Враг мой - друг мой - Сергей Самаров

* * *

Полковник Раскатов обычно, проснувшись, не помнил снов, но четко ощущал настроение того, что он во сне видел. То есть спросили бы у него, что снилось, он бы сказал: что-то хорошее... Или же наоборот: что-то плохое... И в этот раз сны тоже были какие-то, но какие, он вспомнить не мог. Снилось что-то энергичное, движущее, толкающее, но при этом тонкое, легко разрушимое...

С таким настроением полковник проснулся, посидел около минуты в кровати и стал одеваться, чтобы пойти в умывальник. Полковнику почему-то казалось стыдным ходить перед солдатами в трусах, хотя вчера они перед ним ходили и не стеснялись...

В соседней офицерской комнате было тихо. Похоже, Макаров и Тихонов еще не проснулись. И солдаты в казарме спали после бессонной ночи, только дневальный, обходясь без традиционной уставной тумбочки, вытянулся при виде полковника по стойке «смирно». Раскатов махнул рукой, разрешая расслабиться.

В умывальнике никого не было, и Василий Константинович мылся долго и с удовольствием. А когда вышел из умывальника, то услышал, как из раскрытой двери канцелярии доносится звонок его мобильника. И поспешил на зов трубки, одновременно заметив, что звонок разбудил кого-то в соседней комнате, дверь в которую начала открываться, но кто проснулся, майор или старший лейтенант, он не увидел.

– Слушаю, полковник Раскатов, – торопливо, из опасения, что звонок звучит уже давно и звонивший может отключиться, ответил Василий Константинович.

– Кто-кто? – переспросил незнакомый голос с откровенным кавказским акцентом.

– Кто звонит? – спросил Раскатов.

– Ты мне ночью звонил... Прошлой ночью... Не этой... У меня трубка в другой комнате лежала... Не слышал я... Вчера трубку забыл... Сейчас смотрю, неотвеченный звонок? Чего надо было? – Голос был груб и настойчив.

– Я никому не звонил... – Почему-то сразу вспомнилось, что минувшей ночью кто-то пытался вломиться к нему домой, и тоже кавказцы. – Кажется, никому... А вы кто? Может...

– Ваха я... Ваха Атагиев...

– А-а... – вдруг промелькнула мысль. – Вы сын Умара Атагиева?

– Да, я Ваха Умарович...

– Моя трубка была некоторое время у Астамира... Наверное, он звонил... У меня к вам просьба. Если Астамир вдруг объявится, ну, позвонит вам... Передайте, что отец просил его связаться со мной. Обязательно. Номер у вас теперь есть.

– Хорошо... Как отец? Где он?

– Я отправил его в госпиталь в Дагестан. Вертолетом... Он серьезно ранен.

– А ты кто? – спросил Ваха.

– Мы с вами разного возраста. И я предпочитаю, чтобы со мной разговаривали на «вы». Я полковник спецназа ГРУ.

– Ты какое отношение к отцу имеешь?

Ваха не умел, кажется, на «вы» разговаривать.

– До свидания... В следующий раз звоните, когда вежливости научитесь... – сказал полковник и выключил телефон.

За окном было уже светло и ясно. И голова, к счастью, не болела. Василий Константинович посмотрел на часы. Без пятнадцати семь... Уже пора начинать работать... Хотя работа обычно приходит сама собой...

* * *

Работа приходит сама собой...

Так получилось и в этот раз. Она пришла с очередным звонком. Звонил старший лейтенант Рубашкин. Раскатов узнал номер, который ночью видел только раз.

– Слушаю тебя, Георгий... – сказал сразу. – Как погода в Дагестане?

– Мы вернулись с половины пути, товарищ полковник...

Голос был безрадостным.

– Умар?

– Да... Уснул и умер... Тихо... От потери крови всегда тихо умирают... Мы с Астамиром закрыли ему глаза... – это была, видимо, заранее подготовленная фраза, призванная удивить.

Но полковник не очень удивился. По крайней мере, он сразу просчитал ситуацию и стукнул кулаком в стену, вызывая майора Макарова.

– Попроси Астамира не бить больше солдат по затылку... Прямо сейчас скажи ему... И передай привет от брата Вахи...

Слышно было, как Рубашкин говорит что-то Астамиру.

Коротко постучав, вошел Тихонов.

– Макаров где?

– Умывается. Позвать? Он любит поплескаться...

– Зови.

– Астамир понял. Не понял только я... Насчет солдатского затылка. Но он не понял насчет Вахи. Откуда там взялся Ваха?

– Ваха звонил мне... Ладно, это потом, докладывай.

– Мы взяли у Умара показания. И не видели Астамира. Он в вертолете спрятался, за спиртовым баком... Но подписать Умар не успел. Астамир сам предложил подписать. Он хочет продолжить дело отца. Мы только что приземлились на стадионе. Из вертолета пока не выходим, ждем приказаний. Думаю, «кладовщикам» вовсе не обязательно видеть Астамира...

– Я понял... А ему самому неплохо было бы отлежаться в каптерке[14]вашей казармы... Ждите на месте. Сейчас придет Макаров, решим... Я позвоню...

Макаров как раз вошел в дверь, по пояс голый, еще держа полотенце в руках. И остановился на пороге.

– Есть новости?

– Есть. Рубашкин вернулся вместе с Астамиром. Умар не долетел...

– Понял... Две минуты...

Майор удачно уложил две минуты в тридцать секунд и появился в канцелярии вместе со старшим лейтенантом Тихоновым.

– Астамир спрятался в вертолете... Летел вместе с отцом...

– Понял... Это он матрац принес.

– Конечно. Как мы сразу не догадались. Он не мог далеко убежать, пока отец здесь... Умар скончался, не успев подписать показания. Подписать их вызвался Астамир, самостоятельно. Вертолет вернули с половины дороги. После смерти Умара... Только что приземлились на стадионе.

– Нельзя всем показывать Астамира, – сразу заявил майор Макаров.

– Тогда решай, как его доставить к вам в каптерку.

– Переодеть. Найдем что-нибудь подходящее, станет на время «летучей мышью».

– Бороду куда спрятать?

– Перебинтовать голову.

– Действуй... Без суеты, спокойно.

– Тихонов, – переадресовал майор приказ.

– Понял.

* * *

Раскатов набрал номер.

– Ваха, если вы научились разговаривать вежливо, я могу вам сообщить скорбные вести... Вы научились?

– Что вам надо?

– Ваш отец умер, не долетев до госпиталя. Его следует похоронить, как он просил меня перед смертью, рядом с женой и дочерьми... Астамир это сделать не сможет, поскольку ограничен в свободном передвижении...

– Астамир арестован?