Тайна дочери пророка. Камни Фатимы - Франциска Вульф

В маленьком окошке рядом с воротами горела одна-единственная масляная лампа – верный знак, что раб у ворот и Селим ждут возвращения своего господина. И действительно, не успел Али постучать в дверь, как ворота отворились.

– Да будет Аллах с вами, господин! – сказал раб и поклонился.

– Я знал, что вернусь поздно, но праздничный ужин у эмира неожиданно затянулся, – сказал Али и тут же разозлился сам на себя. С каких это пор он должен отчитываться перед рабом у ворот о времени своего прихода и ухода? – Впрочем, это… – Али указал на женщину в парандже и вдруг понял, что не может вспомнить ее имени. Что же сказать рабу? О Аллах, он не желал опять оказаться в дураках. – Теперь она будет жить здесь.

– Добро пожаловать. – Раб склонился перед ней в поклоне. Казалось, он даже не удивился.

Едва он успел запереть ворота, как послышались шаркающие шаги Селима, медленно приближавшегося к ним. Али заскрипел зубами. Старый дурак наверняка не будет столь тактичен и молчалив, как раб.

– Господин, вы пришли слишком поздно, – уже подходя, с осуждением сказал Селим. В руках у него была масляная лампа. – Я…

Слуга прервался на полуслове. Свет лампы выхватил из темноты спутницу Али. Селиму приходилось видеть в этом доме господина в сопровождении женщины, но чтобы в парандже, да еще в подвенечном платье…

– Господин, я… – Было видно, что Селим явно ошарашен. – Не женились ли вы тайно, господин?

– Нет, Селим, – поспешно отмахнулся от слуги Али. – Это…

До сих пор он не мог вспомнить имени женщины.

– Меня зовут Беатриче. – Голос из-под паранджи звучал немного приглушенно, но спокойно и уверенно. – Я одна из женщин гарема эмира и передана твоему господину в качестве подарка. И, исходя из ситуации, теперь должна буду жить здесь.

Али почувствовал, как его лицо густо покраснело. Кто позволил этой женщине унизить его перед слугой? Селим не знал, как ему реагировать на это.

– Но вы все же… – забормотал он и растерянно посветил Беатриче прямо в лицо. – Я не знаю, где вас положить спать. Мы не подготовили комнаты – во всяком случае такой, чтобы в ней дама чувствовала себя комфортно, и кроме того…

– Мы решим эту проблему, – гневно прервал его Али.

Что это им обоим вздумалось общаться друг с другом, не обращая на него внимания? Да еще самим принимать решения, будто Али здесь не было вовсе! Разве не он хозяин в доме?

– Первое время вы будете спать в комнате пациентов, сейчас она как раз пустует. Как только для вас будет оборудована комната согласно вашим запросам и желаниям, вы сможете туда переехать.

– Но, господин, – возразил Селим, – в комнате для пациентов очень простая обстановка, а кровать узкая и жесткая. Не думаю, что она подойдет для проживания дамы. Женщина будет испытывать там неудобства.

– Пока, к сожалению, нам предложить больше нечего, – резко возразил Али. – Это единственный вариант. И потом, это же временно. Или ты считаешь, что я должен уступить ей свои покои, а сам отправиться в комнату для пациентов?

– Господин, я…

– Пусть будет так, Селим, – сказала Беатриче, успокаивающе взяв слугу за руку. – Отведи-ка лучше меня в мою комнату. Уже поздно, и я устала.

– Охотно, госпожа, – ответил Селим и, держа лампу в руках, покорно пошел вперед.

Али от злости заскрежетал зубами. «Старый глупец! Что это ему пришло в голову исполнять чужие приказания? Она никакая не госпожа – уж во всяком случае, в его доме. Подарок, рабыня и более ничто. Надо ей напомнить об этом, а то скоро стану чужим в своем собственном доме. Но сейчас я слишком устал. Завтра, завтра же я поговорю с ней».

Маленькая комната, которую Али и старый слуга называли комнатой для пациентов, имела и на самом деле спартанскую обстановку, состоящую из узкой кровати и стола. И никаких ковров, никаких банкеток и занавесок. После сказочно красивых интерьеров дворца Беатриче показалось, что ее поместили в тюремную камеру или монастырь. Помещение, однако, было чистым, белье, стены и полы из песчаника пахли свежей мятой.

– Я сожалею, госпожа, но эта комната совершенно не подходит для проживания дамы, – сказал Селим и пожал плечами. – Раньше здесь писали письма. После смерти отца мой господин заставил вынести всю мебель, убрать ковры и поставить эту кровать. Обычно он осматривает здесь больных. Но вам не стоит беспокоиться, в комнате моют и убирают каждый день. А если дают приют больному, то потом даже белят стены. – Селим глубоко вздохнул. – Но в этом доме есть дорогие ковры и изысканная мебель, чтобы прилично обставить и обустроить ее. Я хотел бы…

– Все нормально, Селим, – прервала его Беатриче. Лицо пожилого человека приняло такой несчастный вид, что ей стало жалко его. – Комната чистая, а это самое главное. Кроме того, Али, твой господин, прав. Мое пребывание здесь не надолго. Не это главное.

Селим опять вздохнул и в растерянности осмотрел помещение.

– Думаю, необходимо принести еще несколько подушек, чтобы вам было хоть немного удобнее, госпожа.

– Вот это было бы действительно неплохо. Большое спасибо.

– Вы говорите мне, если вам понадобится что-нибудь еще, – по-дружески добавил Селим. – Я тут же попытаюсь выполнить вашу просьбу. И еще хочу попросить вас в первые дни пребывания здесь благосклонно отнестись ко всем неудобствам, госпожа. Вам, конечно, многого будет недоставать, и какие-то традиции в этом доме наверняка не совпадут с вашими. У нас даже нет служанки для вас. Поэтому поначалу придется довольствоваться моими услугами. Уже заранее прошу прощения. Я неловкий и невежественный старый дурак, никогда до сих пор не прислуживавший даме, и многого, даже самого необходимого, не умею. Но я готов учиться. И если быт здесь не приспособлен к проживанию женщины, то уверяю вас, что буду очень стараться, дабы исправить эту катастрофическую ситуацию. Надеюсь, что этот дом вскоре станет и вашим и вы будете здесь чувствовать себя комфортно.

– Спасибо на добром слове, Селим, – сказала Беатриче. – Я хочу попросить тебя… Для меня эти обстоятельства новы и необычны. Откровенно говоря, я даже немного боюсь жить с Али аль-Хусейном под одной крышей. Так вот, если ты сочтешь, что мною допущена грубая ошибка или я веду себя неподобающим образом, то очень прошу сказать мне об этом. Еще я хотела бы знать о привычках твоего господина, чтобы как можно меньше мешать его распорядку дня, вносить путаницу в его деловую жизнь. Ты поможешь мне?

– Да, госпожа, с радостью.

Взгляд старого слуги был настолько искренним, что у Беатриче сразу отлегло от сердца.

– Может, приступим завтра же, после утренней молитвы, когда ты справишься со своими многочисленными обязанностями?

Селим поспешно кивнул.

– Мой господин всегда встает очень рано, госпожа. После утренней молитвы он завтракает и принимает пациентов. В это время его нельзя беспокоить, так что я смогу показать вам дом, а вы скажете, что необходимо вам для удобства проживания.