Охотники на мамонтов - Сергей Покровский

— Уоми… — сказал Карась и остановился: на него глядело осунувшееся, похудевшее лицо с горящими, как бы воспалёнными, глазами. — Уоми, — повторил Карась, — что же будешь делать?

— Не знаю, — сказал Уоми.

— Ехал на край света. Искал невесту. Девушек сколько видел. Что же не сватаешь?

— Моя невеста не такая. Не похожа на этих.

— Бери какую-нибудь. Дальше посёлков больших нет.

Уоми молчал.

— В Свайном посёлке всякая за тебя пойдёт. Бери любую. Смотри лучше.

Уоми покачал головой: — Всех видел. Не такие они…

Набу и Карась присели на корточки. Некоторое время все молчали.

— Есть тут посёлки ещё по лесным речкам. Дойти можно. Есть там и девушки. Только желтолицые и по-нашему не говорят. Его спроси, — сказал Карась, показывая пальцем на сидящего молча Набу.

Набу улыбнулся и закивал лохматой маленькой головой.

— Нет, — ответил Уоми. — Моя невеста не такая, не желтолицая. Уоми найдёт её у Большой Воды.

— Ну, — сказал Карась, — пусть Набу теперь всё скажет.

Набу опять закивал головой.

— Есть, — сказал он и крепко зажмурил узенькие глазки.

— Что есть? — насторожился Уоми.

— Есть такая невеста.

— Желтолицая?

— Нет, белая! Совсем белая.

— Где? — спросил Уоми.

— Есть такое место.

— Где? Где? — заторопил его Уоми и даже вскочил со своей постели. — Может быть, далеко в лесу?

— Нет, у Большой Воды. Недалеко.

Уоми стиснул ему правое плечо:

— Говори!

— У Мыса Идолов. На лодке сутки надо грести…

— Ты был там?

— Бывал.

— И сам видел?

— Её никто не видит. Только Ойху. Никому её не показывает.

— Кто её отец?

— Ойху. Он хозяин Мыса. И всей воды хозяин. Страшный он. Мы его боимся.

— Воды хозяин? Как ты сказал? Хозяин Большой Воды?

— Всякой воды хозяин. Всякая вода его слушает. В озере, и в реке, и в туче вода. Что он скажет, то она и будет делать.

Уоми потёр себе лоб. Сбывается сон. Вот где найдёт он дочь Водяного Хозяина! Вот где дожидается девушка его снов!

— Как её зовут? — спросил он, удерживая порывистое дыхание.

— Сольда, а Ойху зовёт по-другому. Не позволяет ей показываться людям. Любимая его дочь. Не хочет никому её отдавать.

— Как же её увидеть?

— Не знаю. Живёт в доме на высоких столбах. Ойху к ней никого не пускает.

— Но ведь ты Уоми, — раздался вдруг голос Ходжи. — Другие не могут — Уоми может всё! Ему помогает сам Дабу.

Это было сказано с таким твёрдым убеждением, что Карась, который молча сидел в стороне, кивнул головой в знак полного согласия с Ходжей.

Уоми в волнении зашагал взад и вперёд перед шалашом.

— Уоми поедет, — сказал он.

— Берегись, — сказал Набу. — Ойху страшный. Мы его боимся.

Уоми быстро подошёл к Набу и обеими руками стиснул его узкие плечи:

— Набу, покажи дорогу на Мыс Идолов! Уоми поедет к своей невесте.

Набу замотал головой:

— Нет! Набу боится. Ойху узнает — велит убить. И тебя велит убить. Он страшный…

— Кому велит?

— Желтолицым. Они его слушают. Он страшный.

Неожиданный шорох заставил Уоми оглянуться. В шалаше, перед самым входом, полузакрытая сухими ветвями, стояла Кунья. Она была бледна. Глаза широко раскрыты, голые руки крепко прижаты к груди горностаевой безрукавки. Она почти высунулась из шалаша и с таким ужасом слушала Набу, как будто опасность грозила ей самой.

— Кунья! — невольно позвал её Уоми.

Но девушка мгновенно закрыла лицо руками и юркнула внутрь. Она сделала это так быстро, что Уоми не успел прибавить ни слова.

— Вот что, — сказал Карась. — Мы и без Набу найдём завтра дорогу. Старики и мужчины из посёлка опять поедут на Мыс Идолов.

— Зачем?

— Справлять праздник медведя.

— Они уже ездили, — сказал Набу, — да заторопились назад. Боялись, чужие будут разорять дома. Медведя привезли, а убить не успели. Опять поедут справлять медвежью свадьбу.

— Может быть, не захотят с нами! — заголосил Ходжа. — Но мы ведь породнились теперь, невест у них взяли. Сваты, а не чужие!..

Ходжа кричал с необыкновенной горячностью, хотя никто с ним не спорил.

Насилу успокоили раскричавшегося слепца и пошли объявить об отъезде всей дружине:

— Готовиться к походу! Ехать на Мыс Идолов!

Вечером, проходя мимо шалаша Гунды, Уоми увидел мать. Она сидела на траве перед входом, а около неё ничком лежала Кунья. Лицо она уткнула в колени Гунды. Плечи её вздрагивали, и ему показалось, что она плачет.

Гунда ласково и грустно гладила её по голове.

Из шалаша выглянула сестра Ная. Она тоже казалась встревоженной.

«Чего это они?» — подумал Уоми и остановился.

В это время кто-то громко позвал его. Это кричал Тэкту из шалаша, где они жили вместе с Карасём и Ходжей.

Тэкту только что вернулся с охоты. Вместе с товарищами они принесли богатую добычу. Тут был и жирный бобёр, и молодой олененок, которого они подстерегли около водопоя.

…Ночью Уоми опять снилась его девушка. На этот раз не совсем, как обычно.

Он увидел Каплю опять на берегу, но теперь будто бы это был берег Большой Воды. Она сидит на красном камне, и белые ноги её спущены в воду.

Прозрачные волны набегают и ласкают их. Она в белой меховой безрукавке. Голова покрыта бобровой шкуркой, а лица не видно. Уоми хочет заглянуть ей в глаза, но девушка закрывается ладонями и отворачивается.

«Когда откроешься?»

«Теперь скоро».

«Где ты живёшь?»

«Совсем близко».

Сильно забилось в груди сердце Уоми.

«Как же найти твой дом? Ты не сказала твоего имени. Ты не хочешь открыть лица».

«Вспомни. Ведь ты уже столько раз видел!»

Уоми с ужасом чувствует, что совсем позабыл её лицо. Ему нужно вспомнить. Он силится это сделать и не может. Тогда он быстро снимает с головы её меховую накидку, но она обеими руками закрывает лицо, и он видит только, что она со всех сторон закрыта рассыпавшимися волосами, светло-жёлтыми, как солома, как светлые волосы Куньи.