Телохранитель для невесты - Мария Коваленко

Так и хотелось сказать, что за ним сейчас тоже придут, но я вовремя прикусила язык.

— Тот самый телохранитель?

Глаза Шиммера сузились. Вроде бы ничего не предвещало беды, но сейчас он пугал меня сильнее, чем во время досмотра в ресторане.

— Это просто охрана.

Я выдернула руку из захвата. Диме оставалось метров двадцать. С его быстрым шагом дойти до нас было делом семи-восьми секунд. После этого меня ждала полная безопасность.

— Конечно… — Давид быстро достал свой телефон и повернул экраном ко мне. — Забыл тебе кое-что показать.

После этих слов, чуть не сбив Диму, рядом с нами резко затормозил черный Мерседес. Тот самый, который Костя вёл от самого аэропорта. Дальше послышались слова, похожие на брань, только не на русском, а на другом языке. С двух сторон от меня оказались какие-то люди, направляющие друг на друга оружие, крик Димы: "Отошла назад!", что-то ещё…

Я ничего не замечала. Прямо передо мной на экране мобильного телефона, привязанная к стулу и с кляпом во рту, сидела моя мама. По её бледным как пергамент щекам текли слёзы, а глаза смотрели в камеру так, словно она со мной прощалась.

— Ты ведь понимаешь, я обязан был подстраховаться. — Шиммер снова перехватил мою ладонь. — Как ты смотришь на то, чтобы прокатиться со мной?

Он сказал это почти на ухо, но я не расслышала. Слова проходили будто через какой-то барьер, который растягивал гласные, глушил согласные — превращал речь в месиво звуков.

— Что? — Я повернулась к нему лицом.

Рядом, за Мерседесом с пистолетом в руке, стоял Дима. Чуть дальше — Саша, уже без подноса, и такой же решительный.

— В машину! Села! Быстро! — Давид швырнул Диме свой телефон, а потом распахнул передо мной дверь.

Как зомби я обернулась к свой охране. То, что произошло непредвиденное, они поняли мгновенно. Стволы пистолетов опустились вниз, а ненавидящие взгляды устремились на банкира.

— Если хоть кто-то рыпнется с места, её матери не жить! — подтолкнув меня к машине, прокричал Давид.

— Алиса, нет! — Голос Димы прозвучал как раскат грома. — Не нужно!

Я видела по напряжённому лицу, как он зол. Мой бесстрашный воин не боялся никаких угроз. Ему было плевать на слова Шиммера, на то, что он увидел на экране телефона. Не позволяя никому из своих людей действовать, он сам двигался ко мне.

Один шаг.

Другой.

Третий.

Оставалось ещё два.

— Я не могу… — Напряжение всё же достигло своего максимума. Внутри будто что-то оборвалось. Глаза защипало, и, не медля, я нырнула в салон Мерседеса.

Машина отъехала сразу после того, как Шиммер устроился рядом со мной. С Димой он почти не разговаривал. Предупредил лишь, чтобы тот не смел ехать за нами, и кивнул своему водителю.

Мешая нам уехать, Штерн несколько секунд стоял перед Мерседесом, как гора. Самсонов чуть ли не силой увёл его с дороги, но горящий взгляд зелёных глаз я чувствовала ещё долго.

Не так должна была закончиться эта встреча. Ещё пару минут назад всё было понятно: Давида ждал арест, а меня свобода. Но теперь…

— Я выполнила твои условия. Я здесь. Ты должен отпустить маму. — Постаравшись как можно дальше отсесть от Шиммера, я вжалась спиной в сиденье. Первые эмоции улеглись быстро. В уголках глаз всё ещё стояли слёзы, но страх за маму заставил голову работать.

— А ты должна была передать мне контракт и счастливо помахать ручкой.

Давид стянул с себя пиджак и тряпкой бросил его на переднее сиденье рядом с водителем.

— Я выполнила все условия!

— Только что-то многовато провожающих оказалось. Не подскажешь почему?

Шиммер больше не играл. Ярость читалась в его взгляде и резких движениях.

— Это моя охрана. Я ещё не сошла с ума, чтобы встречаться с тобой без прикрытия.

— А в ресторане ты казалась вполне себе сумасшедшей. — Он приблизил лицо. — Или кто-то талантливо сыграл роль идиотки?

— Ты получил от меня всё, что хотел.

Отвечать на прямой вопрос я не стала. Уж чего-чего, а актёрского таланта, чтобы красиво солгать, у меня не было.

— Ты недооцениваешь себя, девочка, — произнёс Шиммер и достал ещё один мобильный телефон.

О чём он говорит, я, конечно же, не поняла. Как и всегда, когда обращался не ко мне, Давид перешёл на иврит. Но долго мучиться загадками не пришлось. Возле одного из переходов Мерседес остановился, и какие-то люди выволокли меня из машины.

Позвать на помощь или хотя бы действием обратить на себя внимание я не успела. Нога только коснулась земли, как тут же меня толкнули на заднее сиденье огромного джипа, а на запястьях за спиной защёлкнулись наручники.

Получилось не так ловко, как это сделал в своё время Дима. Острый конец браслета до крови оцарапал ладонь, но вырваться я всё равно не успела.

В машине ко мне опять присоединился Шиммер. На это раз он не стал садиться рядом, а устроился возле водителя.

— Надеюсь, ты не против небольшой смены транспортного средства? — Давид оглянулся назад. Одновременно завёлся двигатель. — Твой телохранитель совершенно не умеет выполнять приказы. Пусть покатается впустую.

Что означает эта рокировка, уточнять не пришлось. На перекрёстке сразу после остановки джип свернул налево, а Мерседес продолжил движение прямо.

— Мама… Поклянись, что с ней всё в порядке. — Уровень тревоги скакнул вверх, но я всё ещё думала только о маме.

— Пока да. — Шиммер будто издевался.

— У тебя есть я. Есть контракт. Ты должен её отпустить.

— А где же волшебное слово?

— Нет… ты не человек. — Пальцы сами сжались в кулаки. — У неё слабое сердце. Она может не выдержать. Ты способен это понять?

— Какая грустная история. Любящая дочь и её приёмная мать. На слезу пробивает.

Давид больше не смотрел на меня. Озираясь иногда по сторонам, он что-то набирал на своём телефоне и разговаривал только с водителем.

— Пожалуйста, пообещай её освободить… — попросила я уже без злости.

— А за себя не хочешь замолвить словечко?

На очередном повороте машина слишком резко повернула, и я головой ударилась о дверцу.

— Нет, — произнесла сквозь боль.

— Какая заботливая дочь. Жаль, ты не успела родить мне наследников. Я бы воспитал их в том же духе.

Мы очередной раз повернули. Возле дороги больше не виднелось жилых домов. Вместо них тянулись бесконечные серые заборы, здания каких-то цехов и коптящие воздух трубы. Скорее всего, это была промышленная зона. Точное место я не угадала бы ни за что в жизни, словно не любимый Питер, а индустриальная глубинка.