Сказание об Иле - Альберт Иванович Калинов

Видения. Землянка

Илея открыла глаза, рыбак радостно обнял ее.

– Здравствуй, брат мой Сенака, наконец я тебя нашла, – слабым голосом прошептала девушка.

– Еще кто кого нашел! – не выпуская Илею из своих объятий, с нежностью возразил рыбак. – Ничего не говори, тебе сейчас надо поберечь силы.

– А где он? – Девушка взволнованно посмотрела на Сенаку.

– Кто он?

– Тот, кто был со мной и кого тоуркуны называли Хорзом.

– Когда я нашел тебя, ты была одна, не знаю, о ком ты говоришь.

Илея недоверчиво и очень внимательно снова посмотрела на рыбака, тот казался невозмутимым. Девушка приподняла голову и сильно прижала ладошки к лицу, словно пытаясь вспомнить сон:

– Не обманываешь ли ты меня, брат мой?

– Одна была ты там, я нашел тебя лежащей без чувств.

Не стал Сенака рассказывать, что видел, ведь пришлось бы ему тогда поведать обо всем. О том, как невольным свидетелем он стал тех событий тайных, о которых, возможно, Илея предпочла бы умолчать. И ему пришлось бы объяснять, как, ее спасая, он Хорза бросил, думая лишь об одном ― как ее спасти, Илею. Оправдываясь, Сенака, наверное, рассказал бы девушке о том, как пудовые железяки на ноге не давали Хорзу ни малейшего шанса вырваться из каменного плена. И наконец, что видел он, как выдавали ее замуж. И тогда Сенака решил обо всем молчать, предоставив девушке самой сделать выбор: рассказывать ли о том, что с ней случилось, иль все оставить в тайне?

Над гаванью поднималось огненное зарево. Темнело быстро, Илея все еще была очень слаба, но оставаться на ночлег здесь было попросту опасно. Вокруг то и дело шныряли какие-то подозрительные люди с баграми и секирами в руках. Девушка, держась за плечо Сенаки, теперь передвигалась сама. Рыбак не выбирал пути, ноги сами вели его, главное, подальше от гавани.

Сенака оглянулся – он все еще не верил своей свободе. Рыбак вспомнил, как там, у каменного логова, он дважды мог бы попасться в руки к врагам, но каждый раз ему достаточно легко удалось ускользнуть от них.

«Повезло…» – подумал Сенака и погрузился в раздумья.

В первый раз его остановили на выходе из каменного логова. Тоуркуны, те, что охраняли вход, спросили у него, что случилось там внутри и кого, скрывая от чужих глаз, несет он на руках? Сенака, не придумал ничего лучшего, как, вынув кхарский амулет и сунув врагам под нос, спросить с таинственным лицом, известно ль им чья эта вещь. Увидев реликвию, тоуркуны со страхом отступили. В другой раз его нагнали двое и стали выспрашивать, кто он такой и почему такой грязный. Один из тоуркунов поинтересовался, кого несет он на руках. Другой предположил, что он беглый узник, и прижал секиру к животу Сенаки. Тот же отвечал им: «Лекарь я, в скале пожар случился, на руках несу ведьму, что для тоуркунов открывала тайны, она угорела, и ей нужна помощь». И те двое, Сенаке поверив, отдали ему своего мула и циновку. Усадив девушку на мула, рыбак продолжил путь.

– Нам надо пробираться в Иль. Илея, знаешь ли дорогу ты к дому своему?

– Знаю. Но в Иль мы не вернемся. Нам надо найти какое-нибудь место и там переждать зиму.

– Нам нельзя останавливаться, нас обязательно будут искать, лишь только уляжется смута.

– Доверься мне, как раньше, я знаю, что делаю.

– Про нас не забудут и обязательно найдут, – пытался вразумить Илею Сенака.

– Верь мне! – Девушка взяла Сенаку за руку.

Хорошенько спрятав Илею, Сенака верхом на муле вернулся ночью в гавань. Прошли ночь, и день, и еще одна ночь, прежде чем вновь объявился Сенака. Он вел под узды мула, на спине которого громоздился тюк, в нем были кое-какие вещи и провизия. Рядом, шаркая ногами, подавленный и напуганный, брел старик— это был вязальщик сетей. Находясь в глубоком смятении, старый мастер разговаривал сам с собою, вздрагивая и постоянно оглядываясь. И тому виной были события в родной его гавани.

– У него есть родственница, она живет в трех-четырех днях пути отсюда к северу. По его словам, место там тихое и уютное. У нее и переждем зиму, – едва переведя дух и усадив старика на все еще зеленую траву, быстро проговорил Сенака.

– Да не родственница… – вдруг выйдя из душевного стопора, вмешался в его рассказ вязальщик. – Жена сводного брата моего двоюродного племянника. – Он в задумчивости поднял глаза, что-то прикидывая в голове, и, одобрительно кивнув, снова углубился в свои переживания.

Присев рядом, Илея обняла старика, и тот, всхлипнув, стал тихо бубнить что-то вроде того, что хорошо, что они его забрали…

– А откуда эти вещи? – Девушка показала на тюки.

– Украл, – буркнул Сенака.

Через четыре дня они были на месте. Большая постройка с крышей, обложенной мхом, поднималась вверх до макушек елей, бревенчатые стены уходили в землю на полтора человеческих роста и по этой причине не имели окон. По кругу постройку обступали невысокие скалы. Их тени почти круглосуточно заслоняли собой одинокое жилище, лишая его солнечного света.

Гостей здесь конечно же не ждали. Пышущая здоровьем женщина возилась с какими-то длинными высушенными листьями. Сначала очищала их от зерен и шелухи, а потом разделяла на тонкие волоски ― очевидно, готовилась прясть.

Рядом с ней крутились дети, они были настоящими сорванцами. Шумная ватага гоняла цаплю, по-видимому, с перебитым крылом. Та отчаянно пыталась убежать, быстро переставляя свои длинные ноги, дети не отставали. Наконец птица перешла на скачки, но и это не помогло, детвора улюлюкала и вприпрыжку неслась следом. Илея попробовала малышню сосчитать, но дети были настолько шустрые и вертлявые, что в конце концов она запуталась, остановившись на шести. Увидев незнакомцев, женщина приняла недружелюбную позу, но, заметив среди них вязальщика, расслабилась и уселась за прежнее занятие. В своих мыслях, она постоянно думала о куда-то подевавшемся муже, уж третья осень прошла, а его все не было.

Получив в качестве платы украденные Сенакой вещи и мула, хозяйка согласилась приютить всю эту компанию у себя, но поставила несколько условий:

– Кормить я вас не буду! Ты, – ткнула она пальцем Сенаке в грудь, – иди охотиться или лови рыбу. В лесу полно зверья, да и озер немало, а в них водится рыба. Мой муж там и зимой ее ловил, да и я… Не умеешь ― научу. Ты, родственничек, ― указала она на вязальщика, – будешь помогать мне по хозяйству, домишко-то прохудился совсем. – И, взглянув на старика, добавила: – И даже не вздумай мне здесь помирать. Навяжешь