Доктор, дым и зеркала - Влада Ольховская

Они, должно быть, заметили меня из окна или почувствовали, кто их знает, что они могут. В любом случае, они появились на пороге до того, как я добралась до двери.

Что ж, вот и раскрылась интрига. Они были здоровенными – но в пределах человеческой нормы, а вовсе не огромными. В каждом чуть больше двух метров роста, как в хороших таких баскетболистах. А вот с руками и головами у них и правда была любопытная история.

Голова у каждого оказалась всего одна, но на ней было пять лиц. Сначала я решила, что четыре – по одному на каждой стороне, но потом один из них чуть наклонился, и я увидела пятое лицо на макушке. При этом настоящим и живым было лишь одно лицо, то, которое находилось на правильном месте. Остальные казались рудиментарными – с искаженными чертами и закрытыми глазами.

Рук было десять, и все они работали как надо. Три пары росли по бокам, еще две – из спины, на уровне лопаток и грудной клетки. Где десять, там и сто, понятно, как в древности легенды писали. У Сиары тоже хватало лишних рук, но она их прятала, а эти то ли не хотели, то ли не умели. Думаю, не хотели: от кого им прятаться в Эпионе?

Они выбрались на крыльцо и теперь внимательно меня рассматривали, словно это я была каким-то уродцем. Сначала они показались мне одинаковыми, однако, присмотревшись, я обнаружила, что они просто очень похожи.

– Здравствуйте, – нервно улыбнулась им я. – Меня зовут Дара Сотер.

– Бриарей.

– Котт.

– Гиес. И мы знаем, кто вы, доктор Сотер. Мы следим за всем, что происходит в Эпионе.

– Да? Тогда вы должны знать, что недавно я прошла через отстранение. Я решила воспользоваться этой паузой, чтобы разобрать вещи моего брата, и я нашла там вот это. – Я показала им список из ежедневника, который я переписала на отдельный лист. – Я не знала, что это, а вчера, прогуливаясь, попала на кладбище и увидела те же имена. Меня шокировало то, что мой брат потерял так много пациентов – это на него совсем не похоже! Он был отличным врачом во внешнем мире, и я не верю, что он растерял свои способности в Эпионе. Но я не знаю, как еще это можно понять.

Бриарей взял у меня листок и начал внимательно его изучать. Гиес тем временем спросил:

– Почему вы пришли к нам?

– Логичнее было бы поговорить с Эрмином Тонансом, – добавил Котт.

И вот тут я решила быть честной:

– Потому что я не уверена, что доктор Тонанс знает об этом. Мой брат мертв, поэтому наказание ему не грозит, но для мертвых важна память о них, я верю в это и не хочу привлекать к истории с погибшими пациентами слишком много внимания.

Гекатонхейры посмотрели на меня с возросшим уважением, и я поняла, что задела нужную струну. Локи тоже почувствовал это:

– Красиво сказала, теперь они даже соизволят тебе ответить.

– Мы и правда знаем все о тех, кто остался здесь, – кивнул Гиес.

– Потому что мертвым важна память, а некоторых из наших мертвецов некому помнить, поэтому их помним мы, – рассудил Котт. – Мы узнаем их истории, чтобы их духи чувствовали: они не были забыты.

– Но дух вашего брата может быть спокоен, – Бриарей вернул мне листок со списком. – В смертях этих пациентов не было ничего подозрительного. Я даже не берусь сказать, зачем ваш брат составил этот список. Быть может, он тоже скорбел о тех, у кого никого больше нет? Другой причины я не вижу, они не были его пациентами.

– Ни один из них? – изумилась я.

– Ни один, и лишь немногие из них бывали в лечебном отделении. Эти имена – имена тяжелых пациентов, которые, как правило, попадали в Эпиону в критическом состоянии. С ними не работали терапевты, но терапевты, включая вашего брата, могли выступать консультантами по некоторым случаям.

– Это не так важно, – заметил Гиес. – В Эпионе хорошие врачи, но и они не всесильны. Таких безнадежных пациентов, как эти, из списка, привозят в Эпиону, потому что в других кластерах даже не пытаются им помочь. Иногда здесь происходят чудеса, но чаще – нет. Пациенты умирают.

– А мы хороним их и дарим вечный покой, – подытожил Котт. – Проверьте заключения о смерти, там указана причина.

– Спасибо вам, – я чуть наклонила голову в знак благодарности. – Я рада, что вы избавили меня от сомнений.

– Не за что. Это не попытка обмануть или поддержать. Кто-то другой мог бы побеспокоиться о своих пациентах, но не ваш брат.

Я почти успела разочароваться в очередной версии, но слова Гиеса заставили меня насторожиться.

– Что вы имеете в виду?

– Вопрос совести, – пояснил гекатонхейр. – Все эти пациенты умерли в реанимации, когда там заправляла Регинлейв Норсе. Только ей почему-то до этого нет дела.

А действительно, почему?

При всей мужеподобности Регинлейв, никто бы не усомнился, что она – женщина, поэтому она вполне могла быть той дамой, которую Остин Борд видел с сатиром. А еще у нее хватало ресурсов, чтобы убивать пациентов: в отделении реанимации смертью никого не удивишь, и даже ее подпись на таком количестве отчетов, направленных в морг, не вызвала подозрений.

Но я все равно не представляла, как с ней мог связаться мой брат. Регинлейв достаточно жестока, чтобы убить всех этих нелюдей, а Леон – нет! Или он настолько изменился со времен нашей ссоры? Хоть нет, вряд ли, Сиара ведь любила его именно таким, как я помню, да и остальные отзывались о нем с теплотой.

Так как же он оказался втянут в это? И был ли втянут вообще, возможно, я опять иду по ложному следу?

Мне нужно было проверить, были ли у Регинлейв тайные счета. Если Леону платили так много, то она, должно быть, получала еще больше. Если установится эта связь, то все, Регинлейв уже не оправдается.

Было два способа проверить это: открытый и тайный. При открытом мне полагалось пойти к Эрмину и рассказать ему обо всех своих подозрениях – со списком мертвецов и подписью Регинлейв на документах. Однако он мог и не поверить мне, выставить вон – не только из своего кабинета, из Эпионы тоже. Или он мог провести проверку, которая ничего бы не обнаружила, после смерти Леона Регинлейв успела бы замести следы, если бы захотела. Тогда для меня схема та же: чемодан – портал – внешний мир.

Тайный способ подразумевал, что мы никому ничего не скажем, пока не получим доказательства ее вины. «Мы» – это я и Локи, больше я никому не могла доверить такое. Да, Сиара, Нея и Хакир вроде как на моей стороне. Но что если нет? У того, кто еще жив, могут быть корыстные интересы, даже у Андреаса, так что и он, при всей своей силе, не должен был знать об этом.

А вот призраку уже все равно, он просто развлекается, его не переманишь деньгами и угрозами. Поэтому я радовалась тому, что он со мной, но тихо: гордость не позволяла признать, что он был прав с самого начала.

Я не сомневалась, что личные вещи Регинлейв будет хранить не в комнате общежития, а в своем кабинете в реанимационном отделении. Там она проводила гораздо больше времени, иногда даже ночевала, это было ее пространство, куда никто не мог попасть. В общежитии же хватало тех, кто мог влезть в ее спальню – начиная с Флора, у которого были ключи от всех дверей.