«Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе? - Андрей Смирнов

В ходе войны эффективность советской истребительной авиации – как признают и немцы – неуклонно возрастала. Однако исходный уровень был настолько низок, что действие всех вышеперечисленных факторов продолжалось – хотя и во все уменьшавшейся степени – до конца войны.

Первопричиной же меньшей по сравнению с немецкой эффективности советской истребительной авиации следует признать общую промышленную, техническую и культурную отсталость СССР по сравнению с Германией. Известно, например, что отставание советских истребителей от немецких по скорости, скороподъемности и вертикальной маневренности непосредственно объяснялось:

а) отсутствием в СССР мощных и в то же время надежных авиационных двигателей;

б) отсутствием на советских машинах автоматического управления винтомоторной группой;

в) нехваткой в СССР алюминия и вынужденной заменой последнего в конструкциях самолетов деревом (что утяжеляло конструкцию в силу меньшей удельной прочности дерева);

г) недостаточной по сравнению с немецкими технической законченностью конструкций советских истребителей.

Все это, в свою очередь, обуславливалось:

а) отсутствием достаточного опыта в создании авиационных двигателей и автоматических устройств;

б) отсутствием высокоточного оборудования на моторо– и приборостроительных заводах;

в) низкой культурой производства в моторо– и приборостроении;

г) поздним началом развития в стране цветной металлургии;

д) слабостью научно-экспериментальной базы советского самолетостроения по сравнению с немецким532;

е) более низким по сравнению с немецким уровнем организации конструкторско-проектной деятельности и культуры проектирования самолетов.

К примеру, если немцы к началу 40-х гг. прекрасно осознавали значение, которое имеет для повышения скорости самолетов внутренняя герметизация, то «у нас, – отмечает служивший тогда в НИИ ВВС В.И.Алексеенко, – над этим никто не думал потому, что просто некому было по тем временам думать». Когда советские авиаинженеры изучали в 1940 г. закупленные в Германии самолеты, они вначале вообще не могли понять, зачем немцы тщательно герметизируют резиной «каждый лючок, каждый проем»...533

В конечном счете все упиралось в нехватку в СССР опытных научных и инженерных кадров, в нехватку квалифицированных рабочих, в низкую техническую культуру населения – обусловленную, в свою очередь, низкой общей культурой советского общества.

В этой низкой общей культуре следует искать и корни низкого профессионализма советского авиационного командования. Ведь и приверженность его к малоэффективным, расточительным, но немудрящим способам использования истребительной авиации, и противоречащие азам тактики и здравому смыслу тактические решения – все это обуславливалось не столько нехваткой специальных знаний, сколько присущим многим советским авиационным командирам антиинтеллектуализмом – нежеланием или неумением применять полученные знания на практике, напрягать свою мысль, анализировать ситуацию и искать адекватные ей решения. А это, в свою очередь, было закономерным следствием недостаточности полученного ими общего образования, которое только и вырабатывает привычку к систематической умственной работе, к анализу, размышлению над вновь полученной информацией с целью использования ее в своих интересах, дисциплинирует ум и формирует культуру мышления.

Нехваткой культуры мышления – не позволяющей принимать поверхностные решения, – т.е., в конечном счете, все той же нехваткой общей культуры у государственного и военного руководства СССР следует объяснить и порочную систему подготовки советских летчиков-истребителей. Ведь предпочтение здесь количества качеству – это и есть образец поверхностного подхода к решению проблемы создания сильной истребительной авиации.

С учетом всего этого удивляться приходится не тому, что несравненно более многочисленная советская истребительная авиация, потеряв в 6 раз больше машин, чем немецкая, сбила в 2,5—3 раза меньше самолетов, чем та, и существенно затруднила действия ударной авиации противника, только обретя численное превосходство над немецкой на целый порядок, – а тому, что она вообще могла воевать против германского противника. И завоевание советской истребительной авиацией в середине 1944 г. господства в воздухе было, безусловно, победой экономики СССР и его союзников, победой руководителей СССР как организаторов экономики – но никак не победой советского военного искусства или советской техники.

В этой части речь пойдет об «авиации поля боя», т.е. об авиачастях, предназначавшихся для непосредственной поддержки своих войск на поле боя. В СССР эти авиачасти входили в состав штурмовой авиации; в Германии – вначале в состав бомбардировочной (эскадры пикирующих бомбардировщиков – Sturzkampfgeschwadern – и скоростных бомбардировщиков – Schnellkampfgeschwadern) и истребительной (эскадры штурмовиков – Schlachtgeschwadern – и истребителей-бомбардировщиков – Zerstцrergeschwadern), а с сентября 1943 г. – в состав штурмовой авиации.

В первые недели войны бóльшая часть штурмовых авиаполков советских ВВС была вооружена истребителями И-15 бис и И-153, но еще до конца 1941 г. последние были вытеснены спроектированным в ОКБ С.В.Ильюшина и выпускавшимся с марта 41-го штурмовиком Ил-2 – который оставался единственным типом самолета советской штурмовой авиации практически до самого конца войны. Лишь в апреле 1945-го и лишь в трех штурмовых авиаполках (108-м и 118-м гвардейских и 571-м) начал применяться еще и запущенный в серийное производство осенью 1944 г. штурмовик Ил-10.

Пожалуй, ни об одном советском самолете Великой Отечественной войны не писали в столь хвалебных тонах, как об Ил-2. Боевая работа его оценивалась как исключительно эффективная; в подтверждение обычно приводились впечатляющие цифры уничтоженных танков, автомашин, орудий, солдат и офицеров и т.п. – а также восторженные отзывы пехотинцев, в чьих интересах действовали «горбатые» (как дружески называли в Красной Армии Ил-2 из-за резко выступавшего над фюзеляжем фонаря кабины). В качестве особенностей, обусловивших успех ильюшинского штурмовика, назывались мощное стрелково-пушечное вооружение, надежное бронирование («летающий танк»!) и исключительная живучесть конструкции. В своих попытках проверить и уточнить эти оценки мы будем опираться прежде всего на монографии В.И.Перова и О.В.Растренина – первые в нашей литературе детальные исследования боевого применения конкретного типа самолета на советско-германском фронте.

Сразу же отметим, что приводившиеся в отечественной литературе цифры потерь врага в живой силе и технике от ударов Ил-2 многократно завышены. Ведь почерпнуты они не из документов стороны, подвергавшейся этим ударам, а, как правило, из донесений и отчетов советских авиационных частей, соединений и объединений. А эти источники крайне недостоверны. Во-первых, в основе их лежат доклады экипажей Ил-2, вернувшихся с боевых заданий, – а экипажи по определению не могли привезти точные сведения об уроне, нанесенном ими противнику. За считаные секунды (пока осуществлялся заход на цель) они просто не успевали заметить и точно сосчитать все уничтоженное ими – да зачастую не могли ничего и рассмотреть. «На выходе из пикирования пытаюсь увидеть результаты работы группы, – описывает типичную ситуацию бывший летчик 103-го штурмового авиаполка К.Ф.Белоконь, – но это невозможно: там, где только что шли танки, дорога в сплошном дыму»1. Еще более красноречива запись в дневнике воздушного стрелка Г.Доброва из 198-го штурмового: «Выходим из пикирования. Вижу разрывы бомб, цель застилает дым и пыль. Что там творится? После войны разберемся, что к чему?»2 Как правило, экипажи преувеличивали свои успехи: сказывались как естественное желание причинить врагу как можно больше вреда (побуждавшее искренне верить в свой успех!), так и стремление представить свои действия в лучшем свете...