Лицензия для Робин Гуда - Лариса Соболева

– Богатая у тебя фантазия, Валера, – рассмеялся Ипсиланти. – А мне всего-навсего вчера попался вопрос в кроссворде.

– Дожил, кроссворды в одиночестве разгадываешь... – чему-то ухмылялся Краснов.

– Ты-то откуда так хорошо знаешь жаргон?

– Изучал. Еще когда учился. Кстати, жаргон мало изменился с двадцатых годов. Правда, дополняется, но незначительным количеством слов. А у золота много бандитских синонимов: ружье, рыжье, цветняк, желтизна, шалото и т. д.

– Ладно, жаргон в сторону, – встрепенулся Ипсиланти, решив, что лучше пока не заострять на «пшенице» внимание даже Краснова. – Скажи, кто работал по делу Свищевых?

– В деле написано, посмотри. Чего ты уперся в Свищевых? Подумаешь, внутренности у них без явных признаков наркомании! Ну и что? Решили впервой попробовать кайфа и, как говорится, склеили ласты. Такое случается чаще, чем хотелось бы. – Он взглянул на Ипсиланти, а тот и не думал спорить, что-то рисовал на листе бумаги. – Ну, как? Состоялась встреча с осведомителем?

– Облом. Прождал полтора часа, не явился. Боюсь, Валера, я проиграю пари. Ни одной ниточки нет.

– Впредь тебе наука, – самодовольно хмыкнул Краснов. – Не уверен – не обгоняй, а ты сразу: «что б мне... чтоб я...» Ладно, не расстраивайся, время есть, может, все еще и обернется в твою пользу. Я пошел к глубокоуважаемому.

Ипсиланти проводил его потухшим взглядом. Вот и результат вчерашнего разговора: Георг подозревает собственного друга. И хоть утверждают некоторые знатоки человеческой натуры, что нет хуже врага, чем близкий друг, а внутри всегда живет уверенность: со мной такого не произойдет. Сегодня уверенность дала трещину.

Он достал дело Свищевых, которое лежало в столе. Собственно, дела-то и нет, так, несколько бумажек в папке... Георг прочел фамилию следователя... и физиономия его приобрела выражение унылости. Голубцова! Как он раньше не обратил внимание на фамилию? Ну да, ему не интересно было, что за бездарность копалась в деле. А теперь... Ну почему именно она?

Ольга Голубцова фигуристая, эффектная, замужем, имеет дочь. Казалось, чего же ей не хватало? А не хватало его, Георга Ипсиланти. Разумеется, и она зацепила его, причем зацепила сильно. Он даже подумывал в третий раз наступить на грабли и сочетаться с ней законным браком, но... Что-то удержало от решительного шага. Вернее, она же его и удержала. В Ольге мало заложено женской природы, она умна, прямолинейна, с волевым и жестким характером, тщеславна. Куда такое счастье? Пусть уж лучше им наслаждаются другие. Георг расстался с ней. Попросту бросил. И хотя бы завел роман на стороне, а то ведь снова прямо здесь же на службе. Новый роман не протянулся и месяца, а с Ольгой длился два года. Конечно, из любовника он превратился во врага. Козней Ольга не строила, но при встречах игнорировала его, натянув на лицо маску неприступности. Случалось, нечто вздрагивало внутри Георга, когда он ненароком сталкивался с ней, но тут же говорил себе: мне нужна женщина попроще.

Такова история их отношений. И вот теперь у него есть несколько вопросов к ней. Как быть? Ипсиланти ухмыльнулся: а не явиться ли к ней с наглой рожей и не употребить ли известные только ему приемы? Небрежно сунув папку под мышку, он закрыл кабинет и спустился на этаж ниже. А минуту спустя, стоял на пороге кабинета:

– Можно, Оля?

Люде казалось, что она вот-вот умрет, и, если б сию минуту появились убийцы, она бы умоляла их застрелить ее. Людмила лежала на двуспальной кровати Фисунов и стонала от головной боли, от тошноты, от слабости.

– Неужели от одной бутылки вина бывает так плохо? – не верилось Марьяне. Она чувствовала себя прекрасно после вчерашнего. Смочив кусок полотна, Марьяна укладывала его на лоб несчастной Людмилы. – Первый раз напилась?

– Первый, – простонала та.

Зазвонил мобильный телефон, Марьяна взяла его, посмотрела, кто звонит, и кинула на кровать. Звонил следователь Ипсиланти. И вчера он трезвонил весь день. Нет у нее желания с ним разговаривать – и все. В принципе вообще нет желания его видеть, да куда ж деться? Ладно, завтра сама ему позвонит.

Развалившись на той же кровати, Марьяна бубнила:

– А я первый раз смешала вино, шампанское и коньяк. Отпадная вечеринка была. И как с гуся вода. Мне ведро надо выпить, чтоб наутро подыхать, как ты. Есть одно средство, проверенное. Опохмелка.

Люда скривилась.

– Ну и мучайся.

Снова зазвонил телефон, Марьяна машинально взяла трубку и подскочила:

– Привет, дорогой.

– Почему не отвечаешь на звонки? – спросил Клочко.

– А ты разве не знаешь мое тяжелое материальное положение? – принялась жаловаться Марьяна. – Мужа укокошили, менты ограбили, карточку купить не на что. Как жить? У соседки заняла с утра, купила карточку. А у тебя есть хорошие новости для меня?

– Давай встретимся сегодня? Заодно я поправлю твое материальное положение.

– Прилечу, куда скажешь.

– Тогда в семь в «Николь»?

– Буду, дорогой. – Марьяна поцеловала несколько раз трубку и подкинула телефон.

– Кто это был? – слабо спросила Люда.

– Говнюк один. Он мне нужен, как воздух. Людка, придется срочно принимать реанимирующие средства. Мы с тобой сегодня идем в ресторан.

– Не-ет, – протянула поворачиваясь к ней спиной, Людмила. – Я умираю.

Марьяна выбежала из спальни. Под ней заскрипела лестница, а попугай заорал хриплым голосом: «Жрать!» Ему вторил Цент, громко лая. Через минуту Марьяна пришла с полным бокалом вина. Люда, как увидела ее, натянула одеяло на голову, но подруга стянула его легко, она женщина сильная.

– Ты бросишь меня на съедение Клочко? Ты не подруга, ты изверг. При тебе он не потащит меня в койку. Сегодня у меня нет желания прыгать с ним в койке. И вообще нет желания ни с кем. Пей! Залпом!

Люда, передергивая плечами, скорчив брезгливую гримасу, послушно выпила, откинулась на подушки и тяжело задышала. Марьяна заботливо укрыла ее одеялом, приговаривая:

– А теперь поспи, зайка. Вечером будешь, как огурчик.

Герасим поехал на работу предупредить, что примерно недели две будет отсутствовать по делам. Тимку снова переодели девочкой и возили к поликлиникам города, надеясь, что мальчик вспомнит ту, где они с Людой консультировались у психолога.

Георгу не нравятся строгие прически, но Ольге зачесанные назад волосы идут, потому что черты классические. И вообще она... только что теперь об этом думать! Тридцатипятилетняя Ольга Голубцова выставила передовой невидимый щит и напряглась, когда Ипсиланти шел к ней от двери. А он – глаза, как у бездомной собаки, на губах улыбка соблазнителя. Подошел вплотную к столу, слегка наклонился и проникновенным голосом произнес:

– Здравствуй, Оля.