Июль 1942 года. Падение Севастополя - Игорь Маношин
Шрифт:
Интервал:
Все военнопленные проходили сначала предварительную фильтрацию на месте пленения, где отделяли отдельно командиров, рядовых, раненых, которые подлежали лечению и транспортировке либо уничтожению. В полевом лагере под Бахчисараем фильтрация проходила более тщательно. Прошедшие через этот лагерь Г. Воловик, А. Почечуев и многие другие отмечают, что там подразделение предателей из крымских татар, переодетых в немецкую форму, будоражило всю массу военнопленных, выискивая евреев, выпытывая, кто укажет на комиссара. Всех выявленных концентрировали в специальной загородке из колючей проволоки, размером 8×10. Вечером их увозили на расстрел. Почечуев пишет, что за шесть дней его пребывания в этом лагере каждый день расстреливали по 200 человек, собранных в эту загородку. Эти выявления и расстрелы продолжались во всех лагерях на пути их следования на Украине, Польше, Германии.
Надо отметить, что немцы широко использовали наших пленных в Севастополе и его окрестностях на разминировании, а также на расчистке завалов, разных раскопках и других работах. В Севастополе размещалось в первые дни после захвата города более десяти мест, где содержались разной численности наши пленные. По воспоминаниям старшины 1-й статьи H. H. Алексеенко из 279-го отдельного батальона связи 109-й стрелковой дивизии, после неудачной попытки пробиться морем из-под берега Фиолента в район мыса Айя 4 июля он был захвачен в море вражеским катером, доставлен в Балаклаву и затем в лагерь на Куликово поле, где содержалось около 4500 наших пленных. Оттуда он в числе 200 человек был взят на «работу», а фактически на разминирование минных полей в районе Мекензиевых гор. После такого разминирования, когда шеренгой по сто человек с расстоянием между людьми в 1 или 1,5 метра с палками-щупами в руках шли по минному полю, а сзади вторая такая шеренга, то в живых осталось человек 16. Получивших ранения при взрыве мин пристреливали[378].
В таком же разминировании, но под Балаклавой, участвовал и чудом остался жив старшина 1-й статьи A. M. Восканов из 79-й бригады морской пехоты. Была одна особенность. За ними в 50 м шла шеренга татар с палками, а позади на расстоянии немцы с автоматами[379].
Как уже упоминалось, 5 июля немцы отвели свои войска с побережья Гераклейского полуострова от мыса Фиолент до Херсонесского маяка и оставили усиленные посты, особенно в районе 35-й береговой батареи, где под скалами укрывалась еще не одна тысяча наших воинов, которые надеялись на приход наших катеров, но в то же время делались попытки прорваться в горы. Такие попытки шли неоднократно, но находящиеся сверху над обрывом вражеские посты уничтожали или брали в плен наших бойцов. Редко кому удавалось прорваться.
Рассказывает политрук А. Е. Зинченко. «С 1 по 5 июля я находился под скалами берега в районе Херсонесского маяка. Все время без воды, пищи под непрерывным обстрелом сверху и с моря, с катеров. Со скалы на нас бросали связки гранат. Под скалами встретился с секретарем Корабельного райкома партии Ворониным, начальником военторга Жарковским. От Воронина узнал, где находятся партизанские базы — в алуштинских, зуйских и старокрымских лесах. Подобрали группу, вооружились автоматами и гранатами, пистолетами и решили идти на прорыв в ночь на 6 июля между Казачьей бухтой и 35-й батареей. Когда настала ночь, с моря был дан сигнал с катеров: „Кто может плыть — плывите. Ближе подойти не можем“. Немцы открыли огонь по катерам и плывущим к ним людям, навесив осветительные ракеты на парашютах.
А наша группа вместе с другими пошла на прорыв. Я предложил ребятам своей группы переплыть Казачью бухту. Когда переплыли, то нас оказалось 20 человек. Пробирались кустарниками между Севастополем и Балаклавой. Встретили две машины немцев, но они повернули назад. На рассвете Воронин и Жарковский ушли от нас. Прошли все крымские леса, но не встретили ни одного партизана. Так мы бродили по лесам до сентября месяца, а в сентябре решили по 2 человека пробиться к линии фронта через станцию Джанкой. Мне удалось это сделать, и войну я закончил в составе 46-й армий в звании старшего лейтенанта»[380].
Положение наших воинов под скалами было очень тяжелым. «Днем немцы сидели на крутом берегу, пишет воентехник 2-го ранга Сорокин, — кидали вниз гранаты, стреляли и не давали возможности набрать хотя бы морской воды. Смельчак с каской пробежит, наберет воды между трупами, очередь с автомата положит его рядом с другими. Так было. Зато ночью мы отгоняли немцев»[381].
По данным А. И. Лощенко, 3 июля их на правом фланге обороны у 35-й батареи немцы прижали к берегу. Пришлось спуститься под обрыв берега. Переодевшись в гражданский костюм, который дала ему жена, он, выйдя из-под берега, был взят в плен. При этом он наблюдал возмутительное варварство фашистов, которые заставляли наших командиров садиться на корточки и расстреливали их в голову сзади. Один из наших командиров быстро схватил камень и кинулся на немца с возгласом: «Умрем за Родину, за Сталина!», сшиб фашиста с ног и впился зубами в его горло. Фашисты бросились на помощь. Фашист был мертв, а тело нашего командира — кровавое месиво. Ему приказали лезть под скалу, и тут же он был ранен. Притворившись мертвым, с наступлением сумерек спустился под обрыв, где встретился с полковником Гроссманом. Попытались строить плот, но камеры пропускали воздух. Последняя попытка была в ночь на 6 июля. Вчетвером поднялись наверх, ползли, но были освещены прожектором. Немцы открыли огонь. Был тяжело ранен в ногу. Спустились под берег 9 июля, катера противника очищают берег. Берут всех под скалами 35-й батареи — полковника Солоутникова — начальника артснабжения армии, полковника Васильева — помощника начальника артснабжения армии и многих других. Лощенко с Гроссманом спрятались под скалу. Немцы ее забрасывают гранатами, после чего наши военнопленные выносят его и Гроссмана наверх. Немцы отправили их в городок 35-й батареи. Несли их на руках. Гроссмана в один барак, его в другой. По сведениям майора Попова из 110-го полка связи Приморской армии, Гроссман был расстрелян[382].
Общее положение наших бойцов и командиров, в котором они оказались под обрывами южного берега Херсонесского полуострова и от 35-й батареи до мыса Фиолент, очень точно выразил авиамеханик 2-й авиаэскадрильи 3-го истребительного полка ВВС ЧФ В. Н. Фокусов, находившийся в эти дни там.
«Мы, четыре человека с комиссаром эскадрильи, надеялись, что придут наши корабли и вывезут нас на Большую землю. Все жили этой надеждой. Под берегом скопилось много защитников Севастополя, оставшихся без оружия и боеприпасов. Ночью мы подавали световые сигналы в море. Но наши надежды не оправдались. Мы несколько раз пытались пройти, переплыв под скалами, незаметно выбраться на берег и уйти к партизанам, но немцы не давали никакой возможности подняться на берег. Они бросали вниз под скалы гранаты, стреляли, кричали, чтобы мы вышли наверх, но мы не сдавались. Надеялись на помощь своего родного флота. Но флот так и не помог нам»[383].
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!