Фиговый листочек от кутюр - Дарья Донцова

Я хмыкнула. Значит, Анжелика сдержала своеслово. Вчера мы договорились с ней, что она под благовидным предлогом покинетдом Ларионовых, уйдет тихо, взяв с собой носильные вещи, драгоценности ибезделушки, словом, все, что «заработала».

– Но куда мне деваться? – попробовалабыло сопротивляться девчонка. – Не могу же я идти к Роберту домой? Всеуверены, что я погибла!

Но у меня больше не было жалости к этойобманщице и убийце. Да-да, именно убийце! Ведь Стася абсолютно искреннесчитала, что «усилитель психической энергии» уничтожит несчастную РозуКонстантиновну. Она совершенно спокойно говорила о том, что старуха зажилась ией пора ложиться в гроб. Поэтому я только пожала плечами:

– Это не мое дело. Если утром неуберешься восвояси, я расскажу всем правду о Лике.

Решив перевести разговор на другую тему, яспросила у Кары:

– А где старшее поколение?

Она опять всплеснула руками:

– Ты будешь потрясена! Обе сидят в своихспальнях, тихие, как большие дети. Прикинь, они ничего не требуют, меня незовут, не капризничают, не кривляются, прямо чудеса. А главное, наотрезотказываются выходить.

В этот момент Кирюшка хихикнул. Лиза мигомсказала:

– Ешь спокойно, чего дергаешься?

Вопреки обыкновению мальчик не заорал нечтотипа: «Отвяжись, сам знаю, как поступить!»

Нет, он опустил глаза в тарелку и стал оченьаккуратно нагребать на вилку кусочки кабачка, используя при этом действии непальцы, а нож. Чрезмерная аккуратность и использование столовых приборовудивили меня еще больше. Как правило, Кирюше ничего не стоит облизать тарелку,на которой осталась малая толика вкусной подливки, ножом он пользуется крайнередко, только тогда, когда хочет произвести соответствующее впечатление.Отметив все это про себя, я подождала, пока дети доедят мороженое, и спросила:

– Кирюша, не мог бы ты зайти в моюспальню?

– Конечно, – мигом отозвалсямальчик, и это мне уже совсем не понравилось.

Обычно он начинает ныть: «Зачем? Прямо сейчас?Можно через час?» Сегодня же он повиновался беспрекословно, и это наводило нанехорошие подозрения.

В мою спальню Кирюша втиснулся бочком.

– Скажи, – поинтересоваласья, – не знаешь ли ты, что приключилось с бабушками?

Мальчик пробормотал:

– А что?

– К обеду не спустились.

– Ну и хорошо, – фыркнулКирюшка, – хоть спокойно поели, без скандалов, они всем надоели…

– Понятно, – кивнула я. – И чтоже вы сделали?

– Это я, – решительно заявилКирюша, – сам придумал, сам выполнил, девчонки ни при чем! Хочешь знать,они меня даже ругали! Но я, честно говоря, не думал, что они так перепугаются!

– Давай, рассказывай суть! – Ярешительно прервала «увертюру»: – Сделай милость, говори по делу!

– Ага, – заныл Кирюша, – тебехорошо, бегаешь весь день неизвестно где, только вечером появляешься. А мы тутпостоянно! Между прочим, Макс с Карой тоже уезжают. Он на работу, и она не знаюкуда, но, словно на службу, ровно в 13.00 садится в машину и в 18.00возвращается.

Я удивилась. Честно говоря, я полагала, чтоКарина сиднем сидит в Алябьеве. Да и куда ей мотаться с такой регулярностью?Она нигде не служит. Решив разобраться с интересным вопросом позже, я спросила:

– Ну и что, взрослые отправляются поделам, что же тут странного?

– Оно ничего, – вздохнулКирюша, – только две эти бабки-психопатки, дуры сумасшедшие…

– Кирилл! Разве можно так говорить овзрослых!

Мальчишка хмыкнул:

– По твоей логике, Лампудель, выходит,что я запросто могу обзывать Лизку и Тинку дурами.

– Конечно, нет. Не следует употреблятьподобные выражения ни в чей адрес. Моя мама бы строго наказала меня, услышавнечто подобное.

– Твоя мама, – вздохнулКирка, – скончалась бы, увидев одну серию про Бивиса и Батхеда, впрочем,вполне невинные Симпсоны довели бы ее до инфаркта. А уж если бы она побегала внашей школе с десятиклассниками на перемене! Ты имей в виду, что вы жили оченьдавно, считай, в каменном веке, ни компьютера, ни телевизора. Ясное дело, детибыли иные.

Я чуть не задохнулась от возмущения.

– Хамство отвратительно всегда – это раз.Потом, я пока еще жива – это два. Кстати, телевизор в моем детстве был,впрочем, электричество, радио, канализация и горячее водоснабжение тоже. Смеюнапомнить, что Гагарин полетел в космос в 1961 году, это – три!

– Да ладно, не обижайся, – улыбнулсяКирюша, – согласись, мы другие.

– Хорошо, но хамство…

– Лампуша, – хитро прищурилсямальчик, – вот сейчас, когда мы тут вдвоем, одни, и нас никто не слышит,скажи честно, ведь они старые, противные, гадкие жабы? Только не ври, тыдумаешь, как и я!

Вот так всегда. Стоит начать изображать изсебя Макаренко, дети мигом припирают меня к стенке.

– Жабы, – согласилась я, –причем очень вредные, но о своем истинном отношении к людям не принято говоритьвслух. И потом, они тебя старше!

– Ладно, – развеселилсяКирка, – пусть будет по-твоему, они престарелые жабы. А насчет возраста…Это же глупо! Свинья всегда остается свиньей, в молодости поросенок, в пожиломвозрасте хряк. Почему я должен уважать человека только потому, что он прожил насвете в пять раз больше меня? Ладно бы чего достигли, ну там, профессорамистали, так ведь нет! Я, между прочим, умней их. Смотри, английский знаю,компьютером владею, могу машину водить, а они? Только зудят: «Кирюша, не ешьтри булочки подряд». Спрашивается, почему? «Не надо». Ну объяснили!

Кирюшка сел на мою кровать и принялся изливатьдушу. Я слушала его со смешанным чувством. Дело в том, что Кирку и Лизаветуникто никогда не воспитывал в том понимании, которое вкладывает старшеепоколение в этот глагол. Мое детство, например, прошло в обнимку с частицей«не». Не надевай, не ходи, не гуляй, не бери, не ешь, не используй косметики,не носи мини-юбку, не ложись спать поздно, не спорь со взрослыми, не обращайвнимания на мальчиков, не смейся без причины, не кричи… Список можно продолжатьдо бесконечности. Моя мама была полна рвения сделать из дочери положительногочлена общества, и она очень хотела ребенку добра.