Грань времени - Райса Уолкер

– Ладно, я понимаю, почему гаечный ключ. Но зачем выбрасывать второй болт? – спрашиваю я.

– У них наверняка найдется гаечный ключ. Но вот подходящие гайку и болт им, вероятно, придется поискать.

– Эй, а это хорошая идея.

– А ты, кажется, удивлена.

– Нет, – говорю я, когда мы выкатываем велосипеды обратно на дорогу. – Это называется комплимент. Ты должен был кивнуть и сказать спасибо.

– Ах вот оно что? Буду иметь это в виду в следующий раз.

– Это довольно смелое предположение, не так ли? Мне следует не разбрасываться комплиментами, иначе они теряют свою ценность. И твое эго…

– Над которым ты бессовестно надругалась, обойдя меня в стрельбе и отказавшись от уроков езды на мотоцикле.

Я изобразила раздражение, когда он прервал меня.

– Как я уже говорила, твое эго не нуждается в раздувании.

Но когда я произношу эти слова, я понимаю, что не думаю так на самом деле. Время от времени я ловлю на себе его неосторожный взгляд, и в нем читается такая ранимость, что мне кажется, будто я смотрю на него восьмилетнего. Однако он явно наслаждается этими подшучиваниями, и для нас они, похоже, стали чем-то естественным. Таким естественным, что я не могу не задаться вопросом, вел ли он себя так с другой-Кейт. Думает ли он то же самое, что и я, о Трее – что мы так легко вернулись к нашим старым (по крайней мере, для меня) и знакомым привычкам? Или теперь, когда мы уже провели какое-то время вместе и он узнал меня лучше, видит ли кого-то, кто только выглядит как та девушка, которую он любил?

Он смеется.

– Ах, но я ведь всегда могу рассчитывать на то, что ты воткнешь в меня булавку, если я раздуюсь, как воздушный шарик.

И, наверное, это и есть ответ на мой вопрос.

Шестой мост, как и два предыдущих моста, представляет собой простые деревянные перекладины, расположенные с большими промежутками, сквозь которые видна мутная вода под нами. Мы перекатываем велосипеды по перекладинам, и Кирнан говорит:

– Если полагаться на мой предыдущий опыт с южанами, они могут предложить нам еду и питье. И, поскольку мы только предполагаем, что Сол еще не был здесь, я бы предложил нам избегать принятия в пищу того, что могло бы соприкоснуться с водой из их колодца, то есть практически всего. Если они предложат что-нибудь, ответим им таким же радушием. На дне корзинки лежит пакет с конфетами. Сомневаюсь, что эти дети часто видят сладости, и Джесс дал мне их с запасом на целый год.

– Надеюсь, это не те мерзкие штучки из шандры, – говорю я, и по его ухмылке ясно, что именно так сказала бы другая-Кейт.

Примерно в пятнадцати метрах от моста тропа изгибается, а деревья редеют, открывая вид на небольшое скопление зданий. Дома окружены кольцами сельскохозяйственных угодий различных оттенков зеленого и желтого. Угодья окаймлены со всех сторон густыми лесами, такими же, как и те, что были позади нас. Два мальчика и девочка постарше играют в мяч на одном из полей впереди, примерно на полпути к деревне. Похоже, они играют в прятки с собакой, какой-то короткошерстной смешанной породы.

– Дети, – ровным тоном произносит Кирнан.

– Да.

– Они призраки, Кейт. Мы должны думать о них как о призраках. Мы не можем ничего с этим сделать, поэтому…

– Ладно. Призраки.

Пес либо услышал нас, либо учуял наш запах, потому что внезапно развернулся и с громким лаем бросился вниз по тропе.

Девушка бежит за ним.

– Бул! А ну возвращайся сюда!

Бул, к счастью, гораздо меньше, чем доберманы киристов. Он как минимум наполовину бостонский терьер, с выпученными глазами, тигрово-белой шерсткой и с уверенностью хоть отбавляй. Он останавливается примерно в трех метрах от нас, и Кирнан ставит свой велосипед впереди моего, используя переднее колесо как барьер.

Девушка, которая при более близком рассмотрении оказывается всего на пару лет моложе меня, бежит за ним вслед, а мальчики следуют за ней по пятам. Это близнецы лет семи-восьми, с рыжевато-белыми волосами, падающими на глаза, сплошь покрытые веснушками и одетые в комбинезоны. Две пары глаз прикованы к нашим велосипедам.

Очень живые призраки.

– Бул, я сказала стоять! – Лай не утихает, пока она не кричит: – Плохой мальчик! – В этот момент все будто замерло. Лай Була превращается в визг, и он отскакивает в сторону, оставляя тонкий мокрый след на земле под собой. Я сомневаюсь, что эта девушка била его, но кто-то точно делал это, и я почти уверена, что этот кто-то в тот момент кричал: «Плохой мальчик!»

Девушка оттягивает пониже свое платье, которое ей слишком узко и на несколько сантиметров короче нынешней моды, и заправляет прядь длинных белокурых волос за ухо, в то время как ее бледно-голубые глаза немного настороженно скользят по нам. Она смотрит на мою юбку-шорты, на велосипеды, затем задерживает взгляд на Кирнане. Ее лицо розовеет, а глаза снова устремляются на меня.

– Не волнуйтесь. Бул не кусается, – говорит девушка.

Словно желая доказать ей, что она ошибается, Бул издает напоследок слабый рык и впивается зубами в мяч, который она держит.

Мальчики кивают, и один добавляет:

– Но он будет путаться под ногами, если у него появится возможность понюхать там, где вы, вероятно, не захотите быть обнюханными.

– А еще пописает на ваши башмаки, – говорит другой мальчик.

– Джексон, заткни свой противный рот. И ты тоже, Верн. Здесь дамы.

Верн, или, по крайней мере, я думаю, что это тот, кого она назвала Верном, нахально улыбается ей:

– Я вижу здесь только одну леди, Марта. А ты обычная девчонка.

Марта выдергивает мяч из зубов Була и швыряет его в мальчика, но тот уворачивается.

– И ты даже бросаешь как девчонка.

Второй мальчик хлопает его по плечу и говорит:

– Молодец, Джек! – и после они оба бросились в сторону деревни. Бул с тоской провожает их взглядом, но в конце концов решает остаться с Мартой.

– Вы нездешние, – говорит она. Это не вопрос, а скорее констатация факта. – Вы из того университета, что в Атенсе?

– Да, мэм. Я Мэттью Данн, а это моя невеста, Кейт Келлер. Она учится в Институте Люси Кобб. – Мы заранее обсудили, что его звучащее по-иностранному имя и моя двойная фамилия только добавят нам странности, но эта часть про невесту – его импровизация. Возможно, он прав, поскольку помолвка оправдывает нашу прогулку наедине, без компаньонки, но все равно это звучит странно.

– Марта Фаррис. – Она немного склоняется в подобии реверанса. – Эти мальчики – мои двоюродные братья, Джексон и Вернон. Простите их, мисс, у них нет ни капли хороших манер. Мы стараемся, но они никак не прислушаются.

– Ничего страшного. Я встречала и похуже, поверь мне, – отвечаю я с нервным смешком.