Контакт - Карл Эдвард Саган

– Но вы же не видели ничего подобного… этому.

Он вновь поглядел на мерцавшую холодным голубоватым светом Вегу, а потом повернулся к ней.

– А вам не бывает не по себе… в вашей Вселенной? Что делать в ней человеку, как вести себя, если нет Бога? Слепо повиноваться законам, чтобы только не арестовали?

– Палмер, на самом деле вас смущает вовсе не это. Вы просто боитесь, что будете не центром, не венцом всего творения. Да, моя Вселенная упорядочена. В ней бездна законов – гравитации, электромагнетизма, квантовой механики, суперобъединения. Ну, а что до того, как себя вести… так ли уж сложно своим разумом понять, что наилучшим образом отвечает интересам человечества как вида?

– Вы считаете мир добрым и благородным. Да, – и не мне отрицать этого – в человеческом сердце находит место и доброта. Но сколько всяких жестокостей было совершено там, где не чтут Господа?

– А там, где чтут? Савонарола и Торквемада любили Бога, по крайней мере сами так утверждали. С точки зрения религии люди – это дети, которых необходимо припугнуть, чтобы они хорошо себя вели. Вы считаете, что люди будут повиноваться закону, только когда верят в Бога? Знакомый рецепт, иного и в голову не придет: всесильная полиция и всеведущий Бог, наказующий за те прегрешения, которые проглядела полиция. Вы недооцениваете человека, Палмер. Почему вы решили, что, если у меня нет вашего мистического опыта, я не смогу воспринять величия вашего Бога. Да наоборот! Я слушаю вас и думаю – как мал его Бог. Творец захудалой планеты, всего с несколькими тысячами лет истории – разве это достойно создателя всей Вселенной?

– Тут вы принимаете меня за брата Ренкина, Музей – это его территория. Я-то не возражаю против всех этих миллиардов лет. Просто считаю, что ученые ничего не доказали.

– А я позволю себе утверждать, что вы не поняли их доказательств. Зачем они людям, привыкшим обманывать себя всеми вашими религиозными «истинами», этой ложью? Только поверьте в то, что люди вовсе не дети, и сразу начнете проповедовать другое.

Короткое молчание нарушал только звук шагов.

– Извините, я, кажется, увлеклась, – проговорила она. – Со мной такое случается время от времени.

– Доктор Эрроуэй, честное слово, я внимательно обдумаю ваши сегодняшние слова. Вы подняли кое-какие вопросы, на которые мне самому хотелось бы найти ответ. Но позвольте и мне в свою очередь задать вам несколько вопросов? Хорошо?

Она кивнула, а он продолжил:

– Объясните мне, что такое сознание и откуда оно берется? На каком уровне возникает: среди молекул или уже среди этих самых дергающихся атомов? Еще вопрос – отвлечемся от биологии, – какая наука может научить ребенка любви? И еще…

На руке Элли звякнул сигнал. Должно быть, Кен наконец собрался сообщить ей долгожданные новости. Если так, совещание затянулось. Возможно, ее ждут хорошие вести. Она поглядела на буквы и цифры, проступившие в жидком кристалле: ее вызывали из офиса Кена. Телефонов поблизости не оказалось, но через несколько минут им подвернулось такси.

– Извините, что я так внезапно вас покидаю. У нас был очень интересный разговор. Я тоже обдумаю ваши вопросы… Кажется, вы хотели что-то добавить?

– Да. Каким способом ваша наука способна удержать ученого от обращения ко злу?

Земля, – разве этого мало?

Мне не нужно, чтобы звезды спустились хоть чуточку ниже,

Я знаю, им и там хорошо, где сейчас,

Я знаю, их довольно для Тех, кто и сам из звездных миров.

Уолт Уитмен. «Листья травы» {перевод К. Чуковского.} (1855)

Только на достижение общего согласия ушли годы, но когда закончились дипломатические кошмары, люди начали строить Машину, воплощая в ней мечту разума. Для ее названия предлагались разнообразные неологизмы – производные от объектов и персонажей древних мифов. Но с самого начала вся планета называла ее просто Машиной, и это слово стало ее официальным названием. Весь комплекс тонких и деликатных международных договоров передовицы западных газет именовали «Политической машиной». Уже после первой, еще достаточно приблизительной оценки ее стоимости ахнули даже титаны аэрокосмической промышленности. Но сумму удалось разложить на несколько лет, и ежегодные расходы свелись к половине триллиона долларов, что составляло около трети военного бюджета планеты, если к ядерным приплюсовать обычные вооружения. Некоторые опасались, что затраты на постройку Машины погубят экономику планеты. «Экономическая диверсия с Веги?» – вопрошал лондонский «Экономист». Даже в «Нью-Йорк таймс» то и дело стали попадаться заголовки попричудливее, чем в почившем лет десять назад «Отечественном исследователе».

Беспристрастные публикации свидетельствовали, что ни экстрасенсы, ни пророки, ни ясновидцы, ни гадалки, ни разные там провидцы вроде астрологов, нумерологов и авторов декабрьских статей под заголовком «Что нас ждет в грядущем году» не сумели предсказать ни Машины, ни Послания, ни тем более связанных с ними подробностей: самой Веги, простых чисел, нового явления Адольфа Гитлера на Олимпийских играх. Впрочем, не было недостатка в запоздалых претензиях: нашлись и такие, кто уже предвидел события, но почему-то поддался непонятному легкомыслию, помешавшему вовремя обнародовать достоверные пророчества. Чем удивительнее событие, тем точнее и пророчество, если только не торопиться заносить его на бумагу. Таков один из странных законов повседневной жизни. Верования разного толка ударились в иную крайность: творческое и дотошное изучение священных писаний позволяло обнаружить в текстах точное предсказание всех удивительных событий.

Но в остальном Машина являла собой потенциальный клад для мировой аэрокосмической промышленности, пришедшей повсюду в прискорбный упадок после вступления Хиросимских соглашений в полную силу. Новые разновидности стратегического оружия более нигде не разрабатывались. Правда, процветали фирмы, сооружающие космические поселения, но их расцвет едва ли компенсировал отсутствие в космосе орбитальных боевых станций, вооруженных лазерами и прочими изысками космической обороны, замысленных предшествующей администрацией, но так и оставшихся на бумаге. Но, как всегда, едва речь зашла о должностях, доходах и карьере, многие ярые противники Машины, еще недавно переживавшие за судьбы планеты, принялись за ее сооружение.

Высокопоставленные лица прекрасно понимали: ничто не сулит больших выгод высокоразвитым отраслям промышленности, чем возможная угроза из космоса. А потому рекомендовали немедленно предпринять оборонительные меры, заняться сооружением чудовищной мощности радарных установок, разместить аванпосты на Плутоне или в кометном облаке Оорта. Никакие доводы в пользу абсолютного военного превосходства ожидаемых пришельцев над землянами не могли смутить отважных визионеров. «Хорошо, пусть наши меры окажутся недостаточными, – возражали они, – надо же хотя бы заметить их приближение!» Ожидался крупный барыш, они чуяли его. Конечно, они-то и сооружали Машину, в их карманы стекали триллионы долларов, отпущенных на ее создание, но Машина – всего лишь начало, если правильно разыграть партию.