Охотник за смертью. Война - Саймон Грин

– В том числе и кошмарные, – добавил Морской Козел. – Даже в особенности кошмарные. Никто не выходите из поезда, пока не остановимся. Тут вокруг города минные поля.

Люди переглянулись, но ничего не сказали, Эдвин подъезжал ближе, и Город Игрушек медленно рос, но ощущение странности не проходило. Это было как въезжать внутрь иллюстрации в детской книжке, или как если самому вернуться в детство. Кое-кто из людей стал себя оглядывать, будто проверяя, не становится ли он снова ребенком.

У границ города была колючая проволока, стена за стеной колючей проволоки, и стальные шипы поблескивали в заходящем солнце. На проволоке бесформенными клочками висели сломанные куклы и игрушечные медведи, и набивка свисала из них, как пушистые кишки. Медведь отвернулся – это было для него невыносимо. Он даже закрыл глаза лапой. Морской Козел смотрел на все это непроницаемыми черными глазами.

– Плохие игрушки нападают все чаще и чаще, – заметил он небрежно. – Иногда у нас не остается времени убрать даже наших убитых. А своих враги всегда забирают. Потом используют части. И оружия у них хватает, даже такого, которое разрушает наши центральные матрицы. Их снабдил Шаб. Для применения против людей, но... война продолжается. Сейчас, кажется, тихо, но скоро начнется снова. Как всегда. Они побеждают.

– Они ненавидят наш город, – сказал Медведь, опустив наконец лапу от глаз – поезд подъезжал к городскому вокзалу. – Сюда люди приезжали играть. Играть с игрушками.

– А здесь не осталось людей? – спросила Евангелина. – Может быть, в укрытиях? И боятся выйти?

– Боюсь, что нет, – грустно ответил Плюшевый Медведь. – Понимаете, здесь и начинались убийства. Когда игрушки впервые поднялись против своих подопечных – людей. Теперь это все закончилось. Мы прогнали плохие игрушки, а потом обыскали город в поисках уцелевших, но никого не нашли. Плохие игрушки искали их очень внимательно. Тогда мы собрали тела и похоронили их здесь, в городе. Похоронную службу отслужили, как могли, но у нас не было книг, и пришлось почти все придумывать самим. Все мы плакали, когда хоронили последних людей, а потом занялись уборкой в городе. Мы отмыли кровь и исправили все повреждения, которые смогли. И мы дали клятву умереть все до последней игрушки, но не дать обидеть человека, если он сюда придет, или вновь отдать город плохим игрушкам. Все это в надежде, что люди вернутся. И вы вернулись. Это ваш город, до последнего кирпичика и камня мостовой. Что скажете?

Люди поглядели на яркие дома, на большой вокзал с флагами и транспарантами, потом друг на друга.

– Ну, – сказала Евангелина, – это очень...

– Да, – подтвердил Финли. – Это очень.

– Я никогда ничего подобного не видел, – признался Тоби.

– Очень красиво, – твердо добавил Флинн. – Очаровательно.

Плюшевый Медведь нахмурился.

– Он вам не нравится. Почему? Ведь вы его построили. То есть его построили люди вроде вас и приезжали в нем жить.

– Сюда люди приезжали, чтобы снова стать детьми, – объяснил Джулиан. – Снова стать невинными, безгрешными и свободными от волнений, здесь вспоминали свои молодые дни, когда все было ярко и просто. Но мы, боюсь, мои друзья и я – мы потеряли способность снова быть детьми. Мы ее оставили или ее у нас забрали, но это было уже давно. Мы вынуждены быть взрослыми, делать то, что необходимо, и ни в ком из нас уже нет места для ребенка.

– Извините, – сказал Плюшевый Медведь. – Это должно быть для вас ужасно.

– Так и есть, – согласился Джулиан.

– Может быть, вы сможете каждый вновь открыть в себе ребенка, – сказал Морской Козел. – Здесь вы в безопасности. Мы вас защитим.

Последний ряд колючей проволоки остался позади, и поезд Эдвин важно запыхтел по путям вдоль огромной платформы, украшенной таким количеством флагов, вымпелов и лент, что странно было, как она не рухнет под этой тяжестью. И большая вывеска с названием станции – «Конец забот». На платформе густо, плечом к плечу столпились игрушки, радостно вопя при виде приближающегося поезда. Два духовых оркестра заиграли приветствие – две разные мелодии одновременно, спутались, перестали, заиграли снова, и каждый из них был решительно настроен переиграть соперника. Но им это быстро надоело, они побросали инструменты и начали тузить друг друга. Два оркестра катались по перрону, таская друг друга за уши, за носы, за волосы. Инструменты подхватили другие игрушки и начали играть каждая свое, но их заглушили громовые приветственные крики толпы при приближении людей.

А люди все как один теперь улыбались, даже Джиль. Плюшевый Медведь и Морской Козел вскочили на сиденья и триумфально махали зрителям. На платформе были игрушки всех видов, от древних до самых современных, и все – для маленьких детей. Ни военных игрушек, ни обучающих, ничего опасного или сложного. Они лезли друг на друга, чтобы лучше видеть, и смеялись, и махали, и кричали радостно, и люди тоже начали смеяться и махать им руками. Невозможно было удержаться.

Были там пушистые звери всех форм и размеров. Некоторые – скопированные с настоящих, другие изображали зверей, которые никогда не существовали ни на одной планете. Куклы в костюмах всех видов и времен, с раскрашенными лицами и яркими улыбками. Счастливые ковбои в обнимку с индейцами. Персонажи из мультфильмов, радостно подпрыгивающие. Все были так счастливы снова видеть людей, что еле могли вынести такую радость. Финли улыбался и махал рукой в ответ, но другую руку держал возле лучевого пистолета. Точно такие же куклы однажды восстали и перебили своих хозяев в черную ночь крови и мести. И Финли не мог удержаться от мысли, не эти ли яркие улыбки видели несчастные в последние минуты своей жизни. Если такие подозрения значат, что в нем больше нет ничего детского – что ж, он это переживет. Финли Кэмпбелл на собственной шкуре научился никому не доверять.

Поезд остановился, окутав себя клубами пара. Вместе с рассеивающимся паром стихли и приветственные клики, и на станции воцарилась почтительная тишина – столпившиеся игрушки смотрели на людей с радостным ожиданием. Плюшевый Медведь и Морской Козел вылезли из вагона и с важным видом пошли по платформе. Они заговорили одновременно, остановились и полыхнули друг на друга взглядом. Медведь показал на небо, а когда Козел поднял глаза, наступил ему на ногу. Козел запрыгал, схватившись за ногу обеими руками, а Медведь заговорил – громко, чтобы заглушить вопли Козла.

Люди слушали с вежливым недоумением. Они ожидали приветственной речи по случаю прибытия в Город Игрушек, но она была так пересыпана почти таинственными ссылками на людей и их священную способность все исправить, что скорее была похожа на молитву об избавлении. До Евангелины постепенно дошло, что игрушки видят в них спасителей, людей, которые сокрушат плохие игрушки и устроят все, как было и как должно быть. Они не знали, что эти люди пришли сюда, только чтобы найти еще одного из своего рода, а потом снова уйти. Она подумала, что случится, когда игрушки это узнают, и решила, что лучше им не знать. Нужно будет при первой возможности предупредить остальных.