Записки датского посланника при Петре Великом. 1709–1711 - Юст Юль

8-го. Мне и польскому посланнику Фицтуму назначили галиот «Александр», который, в числе 16 других транспортов, был отнят у шведов на нарвском рейде. Сев (на этот галиот) и (сделав) вместе со всем флотом весьма трудный переход через мелководнейшую часть взморья, мы, в 2 часа пополудни, (одновременно) с прочими (судами), бросили якорь в двух милях от Петербурга. Дальше курс идет между вестом и нордом. Немедленно по отдаче якоря я и посланник Фицтум отправились прежде всего на шняву «Лизета», чтобы посетить царя на его судне, но там не застали его и (лишь) после долгих розысков, (объехав многие) суда, нашли его на корабле «Донкрат». Вечером вернулись на («Александр»). Вследствие плохих качеств (этого) судна мы во всех отношениях испытывали на нем большие неудобства. В худших условиях мне никогда не случалось бывать (на море), даже в те дни, когда я еще плавал в качестве простого матроса.

9-го. Царь позвал меня в гости на «Лизету». После полудня на царскую (шняву) прибыли царевны, племянницы царя по брату. (Его величество) день пролавировал в Кроншлот, чтобы посмотреть, не очистилось ли (взморье) ото льда, но убедился, что лед еще крепко держится, ввиду чего он вернулся ко флоту и, встав на свое место на якорь, отправился на судно к вице-адмиралу донести ему об этом, ибо в делах служебных (его величество) выказывает (старшим) такое же послушание и покорность, как самый младший из его служащих.

Царевны и их мать шли с остальными судами до Кроншлота. Им был определен маленький галиот или буер. Достаточно вспомнить отвращение, которое вообще испытывает женский пол к морю, чтобы судить об удовольствии, с каким они совершали (это путешествие). (Тем не менее) царь почти всегда берет их с собой в плавание, и предпочтительно в свежую погоду; запирает их наглухо в каюту, пока их хорошенько не укачает и, salvo honore, не вырвет; тут только он (доволен), так как в этом находит первое свое удовольствие и развлечение. (Вообще) царь нарочно выискивает людей, не переносящих моря, берет их с собой в свежую погоду и все лавирует с ними против ветра.

10-го. В час пополудни ветер повернул на ост, и весь флот поставил паруса. Пройдя через плавучий лед, покрывающий фарватер на всем его (протяжении), мы часов в 5 встали на якорь под Кроншлотом. Замок этот сооружен 6 лет тому назад в самую суровую зимнюю (пору). Построен (он) кольцеобразно на сваях, вбивавшихся (в морское дно) сквозь лед. На работах погибло множество людей, говорят, более 40 000 человек. Все (укрепление) деревянное; воздвигнуто (оно) на оконечности рифа, тянущегося от ингерманландского берега, и стоит в таком близком расстоянии от острова Ритусара, что никакое судно не может пройти (между замком и островом), не подвергшись обстреливанию с обеих сторон: из Кроншлота и с островных батарей. (Замок заложен) на глубине 17 футов. Между (ними) и Ингерманландией, а также между Ритусаром и финляндским берегом глубоко сидящие суда проходить к Петербургу не могут. Ритусар имеет в длину верст пять. Кроме дома в Петербурге, всякий морской офицер имеет еще дом на (Ритусаре), так как здешний флот плаваний не совершает, а стоит в гавани, и (моряки) ежедневно съезжают на остров в свои помещения. В море, мили за 4–5 от (гавани), высылается только еженедельно два крейсера, чтобы следить за неприятелем. В случае его появления они возвращаются под прикрытие кроншлотских укреплений и сообщают необходимые сведения (остальному флоту). Замок первый салютует флагманам, они отвечают ему, затем прочие суда салютуют замку, и он, в свою очередь, отвечает им.

Вечером я ездил (на «Лизету») поздравлять царя или шаутбенахта дворянина Михайлова с благополучным приходом (в Кроншлот). Затем вместе с (его величеством) отправился осматривать (этот) замок. Царь постоянно содержит в нем не менее 600, а временами и 1200 человек гарнизона. Орудия в укреплениях расположены один над другим, в три яруса, подобно корабельным батареям. Здесь имеется множество каменных погребов для продовольствия и для пороха. (Погреба эти) находятся на шесть с лишком локтей ниже поверхности воды.

Пальбе (под Кроншлотом) конца не было, так как все суда, до малейшей бригантины включительно, салютовали крепости, а она (со своей стороны) отвечала им.

Вечером того же (дня) были высланы в море, в крейсерство, два фрегата.

11-го. В 8 ч. утра дул восточный ветер. Многочисленным упомянутым выше малым судам, везшим частью войска, частью продовольствие, а равно и пяти галерам, приказано тронуться в путь. Около полудня, при хорошей, тихой погоде (и) восточном ветре, когда эти (суда) почти ушли из виду, поднял паруса и остальной флот. После полудня восточный ветер сменился западным, (и флот) принялся лавировать. В то время малые суда и галеры были так далеко впереди, что их едва можно было различить. Сам царь находился мили за две — за три под ветром. Тут к нему подошли обе шнявы (фрегата?), высланные (10 мая) на крейсерство, и донесли, что, прокрейсировав до самого Биорке, острова на финском берегу в 12 милях от Кроншлота, они на своем пути (ни одного) неприятельского (судна) не встретили. Далее мы лавировали взад и вперед среди множества льдин, которых нанесло обратно с моря западных ветром. (Льдины эти) были довольны толсты. То здесь, то там сталкивались суда, причем одна шнява дала течь и должна была идти назад в Кроншлот. Впрочем, погода была почти тихая, при легком бризе. Ночью вице-адмирал сделал флоту сигнал встать на якорь, и, вследствие штиля и (плавучего) льда, (суда) простояли в течение 4 или 5 склянок.

12-го. В 3 часа утра поднялся марсельный бриз WSW, и гонимый из (открытого) моря лед начал нас затирать; лишившись при этом якоря, вице-адмирал вынужден был поставить паруса и снова лавировать; хотя ветер дул удобный, тем не менее бо́льшая часть фрегатов должна была взять рифы, а некоторые убрать и фор-марсель. В 4 ч. пополудни весь флот встал на якорь. Тут я отправился на судно к царю. Он рассказывал, что побывал у самого острова Биорке и что между этим островом и материком лед еще не вскрылся. Царь сам сходил с корабля с некоторыми другими (лицами), стоял и пил на льду, каковой был так плотен, что (царь) не мог его пробить железным ломом, даже острым концом его.

Ночью не одно судно от (напора) льда потеряло якорь.

13-го. До полудня при западном ветре лавировали. (В полдень) снова встали на якорь — под островом Soeskar, в двух милях от берега. Тут ко флоту присоединилась шнява Mon Соенг, везущая министров и канцелярию. После полудня (ветер) почти совсем стих. Я отправился на судно к царю или дворянину Михайлову, где произошла здоровая выпивка; всякий раз, как посещаешь (царя), (выпивки эти) представляют неизбежное бедствие. К вечеру ветер (перешел на) восточный, и мы (опять) вступили под паруса; в это время все суда, как большие, так и малые, находились вместе с нами. К ночи, по причине (плавучего) льда, (флот) встал на якорь; (но) лед гнало от берега с такой силой, что (суда) одно за другим должны были сниматься с якоря, (однако), поставив паруса, они не могли идти себе прямо своим курсом, а вынуждены были, как при плавании у (берегов) Гренландии, останавливаться то перед одной, то перед другой льдиной.

14-го. Утром лавировали при западном ветре. В 10 ч. встали на якорь. Царь или шаутбенахт дворянин Михайлов на своей шняве «Лизета» пошел обратно в Петербург. Плавучий лед (встречался еще всюду).