Ротмистр Гордеев - Дмитрий Николаевич Дашко

был, а так лекаркой лошадиной стала. И вышла у Луминицы любовь с удалым казаком – предком Будённого. Такая любовь, что только в песнях поют. И всё у Луминицы с казаком было – и горячие поцелуи, и жаркие ночи в стогу. Вот только не хотели цыгане отдавать свою за казака. Откочевали спешно, снявшись всем табором. А через год на хутор пришла Луминица, ни следа от прежней красоты, измождённая, худая, почти в беспамятстве. Не одна пришла – с мальчонкой трёхмесячным. Понял казак, что его это сын. И рад был бы обвенчаться с любимой, да больная она уже была. В несколько дней сгорела. А мальчонку выходили, казак его своим сыном признал. И теперь у Будённых в роду тот конский дар проявляется.

Слушаю Семёна, ну чисто сериал из моего мира посмотрел. Серий так на триста. А будущий маршал меня дальше удивляет.

- Дозвольте, вашбродь, соображениями поделиться.

- Дозволяю. Делись.

Сперва Семён начинает задвигать за тактику. Мол, на ходу прицельную стрельбу с тачанки вести несподручно – на полном скаку (а на ровном поле тачанка могла разогнаться и до сорока километров в час – лично замерял, не всякое современное авто за ней угонится) пулемёт нещадно трясёт. Медленно ехать, чтобы уменьшить тряску, тачанка с лошадьми превращается в удобную цель для вражеского огня. Вот и получается, что пока тачанка – лишь способ быстро доставки пулемёта в удобную точку, откуда уже с неподвижной позиции ведётся стрельбы по врагу. И лучше всего выдвигать тачанки по флангам и рубить оттуда противника в капусту.

- А что если бронировать тачанку? Защитить расчёт металлическими листами?

- А лошадей? Их-то как от пуль защитить? – чувствуется, за четвероногих друзей Семён переживает поболее, чем за самих пулемётчиков.

- Ну, четыреста лет назад лошадей в специальные доспехи заковывали, такие пулей не враз прошибёшь.

- А долго ли лошадь в таких доспехах проскачет с тачанкой, да ещё и бронированной?

Теперь уж я чешу затылок.

Наши драгунские части в конном походе движутся со скоростью около шести километров в час – это когда шагом. Строевой рысью – десяток километров в час. Но чаще используется переменный аллюр – десять минут шагом, пять минут рысью, чередуя аллюры друг с другом. Так можно двигаться довольно длительное время, давая лошадям роздых, часов шесть-семь. В сутки получается максимум, километров шестьдесят.

С тачанками будет несколько медленнее. А если утяжелить тачанки и лошадей бронёй… И где взять столько металла? А если?..

Описываю Буденному ламеллярный кожаный доспех – кожа доступнее и легче металла. А хорошо изготовленная кожаная броня неплохо может защитить и от пули, особенно, если чередовать слой жёсткой, вываренной в масле кожи, и слой сырой, вязкой.

На нашу «усиленную команду охотников» - фактически, сдвоенный разведвзвод, приходится четыре «максимки». А если на повозки посадить ещё и вооружённых ручными пулемётами бойцов? Стоп, стоп!» Что-то нас с будущим маршалом заносит.

Зачем бойцу с ручным пулемётом тачанка? Он и на обычном драгунском скакуне может передвигаться.

Аппетиты Будённого я этим несколько умерил, но чувствуется будущий маршал просто загорелся идеей, создать ударную часть из одних тачанок. С одной стороны, это сделает войну мобильной, а с другой, даже у бронированных тачанок не хватит силёнок атаковать укреплённые позиции с окопами полного профиля, дотами и заграждениями из колючей проволоки.

Но энтузиазм Семён Михалыча увлекает и меня. Представляю себе рейд тачанок по японским тылам. Главное прорваться через линию фронта, а там нам сам чёрт не брат. Но сам я такие вопросы решать не могу. Не в моей компетенции. Хотя ничто не мешает написать соответствующий рапорт и отправить его по начальству.

О! Да к нам целая делегация. Строю подчинённых перед приближающейся конно группой командиров: кроме комэска и персидского принца целая делегация: Ванновский, Маннергейм и Вержбицкий, будь он неладен.

Докладываю о ведущихся занятиях мобильной пулемётной команды.

- Николай Михалыч, вы не будете возражать, если мы поприсутствуем? – интересуется Ванновский.

- Почту за честь, Сергей Петрович.

Даю отмашку.

Под грохот холостых очередей четыре тачанки мчатся по полю, демонстрируя перестроения для ведения разного рода огня – с колёс при наступлении, вдоль линии вражеских окопов и при отходе, а также перемещений с последующим ведением огня с различных позиций: фланговых, фронтальных и так далее.

Будённый ловко командует перестроения с помощью слегка изменённой под наши задачи флотской сигнальной азбуки – машет соответствующие комбинации разноцветных флажков с борта командирской тачанки.

- Впечатляет, - усмехается Ванновский, когда грохот выстрелов, наконец, смолкает.

- И идея с использованием флажкового семафора для отдания команд – весьма кстати, - добавляет свои пять копеек Али Кули Мирза.

Вержбицкий наклоняется к уху полковника, что-то шепчет. Ванновский кивает.

Мне это определённо не нравится. Никак, штабс-капитан опять что-то затеял?

Так и есть!

- А что по части результативности стрельбы?

- Легко, господин полковник.

Даю команду своей конно-пулемётной команде заменить холостые патронные ленты на боевые. Над окопами, изображающими вражеские позиции, поднимаются щиты с мишенями. Украдкой показываю Будённому кулак. Впрочем, то и сам осознаёт ответственность момента и даёт накачку остальным пулемётчикам и возницам.

К грохоту очередей теперь прибавляются и стук пуль о дерево, а также летящие от щитов-мишеней во все стороны щепки.

Высокая комиссия тщательно осматривает мишени, от которых остались фактически рожки да ножки. Впечатлён даже Вержбицкий.

- Что ж, господа, - Ванновский оглаживает усы, - Николай Михалыч доказал нам, что не зря жжёт боеприпасы. Его задумка выглядит весьма эффективной. Думаю, стоит опробовать внедрить её в войсках, хотя бы в порядке эксперимента в вашем полку. При ближайшей возможности, доложу командующему.

- Прошу прощения, господин полковник, - влезает Вержбицкий. – Пока она выглядит, скорее, эффектной. Об эффективности можно будет судить по результатам ближайшей атаки на вражеские позиции.

- Я планировал использовать отряд штабс-ротмистра для разведрейда в ближайших вражеских тылах.

- Можно совместить, господа, - встреваю я в разговор, который касается меня и моих людей напрямую. Если совместить атаку с последующим пересечением линии фронта. По иному нам тачанки на ту сторону не перетащить.

- Хотите взять такое мощное огневое средство с собой в обычный разведрейд? Не будет ли это как из пушки по воробьям? – любопытствует Маннергейм.

- А если совместить разведку с диверсиями. Глубокий рейд по японским тылам. Тут тачанки будут в самый раз. И лошадей можно будет взять с собой для остальных бойцов.

- Нам будут потребны