Дворянские гнезда - Нина Молева

Зато после Арбатской площади все менялось. В одном из вариантов «Детства» осталось описание: «…На Никитском бульваре было довольно народа, т. е. хорошо одетых господ и барынь. Я заметил, что Валахина на Никитском бульваре шла тише и стала говорить по-французски; когда же мы перешли площадь и взошли на Тверской, она стала грасировать и называть свою дочь не „Машенька“, как она называла ее на Пречистенском, не Мари, как она называла на Никитском, а „Мани“. Это меня поразило. Заметив по этим ее поступкам всю важность Тверского бульвара, я старался тоже и походкой, и осанкой быть похожим не на Николеньку, а на Никса, или что-нибудь в этом роде».

Но на той же Арбатской площади нельзя было не заметить явного оживления тетушек, вполголоса обсуждавших тему «бедной

Мари», покойной матушки. Они непременно обращали внимание на большой белый особняк в пролете Воздвиженки, который, как можно догадаться, в свое время принадлежал деду, отцу «бедной Мари». Но самый большой интерес вызывал огромный дворец с восьмиколонным портиком на Никитском бульваре, «по правой руке». «Голицынский», как многозначительно шептали за детскими спинами голоса. Голицынский… В конце концов стало известным, что Голицыным из этого дворца был первый жених «бедной Мари», венчания с которым она в свои шестнадцать лет так и не дождалась: он скоропостижно скончался от «простудной горячки» в канун их свадьбы.

Легенда поразила детское воображение. Позже Толстой скажет, что его мать жила одной любовью – к своему первому жениху и к нему, своему сыну, которому дала имя любимого. Вот только найти этого князя Голицына Толстому не удавалось, хотя он искал его в архивах вплоть до преклонных своих лет.

Но легенда не исчерпывалась чувством юной княжны Волконской. Это была достаточно сложная история, характерная для екатерининских лет. Дед Толстого по матери привлек к себе внимание особого рода Г. А. Потемкина. Молодой красавец, входивший в непосредственное окружение императрицы, он испытывал серьезные материальные трудности, чем и решил воспользоваться светлейший. Потемкин был известен своими необычными отношениями с красавицами племянницами, которых по окончании пылкого романа заботливо пристраивал за знатных царедворцев, обеспечивая богатейшим приданым. На этот раз наступила очередь Вареньки Энгельгардт, к которой дядюшка был особенно привязан, но которая со своей стороны не дарила его никакими чувствами, зато умела получать наибольшую выгоду.

Наметив в качестве кандидата в мужья Вареньки именно князя Волконского, Потемкин предложил разоренному молодому человеку ее руку и приданое. В отличие от других куда более состоятельных и знатных кандидатов, Волконский вскипел, по словам современников, наговорил светлейшему много лишнего, в результате чего испортил себе придворную карьеру и вынужден был навсегда переехать в Москву.

Между тем Варенька спокойно обошлась без помощи дядюшки. В то время, как светлейший находился в южных степях, занятый военными действиями, она вскружила голову молодому князю Сергею Федоровичу Голицыну, получила согласие на брак с ним от императрицы и поторопилась со свадьбой. Ее муж был известен двумя слабостями: отлично играл в любительских спектаклях, кстати сказать, вместе с отцом и дядей А. С. Пушкина, и пропадал на охоте. К этому теперь прибавилось обожание жены, оказавшейся ловкой и рачительной хозяйкой, к тому же заботливой матерью многочисленного семейства. За одиннадцать лет супружеской жизни Голицыны приобрели десятерых сыновей, которым Варвара Васильевна обеспечила превосходное воспитание. И все это в доме № 8 по Никитскому бульвару, сохранившемуся, хотя и в переделанном виде, до наших дней.

С дядюшкой Варвара Васильевна, теперь уже княгиня Голицына, легко сумела помириться, получить самые большие по сравнению с другими сестрами земельные владения в качестве «отступного» и в дальнейшем пользоваться влиянием светлейшего для устройства дел своих и своих друзей. В ее доме образуется литературный салон, где среди других читает свои «Оды» К. Ф. Рылеев. Варвара Васильевна издает вполне грамотные переводы с французского литературных произведений. У нее в доме на Никитском бульваре живет в качестве секретаря князя, но и учителя многочисленных сыновей сам И. А. Крылов. Она дает надежное убежище Г. Р. Державину, когда против него начинается сенатское расследование, и добивается назначения поэта статс-секретарем императрицы. «Златовласая Пленира», «Улыбочка», как с нежностью отзывается о княгине в своих стихах Державин, становится одной из наиболее уважаемых дам московского общества и… встречается с претендентом на свою руку в собственном церковном приходе.

Между тем уехавший в Москву разгневанный, но и лишившийся всяких служебных перспектив князь Волконский через много лет решается на брак с немолодой и не блещущей красотой княжной Трубецкой. Супруги поселятся в доме № 9 по Воздвиженке. У них родится единственная дочь Машенька. Ее станут прочить за одного из сыновей Голицыных, с которыми успеют близко познакомиться и подружиться. Обе семьи были счастливы: шестнадцатилетняя Машенька приняла предложение одного из молодых князей. Его неожиданная смерть действительно стала для нее трагедией. Только через шестнадцать лет княжна по настоянию родных согласилась стать женой графа Н. И. Толстого. Прожила она с мужем недолго, не очень, как казалось любимому сыну, счастливо и рано ушла из жизни.

У Льва Николаевича было достаточно оснований доверять семейной легенде. Начать с того, что дом Волконских существовал. Мать писателя вышла замуж сравнительно поздно – тридцати двух лет. Ее шестнадцатая весна совпала со смертью двадцатидвухлетнего князя Михаила Сергеевича Голицына. Не совпадали имена? Но от Л. Н. Толстого осталось скрытым, что этот четвертый сын Голицыных носил двойное имя Михаил-Лев. Обычно такие двойные имена появлялись вследствие каких-то обетов родителей или оберегов. Так или иначе, таинственный Лев существовал, и Марии Николаевне было тем легче назвать его потаенным именем собственного сына.

Характер строптивого деда послужил прообразом старого князя Болконского в «Войне и мире», а его дом стали называть в Москве домом Болконских. Правда, Л. Н. Толстой увидел это здание уже переделанным. Первоначальный дворец XVIII века с тремя выступами-ризалитами со стороны двора был перестроен в 1830-х годах в духе позднего ампира, а свой нынешний вид он приобрел еще позже – в конце XIX века, при владелице Карзинкиной, заказавшей его проект очень популярному в то время в Москве архитектору К. В. Терскому. Недалеко от Арбатской площади, на углу Большой Никитской и Малого Кисловского переулка, К. В. Терским вместе с начинающим зодчим Ф. О. Шехтелем был построен нынешний Театр имени Маяковского. Но и на этом переделки дома не завершились. Фасад его получил новую отделку в 1897 году, а десятью годами позже была пристроена полукруглая угловая часть. Последней владелицей дома стала числившаяся купчихой Мария Петровна Ассадуллаева. К этому времени от первоначального дворца сохранился в более или менее нетронутом виде парадный зал с колоннами, где происходили балы.

И все же Л. Н. Толстому удалось побывать в дедовском доме, который он назовет в «Войне и мире» «старым, мрачным домом на Воздвиженке». Шел 1858 год. Памятью об этом посещении стал образ Кити Щербацкой в «Анне Карениной» – такой увидел в бальном зале писатель юную княжну Прасковью Щербатову. Быть приглашенным к камергеру Николаю Гавриловичу и его супруге Елене Федоровне считалось в Москве большой честью.