. Она стояла у истоков кружка. И не только этого...

«Театралы, — подумала Селена. В глубине души слово отзывалось горечью. Как при упоминании давно умершего родственника. Когда-то она впадала в слепую ярость от одного упоминания театралов. В давние времена это помогало Селене не сойти с ума в пустом и забытом всеми мире. Но те времена прошли. Ненависть выжгла все чувства, оставила только холодную пустоту, в которой эхом отдавалась грусть. — Хотела бы я знать, о чем они думали».

Она сильнее сжала пальцы, погружая острые ногти глубже в душу феи.

— Эй! Эй! Я-я помогу тебе! Замолвлю словечко, — затараторила нарушительница. — Уверена, он даст тебе любое тело на выбор! Я упрошу его!

— Мне это не нужно. Я хочу на Сцену, но не таким образом.

У Селены было время. Феи не старели и не зависели от пищи. В Закулисье для них опасность представляли только вестники. Искажающие и разрушающие чудовища бродили по руинам когда-то разрушенного мира, как хозяева. Выискивали легкую добычу и в лучшем случае «откусывали» кусочек. А в худшем — извращали.

Несмотря на нависшую над каждой феей угрозу, Селена не спешила на Сцену. Она давно могла согласиться провести десятилетия в личине животного, скованного формулами. Но Селена желала большего.