«Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе? - Андрей Смирнов

Во-вторых, часть сведений о боевой работе Ил-2, содержащихся в донесениях и отчетах частей, соединений и объединений советских ВВС, просто выдумана (sic!) теми, кто составлял или утверждал эти документы. Командованию ведь тоже хотелось похвастаться своими успехами – и оно зачастую «подправляло» (естественно, в сторону увеличения) цифры потерь врага, указанные в докладах экипажей или нижестоящих штабов, а то и вовсе дописывало за них. Например, «в подавляющем числе донесений полков», участвовавших в нанесении авиаударов по войскам 2-й танковой группы вермахта на Брянщине 30 августа – 11 сентября 1941 г., не содержалось «точных данных об уничтоженных и поврежденных немецких танках, бронемашинах и т.д.» – указывалось лишь «отмеченное экипажами количество больших взрывов и пожаров или же (в редких случаях) число прямых попаданий [...] в танки, автомашины и т.д.». «Но в донесениях штабов соединений уже вовсю фигурировали сотни уничтоженных солдат и офицеров противника, десятки танков, бронемашин, орудий и другой боевой техники». В общем, истинные потери 2-й танковой группы от ударов с воздуха оказались завышены в 2—5 раз...3 А вот другой типичный пример. Нанеся 6 мая 1943 г. удар по аэродромам Орел-Центральный, Лаврово и Хмелевая, экипажи 58-го и 79-го гвардейских штурмовых авиаполков доложили об уничтожении и повреждении на земле до 10—11 немецких самолетов, штаб 2-й гвардейской штурмовой авиадивизии, отчитываясь перед штабом 16-й воздушной армии Центрального фронта, сообщил уже о 17 самолетах – да еще и оговорил, что, по докладам прикрывавших «илы» летчиков-истребителей, на аэродромах горело аж до 80—110 самолетов. («Интересно, – замечает О.В.Растренин, – что могли подтвердить истребители, если они, как это следует из докладов штурмовиков, да и самих истребителей, над аэродромами не были, а «болтались» в стороне»?..) Ну, а штаб армии доложил командующему ВВС Красной Армии об уничтожении и повреждении на трех аэродромах «до 54» самолетов...4

Не могут считаться достоверными и показания военнопленных. Помимо стремлении пленного говорить то, что приятно было бы слышать тем, от кого зависела его участь (см. об этом в главе I настоящей работы), он редко мог быть достаточно информирован о понесенных его подразделением, частью и тем более соединением потерях. Почему-то никто из отечественных исследователей, ссылающихся на показания вроде тех, что дал об ударах Ил-2 по немецким колоннам на шоссе Могилев – Минск в конце июня 1944 г. ефрейтор А.Фридрих («[...] Потери при налетах часто равнялись 50—60%. Считаю, что в нашей колонне до 50% всего состава было потеряно от налетов русских самолетов...»5), не задается вопросом: а откуда ефрейтор рабочего железнодорожного батальона мог знать о величине потерь в колоннах других частей? В том кромешном аду, который представляли собой дороги минского «котла», эта информация наверняка не доходила и до командира части... Допускать, что, едва придя в себя после бомбежки, Фридрих (обуреваемый, видимо, заботами о нуждах будущих историков) первым делом бросался считать потери в растянувшихся на километры колоннах (самовольно покидая при этом расположение своей части!), по меньшей мере наивно... А кто докладывал другому такому «информатору» – ефрейтору 394-го мотопехотного полка 3-й танковой дивизии вермахта, – что в результате налета Ил-2 на его батальон 6 июля 1943 г. на южном фасе Курской дуги погибло 120 человек и сгорело 90 автомашин?6 Разве он был командиром батальона или полка? Или он тоже ради блага будущих историков в огне невероятно напряженной Курской битвы находил силы и время бегать по расположению части и считать убитых?

Правда, с 1943 г. в распоряжении советского командования были и материалы объективного контроля – фото– или кинопленки. В группу Ил-2, вылетающую на боевое задание, все чаще стали включать штурмовик с фото– или кинокамерой; замыкая боевой порядок, он должен был фиксировать результаты удара. Однако и здесь не было гарантии, что все уничтоженное «горбатыми» попадет в объектив. Кроме того, добавляет воевавший в 198-м и 62-м штурмовых авиаполках А.Н.Ефимов, «фотография может не получиться. Момент съемки не всегда совпадал со взрывом. Зачастую и дым застилал результаты бомбежки»7. Да и такую фотографию привозили не из каждого вылета: оказавшись в гуще зенитного огня, летчики подчас забывали включить фотоаппарат или решали, что им «не до съемки», а самолеты-фотографы (вынужденные лететь с постоянной скоростью на одной и той же высоте) легко сбивались. На некоторые «илы» (например, в 566-м штурмовом авиаполку 277-й штурмовой авиадивизии 13-й воздушной армии Ленинградского фронта) в 1944—1945 гг. ставили фотокинопулеметы – но они фиксировали лишь то, куда легли пулеметные и пушечные трассы. Наконец, и командование наверняка не считалось с данными фотоконтроля, если они не обеспечивали нужных для донесения «наверх» цифр... Так или иначе, в донесениях авиаторов потери врага от ударов Ил-2 преувеличивались и после 1943-го. Это было выявлено наземными проверяющими – выездными комиссиями штабов авиадивизий, воздушных армий и НИИ ВВС по установлению реальной эффективности действий штурмовой авиации (в 1943—1945 гг. уже имелась возможность обследования районов, по которым работали Ил-2: это было время общего отступления противника). Так, комиссия штаба 230-й штурмовой авиадивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, выехав в места, где в начале Восточно-Прусской операции, 16—20 января 1945 г., действовали «илы» этой дивизии, установила к 31 января, что «количество уничтоженной техники, обнаруженной в процессе осмотра», составляет всего 30% от цифр, указанных в донесениях штадива. Например, в районе дорог Виленберг – Гросс-Вальде, Ортельсбург – Альт-Кайтуш и Пшасныш – Грабово – Кайтуш штурмовики уничтожили и повредили не 19 (как значилось в донесениях), а 9 танков; не 18, а 3 орудия; не 85, а 18 автомашин и автобусов; не 2, а 1 паровоз; не 25, а 6 железнодорожных вагонов. Соответствующими действительности оказались лишь сведения об уничтожении одной самоходки и о разрушении одной переправы8. Выяснить, действительно ли было уничтожено «510 солдат и офицеров», не смогла, естественно, и комиссия; понятно, что столь точную цифру не дала бы и никакая фото– или киносъемка...

Огромная завышенность официальных советских данных о результатах действий Ил-2 обнаруживается и при обращении к немецким источникам. Так, из списков потерь германского ВМФ видно, что за всю войну враг не потерял в Балтийском море от ударов советской авиации ни одной подводной лодки – и что, следовательно, утверждения о потоплении «горбатыми» на Балтике только за полтора месяца 1944 года четырех субмарин не соответствуют действительности9. По данным немцев, в ходе Керченско-Эльтигенской операции, с 1 ноября по 8 декабря 1943 г., «илы» 11-й штурмовой авиадивизии ВВС Черноморского флота потопили только 14 и повредили 6 кораблей и судов – а не 43 и 58, как доложил штаб дивизии...10 Результаты ударов 1-го гвардейского и 2-го штурмовых авиакорпусов 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта по аэродромам Хуши и Роман под Яссами 29 мая 1944 г. советская сторона завысила и вовсе в 12 раз, а результаты налета «илов» 215-го штурмового авиаполка ВВС Западного фронта на аэродром Смоленск-Северный 15 сентября 1941 г. – в 15 раз. Согласно немецким источникам, в первом случае «илам» удалось сжечь или повредить только 5 самолетов (а не около 60, как значилось в советских донесениях), а во втором не удалось уничтожить ни одного из 15 занесенных тогда на счет полка немецких бомбардировщиков (лишь взорвать склад боеприпасов)...11