Лицензия для Робин Гуда - Лариса Соболева

Свищев закрыл ладонями лицо, весь съежился, смешно прижимая портфель к животу. Ипсиланти поморщился: не хватало, чтоб этот, с позволения сказать, мужчина разрыдался, как баба. Тьфу, противно. Ипсиланти поставил локоть на руль, подперев голову рукой, и ждал четкого ответа на четко сформулированный вопрос. Нет, не дождался. Все-таки придется толкать Свищева, как упрямого осла:

– Петр Петрович, я жду. На что вы рассчитывали, когда лгали? Достаточно узнать единственную деталь, чтобы сделать выводы. Тима от вас убегал, а от Летовой нет. К тому же он не пятилетний ребенок, чтобы его можно было выкрасть, он в состоянии сам определить, где ему жить. Значит, Тимофею у вас было плохо. Откуда же такая запоздалая забота – заявление? Что произошло?

– Мне очень трудно... – преодолевая некий барьер, заговорил наконец Свищев. – Да, вы правы. Мы не умеем обращаться с ребенком, тем более с таким, как Тима. Лидочка старалась, но у нее не получалось управляться с ним. Тима стал ее раздражать, иногда она не сдерживалась. У нас накалилась обстановка, и Тима убежал. Сначала мы его искали, а потом Людмила переехала, не оставив адреса соседям. Потом мы перестали искать его, потому что жена лечилась у психиатра. И вдруг однажды вечером, это было накануне того дня, когда мы отнесли заявление... к нам пришли двое... Они сказали, что им известно, где Тимофей, и чтобы мы написали заявление... Они вынудили нас.

– Угрожали вам?

– Нет... но они так говорили... это было хуже угроз. И продиктовали, как надо написать.

– Ну, а как именно они говорили?

– Просто приказывали. Дали лист. И сказали: завтра же с утра отнесет.

– Вы не поинтересовались, зачем им это нужно? Кто они? Откуда?

– Мы с женой очень испугались, ведь они буквально ворвались в дом. У нас дверь всегда перекрыта цепочкой. Когда позвонили, Лида только приоткрыла дверь, как вдруг сразу просунулись щипцы и перекусили цепочку. Это было очень быстро. Потом они схватили жену и грубо притащили в комнату, приказали позвать меня.

– Вы помните внешность этих людей?

– Ну, так... в общих чертах.

– А мне нужны конкретные.

– Боюсь, конкретных примет я не запомнил. А Лидочка вообще была в жутком состоянии. Я после этого вызывал ей «Скорую».

– Итак, вы выполнили их требования, – подвел итог Ипсиланти. – А сами не подумали, зачем им нужны Людмила и Тимофей? – Свищев молчал, значит, все-таки думал об этом... И вы с супругой пришли к мнению, что чужой ребенок и какая-то Летова не стоят того, чтобы рисковать собственной шкурой. Что ж, логично. А ведь ваш брат, Петр Петрович, спас Тимофея ценой собственной жизни, так-то.

– Как-как? Почему вы...

– Идите, вас жена ждет.

Он узнал ее. Да и как не узнать, когда она в метре от тебя? Калюжник лично водил Яцкова в магазин, где работала Людмила, чтобы тот запомнил ее, показывал с крыши, где расположены окна Летовой. Он готовил Яцкова морально к тому, что ему предстоит сделать. Парень оказался крепким, решительно взялся за исполнение. Сам Калюжник мокрухи избегает, не царское это дело, разве что в крайнем случае. Теперь он разглядел и парик, из-под которого выбились тонкие пряди рыжих волос, отливавшие под электрическим освещением золотом. Она. Летова.

Он развалился на стуле, получая удовольствие от сложившейся ситуации. Знал бы Клок, с кем сидит за одним столом! Но он не знает Летовой, никогда ее не видел. А Калюжнику стоит один раз увидеть, и никакие парики с краской не спасут. Все, песенка девочки спета. Он расслабился, оценил и Марьяну: здоровая, как трехколесный велосипед, которым асфальт укатывают, и глаз игривый. Не женщина, а мед. И такая баба достанется Клоку... Вон он весь слюной изошел. Интересно на его рожу посмотреть, когда узнает, с кем ужинал. Ничего, этот цирк впереди. Сейчас Калюжник обдумывал, как Летову утащить из ресторана.

– Тебя можно пригласить? – спросил Людмилу, когда после небольшого перерыва заиграла музыка.

Люда колебалась, танцевать с «откинутым» желания не было.

– Идите, Людочка, идите, – сказал Клочко. Он явно хотел избавиться от нее хотя бы на пять минут.

Марьяна сделала ей легкий кивок в сторону середины зала, мол, иди, а мы тут потолкуем. Люда побрела танцевать с неприятным типом Витяней.

– Марьяна, ну что за сюрпризы? – упрекнул Клочко.

– А куда мне ее девать? – пошла в атаку она. – Это не подружка, которую выставишь за дверь, родная сестра. Ну, а теперь объясни мне популярно, что с моим делом? А то я так и не поняла, что мне светит.

– Да ничего хорошего, – признался Клочко. – Все против тебя. Скажи спасибо следаку, что не передает дело в суд и отпустил тебя. На него это не похоже, он волчара еще тот, рассусоливать не любит. А тебя отпустил. Чем ты его взяла, Марьяна?

– Обаянием, – недовольно фыркнула она. – И это все?

– Со следаком поладить трудно, но есть выход на более крупную птицу. Тот не подведет, в случае особой нужды твое дело передадут другому следаку, посговорчивее. Разумеется, надо кинуть...

– У меня бабок нет.

– Их ни у кого нет в том количестве, в каком хочется иметь. Марьяна, я обещал тебе все уладить? И улажу. Как я это сделаю, тебя не должно касаться.

Она ловила каждое слово нового любовника, и не потому, что речь шла о ее будущем, которое весьма туманно, причина иная. Вращаясь в среде подобных людей, она прекрасно знала им цену, и, слушая его, Марьяна думала: «Не лягу с тобой, пока не получу гарантий. На крайний случай у меня есть запись». А он обстоятельно рассказывал, какие предпринял меры, и все ради нее, Марьяны. Много обещаний, много. Лично Марьяну это охлаждает. Впрочем, одно он может выполнить прямо сейчас:

– Помнится, кто-то обещал повысить мое материальное положение.

– Пятьсот баксов хватит? – Достал он бумажник.

– На первое время да. – Она цапнула купюры, небрежно сунула их в сумочку.

– А я надеялся, что мы после ресторана прекрасно проведем остаток вечера в одном уютном местечке.

– Завтра я вся в твоем распоряжении.

– Все будет в ажуре, – заверил Клочко.

– Ох, не нравится мне у вас, бизнесменов, одна черта: обещаете много, а ни хрена не делаете.

– Я свои обещания выполняю, – обиделся он.

– Ну, ладно. – Погладила Марьяна по его руке. – Не пыхти. Я бедная, одинокая женщина, попавшая в плохую историю. Да у меня шарики за ролики заскакивают! В этот момент вернулись после танцев Люда и Калюжник, и она повернулась к ним:

– Людка, пойдем, нос попудрим, а? Мужчины нас подождут. У меня есть прикольный тост, без нас не пейте.

В туалете Люда наконец свободно вздохнула, а то за столом она не могла преодолеть скованности с тех пор, как появился Витяня. Девушка с любопытством оглядывалась, ведь ей ни разу не приходилось бывать в дорогих кабаках, а здесь даже сортиры шикарные.