Грань времени - Райса Уолкер

– О’кей. Неплохой апгрейд. – Я забираю пистолет и улыбаюсь ему. – Но не могу поверить, что ты купил мне девчачий пистолет. Перламутровая рукоять? Серьезно?

– У многих стрелков были пистолеты с перламутровыми рукоятками.

– И у кого же? – спрашиваю я. – Белль Старр[25]?

Он качает головой.

– Знаешь, давай я покажу тебе, как стреляет мой, а потом ты постреляешь из своего. Посмотрим, будешь ли ты по-прежнему называть его девчачьим пистолетом после того, как почувствуешь удар.

Он делает шаг вперед, целясь из пистолета в первую банку.

– Предупреждаю. Я далеко не снайпер. Будет хорошо, если я попаду хотя бы в половину из них.

Перед первым выстрелом я затыкаю уши пальцами, но на деле это оказалось не так громко, как я ожидала. Кирнан попадает пять раз, и мы выстраиваем банки обратно. Затем он справился с шестью, и после наступает моя очередь.

Теперь я уже не нервничаю так сильно. Думаю, что отчасти это связано с тем, что мы целимся в банки, и это больше похоже на игру, чем на что-то серьезное и опасное. А еще я начинаю привыкать к весу пистолета в своей руке. Я обхватываю его обеими руками и вытягиваю их перед собой, как это делал Кирнан. Начинаю целиться, но он останавливает меня.

– Ладно, у этой модели отдача меньше, чем у большинства пушек, но к ней все равно надо привыкнуть. Держи обе руки на одном уровне и немного согни локти.

Он делает шаг и встает прямо за моей спиной. Я резко выдыхаю, потому что знаю, что он вот-вот сделает всем известное движение, когда парень подходит вплотную и прижимается всем телом к девушке, чтобы показать ей, как держать оружие. Но он этого не делает. Я с облегчением выдыхаю, но теперь я вся в напряжении. Он меняет положение моих локтей, сначала правого, а затем левого, нежно касаясь моей обнаженной кожи. Меня пробирает дрожь, несмотря на его теплое дыхание, касающееся моей щеки.

– Ты точно в порядке, Кэти? Ты можешь не делать этого, если не хочешь.

Я тихонько рассмеялась и покачала головой, радуясь, что он неправильно понял язык моего тела. Сейчас я нервничаю вовсе не из-за пистолета. Слегка согнув локти, я прицеливаюсь и стреляю в первую банку.

Я промазала. На целый километр. Я бы не назвала отдачу пистолета ударом, но резкое движение все же застает меня врасплох, и я отхожу на пару шагов назад, натыкаясь на Кирнана.

Возможно, я слишком ему доверилась, потому что он, вероятно, знал, что так произойдет. И, хотя его руки приняли идеальное положение, помогая мне сохранить мое физическое равновесие, они вовсе не помогают моему эмоциональному равновесию.

Я ругаюсь себе под нос, отчасти раздраженная тем, что промахнулась, но в основном раздраженная своей реакцией на Кирнана. Почему его прикосновение вызывает такую сильную инстинктивную реакцию, что мне приходится каждый раз бороться с ней? Я напоминаю себе, что Трей ждет моего возвращения в таунхаусе, и заставляю себя отойти на несколько сантиметров.

– Не так просто, как кажется, правда?

– Вовсе не так просто, – бормочу я, прикусывая губу. – Никудышный выстрел. Как далеко летят эти пули?

– Прилично далеко, поэтому мы и стреляем в стену сарая. Хотя ты и там можешь промазать.

– О, ха-ха. Очень смешно. – Я снова поднимаю пистолет и стреляю. И промахиваюсь, но все же попадаю в доску, в результате чего все восемь банок падают на землю.

– Я победила, – говорю я ему. – Цель была в том, чтобы сбить банки, верно? Я сбила все восемь одной пулей. Меня не превзойдешь.

– Боюсь, что ты не так поняла, дорогая.

Он возвращает банки на место и делает шаг в сторону. На этот раз я попадаю во вторую банку. Я целилась в первую, но это уже прогресс.

Спустя час он научил меня перезаряжать оружие и находить предохранитель, и я начинаю целиться куда лучше прежнего. Я несколько раз подряд сбиваю шесть из восьми и, наконец, мне удается сбить все банки. Хитрость, по крайней мере для меня, заключается в том, что нужно задерживать дыхание, когда стреляешь, и, самое главное, представлять, что это просто игра. Если я вспомню, что в моей руке настоящее и потенциально смертельное оружие, мой прицел будет далеко не так хорош.

– Моя очередь, – говорит Кирнан, делая шаг вперед и сжимая губы в тонкую линию. На этот раз он сбивает семь, а затем снова шесть. И в следующий раз тоже всего шесть банок.

Я с успехом сохраняю невозмутимое выражение лица, но тут он так смотрит на меня и вскидывает брови, что в этот самый момент моя торжествующая улыбка все же выходит из-под контроля.

– Я часто играла в одну видеоигру под названием «Утиная охота», когда жила в Айове. Поэтому, наверное… – Я пожимаю плечами.

– Да, верно. Я отнесу их обратно в дом, – говорит он, слегка выпятив нижнюю губу в притворной гримасе. – Теперь, когда я безвозвратно унижен, ты обязана помочь мне восстановить мое мужское эго. Можешь уже начинать думать о том, как ты будешь это делать.

Я фыркаю на его удаляющуюся, широкоплечую спину, в которой эго хоть отбавляй, и задаюсь вопросом, кто подсунул ему Фрейда на пару десятков лет раньше времени. Я оглядываюсь в поисках мусорного ведра или какого-нибудь другого места, куда можно было бы выбросить искореженные банки, когда Кирнан подходит и натягивает мне на голову какую-то шапку.

– Что за…

– Меры предосторожности, – на нем надета такая же, напоминает кожаный шлем с длинными коричневыми отворотами, которые свисают на уши.

– Ты вылитый Дафна, – говорю я.

– Слышал оскорбления и похуже. Но лучше бы ты посмотрела в зеркало, перед тем как говорить мне что-то.

– И для чего же эти меры предосторожности?

Он ведет меня за угол, и мы входим в сарай. Колесо, которое я заметила ранее, прикреплено к велосипеду, очень напоминающему мамин, на котором я иногда катаюсь в Вашингтоне, за исключением странного цилиндрического предмета, прикрепленного под перекладиной, и нескольких дополнительных деталей, приделанных тут и там. В полуметре от него стоит еще один велосипед, точно такой же, если не считать плетеной корзины, привязанной к заднему крылу.

– Вообще-то это футбольные шлемы, – говорит он. – В 1905 году еще не было такого понятия, как мотоциклетный шлем, но я подумал, что ты ни за что не сядешь на него без шлема…

– Кирнан, это всего лишь велосипеды.

– Ну, по большей части да. Только с мотором, чтобы ехать быстрее. У меня есть машина в 1938 году, но мне показалось бессмысленным учить тебя водить здесь, потому что автомобили теперь часто меняются. Вот я и купил их. В сарае с ними ничего не случится еще пару лет, и…

Я вздыхаю, закрывая глаза. Я понимаю, зачем ему дом. Но велосипеды? Кирнан, кажется, живет в фантазии, в которой я остаюсь здесь с ним, в 1905 году, и брожу по сельской местности, катаюсь на лошадях, устраиваю пикники и все такое.