Темза. Священная река - Питер Акройд

Они гнездятся на островках посреди Темзы, но, что любопытно, они не всегда ищут одиночества. Лебеди, кажется, отдают себе отчет в своем привилегированном положении на реке. Не раз было замечено, что перед наводнением эти птицы перемещают гнезда выше. У них сильно развит территориальный инстинкт, и они защищают свои владения с необычайной яростью. В старину считалось, что лебедь живет триста лет, но в наш сухой эмпирический век специалисты уменьшили этот срок до тридцати.

Есть одна любопытная история о лебедях, которая представляется скорее легендой, нежели чем-то достоверным. Итальянец Улисс Альдровандус, живший в XVI веке, писал, что “пение лебедей можно слышать в Англии очень часто… всякий раз, когда корабельный флот возвращается из путешествия в далекие страны, лебеди выплывают навстречу и приветствуют его громким радостным пением”. Звучит красиво, но не согласуется с тем, что известно о повадках лебедя-шипуна. Есть, однако, еще свидетельство Джона Дикенсона в “Арисбасе”, где он описывает “премилую ТАМЕЗИС” как “счастливое обиталище множества лебедей, музыкальных птиц АПОЛЛОНА, кои поют переливчато, щебечут щедро, услаждают уши усердно…” Может быть, речь идет о лебедях-кликунах или, скорее, о тундровых лебедях? Так или иначе, шелест крыльев лебедей-шипунов, когда они летят стаей и машут ими согласно, – звук чрезвычайно завораживающий.

Образ лебедя в литературе, кроме того, соотносится с образом обнаженной женщины, а обнаженная купальщица – это, в свой черед, одно из фундаментальных олицетворений реки, основанное на почитании водной богини. У алхимиков лебедь символизирует ртуть. Эта птица, таким образом, ассоциируется с подвижными, текучими элементами и веществами, подобными речной воде.

Лебедь ассоциируется, кроме того, со светом и его свойствами. Он усиливает исходящее от реки особое свечение. Как писал Рескин, “если читатель желает получить полное представление о волшебстве светоносной поверхности, пусть он внимательно вглядится в лебедя, взмахнувшего крыльями в ярком луче солнца за пять минут до заката”. Словами “волшебство светоносной поверхности” (loveliness of luminous surface) Рескин передает нечто от переливчатого мгновенного очарования самой реки, так что поистине лебедь причастен к ее бытию.

Лебедя обычно сопровождают другие речные птицы, хотя он, судя по всему, не склонен обращать на них внимание. В одном только районе Дорчестера встречается двести различных видов пернатых. В XVI веке Англия считалась “гнездовьем” певчих птиц, но, кажется, с еще большим основанием эту метафору можно применить к Темзе. Около нее, к примеру, в изобилии водятся камышовки-барсучки, встречаются и более редкие тростниковые камышовки. Во второй половине XVIII века улочки близ Лондонского моста были усеяны тысячами мертвых скворцов, которые много лет до этого гнездились под его пролетами. В XIX столетии, однако, самой распространенной птицей у реки была черная ворона, особенно – на оксфордширском и беркширском берегах. Здесь мне хотелось бы сделать одно замечание. Морские птицы, в отличие от многих речных, не поют. Может быть, речные птицы подражают таким образом журчанию реки? Может быть, они поют реке? Чайки, во всяком случае, морю не поют.

Скромная дикая утка (anas boschas), как лондонский воробей, кажется неотделимой частью окружающего ее пейзажа. На Темзе водятся такие ее породы, как эйлсберийская утка, руанская утка, хохлатая чернеть и лабрадорская, или канадская утка, но к этим разновидностям добавились и другие. Встречается мандаринка, вырвавшаяся из людского плена. Утки хриплоголосы, энергичны и непостоянны. Они кажутся подлинными детьми реки, и в начале XX века считалось, что они находятся под особым покровительством всех мальчиков и девочек, живущих на берегах Темзы.

Здесь есть и более экзотические пернатые. В последние годы у Темзы, в частности близ Кью и Теддингтона, порой замечали стайки зеленых попугайчиков, чье происхождение совершенно неизвестно. Около Суонскомба видели каравайку (из семейства ибисов), в долине реки Ли – выпь. Птицы некоторых видов вернулись к Темзе после сорокалетнего отсутствия, ободренные нынешней относительной чистотой ее вод. Были годы, когда на “внутренней Темзе” в районе Лондона не водилось никаких птиц за исключением особой разновидности чаек, питавшихся нечистотами, которые плавали по воде. За десять лет – приблизительно между 1960 и 1970 годами – река очистилась, и впоследствии сюда вернулось примерно десять тысяч особей пернатой дичи и двенадцать тысяч болотных птиц. Уже в конце 1968 года близ Вулиджа были замечены нырки – птицы, которых не видели здесь с начала XX века. Темза в пределах Лондона, как и сам город, способна к омоложению. Вернулся и баклан, потому что в Темзе теперь снова есть рыба, подходящая для его питания. Успешно была реализована программа возвращения красных коршунов в район холмов Чилтернз, и теперь можно видеть, как они парят в небе над Хенли.

О том, как далеко от моря могут встретиться чайки, нет единого мнения. В прошлом считалось, что лебеди и утки уступают им место близ Твикнема, но на деле чаек можно видеть и выше по реке – в окрестностях Чертси и Пентон-Хука. Они постепенно продвигались вверх по Темзе; у лондонских мостов они впервые появились суровой зимой 1891 года, и вскоре популярной забавой лондонцев стало кормить их хлебом и мелкой рыбешкой, которую продавали по пенсу за коробку. Итак, ныне чайки вернулись, стали размножаться и перелетать дальше в глубь острова.

В 1658 году у южного берега Темзы близ Гринвича был обнаружен большой кит. В том же году это событие обессмертил Джон Драйден в “Героических строфах”, посвященных Кромвелю: “Словно дань, прислал Океан / Этого огромного Принца всех своих водных Стад”[56]. Бюллетень новостей за тот же год сообщал: “Утверждают, что это самка длиною в 58 футов и толщиною примерно в 12. Ее обнаружили близ Блэкуолла, лодочники преследовали ее с ужасными криками, и первый удар нанес ей якорь рыбака, брошенный смелою рукой…” 3 июня Джон Эвелин писал в дневнике: “Она появилась пониже Гринвича во время отлива. В прилив она потопила бы все лодки, но в мелкой воде, окруженная судами, она после долгой борьбы была убита гарпуном… Издав жуткий стон, она выбросилась на берег и издохла”. Следующее появление кита произошло в менее жестокую эпоху. В январе 2006 года в Темзе увидели кита-бутылконоса. Он доплыл по ней до Челси, его пытались поймать и вернуть в открытое море, но он внезапно умер от шока. Его скелет был выставлен на обозрение в 2007 году.

Можно упомянуть и о других экзотических существах, связанных с рекой. Ричард I вернулся из Святой Земли с крокодилом, который, оказавшись на берегу Темзы у Тауэра, недолго думая уполз в реку и поплыл. Королевские медведи тоже получали некогда доступ к воде: приковав животное цепью, ему разрешали ловить в Темзе лапами рыбу. В XIX веке здесь видели черных хорьков. Тюлени доплывали до Ричмонда и Твикнема, где выбирались на берег отдохнуть. Около зданий парламента в реке однажды резвилась морская свинья. Летом 2004 года в эстуарии обнаружили моржа.

Где в былые времена бродили мамонты, огромные медведи, кабаны и волки, сейчас водятся лиса, летучая мышь, водяная полевка, выдра, норка и олень. Численность выдр опять стала увеличиваться, а вот бобры исчезли, хотя в свое время Уилтшир считался “бобровым графством”. Рассматривая эту смену видов в широком плане, можно сказать, что некогда величественная, царственная река – порой тропическая, порой протекавшая через ледяные равнины, – вошла затем в узкие границы нынешнего камерного очарования. То, что было угрожающим, свирепым, ныне тихо извивается, таится.