Охотник за смертью. Война - Саймон Грин

– Считай меня параноиком, если хочешь, но не слишком ли мы доверчивы? То есть откуда мы знаем, что эти двое – хорошие? Потому что они так говорят и симпатично выглядят? Потому что мы видим персонажей, к которым с детства привыкли и любим? Но не будем забывать, что, по их собственному признанию, они просто дикие ИРы, которых создал и запрограммировал Шаб. И по всему судя, они вполне могут нас завезти на ритуальное жертвоприношение, где на нас навалятся все, пока мы еще живы.

– Нет, – ответил Финли. – Не думаю. Плюшевый Медведь так не сделал бы. Если бы он хотел нашей смерти, у него и у Козла была уже масса возможностей. Пока что они пытаются нас только заговорить до смерти. И вообще, если не доверять Плюшевому Мишке, кому же тогда доверять? Тут они оба качнулись на сиденьях – Эдвин резко снизил скорость, и теперь почти полз. Люди посмотрели вперед, но ничего не увидели. Плюшевый Медведь встал на сиденье и стал всматриваться вдаль, приложив лапу козырьком.

– Что там, Эдвин?

– Рельсов нет, кто-то опять их снял. Через несколько миль впереди.

– Не вижу, – возразил Финли.

– У нас глаза сделаны лучше человеческих, – пояснил Морской Козел. – Мы видим на много миль.

– Я вижу, – подтвердил Джиль. – Вроде бы ничего страшного. Мы можем их починить?

– Конечно! – сказал Эдвин. – Я теперь всегда вожу с собой запасные – на всякий случай. Если вы поможете, мы в час уложимся.

– Ладно, – решил Медведь. – Подвези нас так близко, как только сможешь, и там остановись.

Он снова сел, тяжело морщась. На этой круглой мохнатой морде такое выражение казалось неуместным.

– Не нравится мне это, – вдруг сказал он, обращаясь к Финли и Джулиану. – Здесь рельсы портить незачем – только чтобы помешать нам ехать. И поскольку Эдвин, Козел и я не стоим таких хлопот, это значит, что плохие игрушки узнали про вас. А это значит, что мы глубоко в луже.

Финли огляделся. Во все стороны тянулась зеленая равнина, открытая, пустая и безобидная.

– Вроде бы все безопасно.

Медведь вдруг испустил глубокое горловое рычание.

– Никогда этому не верь. В Стране Вечного Лета – никогда. Здесь все может быть не так, как кажется.

– И ты тоже?

– И я тоже. Я более не невинен.

Поезд медленно остановился, пустив облако пара. Плюшевый Медведь и Морской Козел спрыгнули и поспешили вперед. Люди чуть отстали, втайне радуясь возможности вытянуть ноги. Поезд и его вагоны на долгое путешествие рассчитаны не были. Медведь дал им сигнал оставаться на месте, пока они с Козлом исследовали повреждение. Эдвин нервно выдохнул пар и тут же извинился. Медведь склонился над снятыми рельсами и стал их задумчиво рассматривать. Полдесятка шпал было разбито, вокруг валялись осколки. На их месте остались в траве неглубокие ямы, где виднелась потревоженная темная земля. Медведь присел возле, и Козел, нахмурившись, протянул руку оттащить друга назад.

– Не так близко, Медведь. Мне это что-то не нравится.

– Тебе всегда все не нравится.

– И я всегда оказываюсь прав.

Раздраженный Медведь обернулся, и тут из развороченной земли вырвалась тряпичная рука и схватила его за лодыжку. Медведь тревожно вскрикнул и опрокинулся назад. Он стал вырываться, и владелец тряпичной руки вылез из ямы, выкопанной под снятыми рельсами, как червяк из яблока. Это была тряпичная кукла, сшитая из сотни разноцветных кусков, но в ней был и металл – большие стальные скобы, держащие все лоскутья вместе, как у тряпичного чудовища Франкенштейна. Лоскутное лицо искривилось яростью и ненавистью, когда кукла увидела людей у поезда, и тут ее рот широко раскрылся, разрывая стежки шва, и кукла завопила. В этом искусственном голосе слышались вполне человеческие эмоции – ужасный вой ярости и вечной вражды, от которого холодело сердце.

Медведь брыкался изо всех сил, но не мог высвободить ногу. Тряпичная кукла потянулась за ним и подняла еще одну руку с длинным мачете. Она зарычала на Медведя и с дикой скоростью обрушила на него мачете. Лезвие было в сантиметрах от головы Медведя, когда луч дезинтегратора оторвал эту руку у плеча и подбросил пылающую тряпку в воздух, но мачете она не выпустила. Морской Козел сунул лучемет обратно в карман шинели и бросился вперед. Медведь все еще яростно боролся с куклой, подмяв ее под себя, и у него из пушистой лапы вдруг вылезли острые металлические когти. С яростной силой он разорвал материю куклы, и в воздух полетели обрывки. Козел уже был почти рядом с ним, когда земля под снятыми рельсами закипела и забурлила, и еще с десяток тряпичных кукол полезли наверх, как нежить из могил.

– Не стойте столбом! – закричал паровоз Эдвин. – Помогите им!

– Черт побери! – Финли двинулся вперед с мечом в руке. – Тот, кто ненавидит Плюшевого Медведя – наверняка из плохих парней.

Остальные быстро последовали за ним, и вскоре возле снятых рельсов закипела битва. Тряпичные куклы были невероятно сильны и неимоверно ловки; их матерчатые конечности изгибались под невозможными углами. У них у всех было что-то вроде мечей или мачете – зазубренные клинки, покрытые старой засохшей кровью. Мечи повстанцев глубоко взрезали тряпичные тела, но не причиняли вреда. В воздух влетела набивка, но тряпичные куклы улыбались своей ужасной гримасой и напирали. Они извивались в страшных судорогах, нападая без малейшей паузы даже чтобы перевести вдыхание, полные безграничной ненависти. Джулиан ткнул одну из них туда, где полагалось находиться сердцу, и кукла только зарычала, насаживая себя на клинок, чтобы добраться до Джулиана. Тот уперся кукле ногой в грудь и выдернул меч. Кукла пыталась схватить его за лодыжку, и ему пришлось отпрыгнуть. Кукла ползла за ним, беспощадно улыбаясь, и Джулиан подумал, куда же бить эту чертову тварь, чтобы хоть как-то повредить.

Финли и Евангелина бились спина к спине. Умение Евангелины обращаться с мечом было весьма ограниченным, но быстрота и искусность Финли позволяла удерживать кукол на расстоянии вытянутой руки, пока Евангелина прикрывала ему спину. Она упорно резала и рубила, стараясь не проявлять ужаса, когда видела, как появляются все новые и новые куклы. Одну из кукол Финли выпотрошил резким боковым ударом меча, и был удивлен, когда из раны показалась темная жидкость. Кукла яростно вскрикнула, но продолжала драться с прежней силой. Джиль Дезсталкер очистил вокруг себя широкий круг – его огромная сила и длинный меч расшвыривали кукол во все стороны. Губу его кривила презрительная усмешка. Он, первый носивший звание Первого Меча Империи, должен драться с шайкой тряпичных кукол. А потом до него дошло, что, несмотря на все его усилия, он не причиняет им заметного ущерба и даже не очень их замедляет. Перед ним был враг, который отказывался падать и умирать, и холодок медленно пополз по спине Джиля, когда он понял, что не знает, чем их остановить.

Тоби и Флинн стояли далеко позади, снимая все на пленку. Камера Флинна летала над схваткой достаточно близко, чтобы все уловить, но при этом настолько высоко, чтобы ей не досталось. Тоби чувствовал, что надо бы и ему присоединиться, но успокаивал себя мыслью, что если трудно даже таким тренированным бойцам, то вряд ли от него будет польза. И все равно чувствовал себя виноватым.