Я умер вчера - Александра Маринина

– Владик, – умоляюще попросила она, – приезжайдомой, пожалуйста.

– Зачем это? – недовольно откликнулся Владислав.

Ира слышала гул голосов в его кабинете, кажется, там быломного народу.

– Скоро передача начнется, – пояснила она. –Приходи, вместе на Таню посмотрим.

– Я здесь посмотрю. Извини, Ируся, у меня люди.

Стасов положил трубку. Ирина сглотнула слезы, но постараласьуспокоиться. В самом деле, ну что такого страшного? Не съест же Уланов Татьяну.Покусает немножко и отпустит. Нет, все-таки страшно. А вдруг Таня начнетнервничать? Ира слышала, что от сильного волнения даже преждевременные родыслучаются.

Чтобы отвлечься, она принялась за тесто для очередныхпирогов. Пироги у нее получались знатные, только Татьяна всегда ругалась,потому что ей нельзя мучное, а удержаться и не попробовать Ирочкиных пирожков –силы воли не хватает. Когда до начала передачи осталось минут десять, Ирапоняла, что делает все не так и тесто погублено почти бесповоротно. Отеревсогнутой рукой брызнувшие от досады слезы, она с ожесточением вывалиласодержимое миски в большой полиэтиленовый пакет, который тут же швырнула вмусоропровод.

За пять минут до начала она сидела перед экраном телевизора,с ужасом ожидая Татьяниного позора. Последнее, о чем она успела подумать,прежде чем на экране появилась знакомая заставка, было: «Я так и не поставилапироги. Придет Стасов голодный, чем я буду его кормить?»

Она поразилась тому, как великолепно выглядела Татьяна.Матовая белоснежная кожа сияла молодостью и здоровьем, глаза были большими,теплыми и лучистыми, губы – сочными и подрагивающими готовой разлиться по лицуулыбкой. Татьяна, казалось, ни капельки не волнуется, напротив, предстоящеедейство ее просто-таки забавляет. Ира слегка перевела дух. Может, обойдется?

Первые полторы-две минуты прошли в спокойном обменекороткими репликами, ведущий представлял гостью, Татьяна кивала и милоулыбалась. А потом последовал вопрос, от которого у Ирочки все внутриоборвалось.

– Татьяна Григорьевна, вы – образованный интеллигентныйчеловек и наверняка читаете и любите хорошие серьезные книги. И в то же времяпишете второсортную литературу. Вы поступаетесь собственным вкусом ради денег?

– Голубчик, – улыбнулась в ответ Татьяна, – улитературы не бывает сортности, так же, как у осетрины не бывает степенейсвежести. Еще Воланд, если помните, сказал, что у осетрины может быть толькоодна свежесть, первая, она же и последняя. Литература не бывает первого,второго и пятого сорта. Это либо литература, либо нет, вот и все. Если вамнепонятно, я скажу еще проще: книгу читать либо можно, либо нельзя. Если книгучитает не только сам автор и его редактор, но хотя бы еще десять человек иполучают от этого удовольствие, значит, книга достойна того, чтобы бытьнаписанной. Если же автор настолько безграмотен и бесталанен, что, кроме негосамого, никто его творение читать не может и не хочет, тогда я поднимаю руки.Это действительно не литература. Обо всем остальном можно спорить. Так как,Александр Юрьевич, будем спорить?

«Что происходит? – в недоумении подумала Ира. –Она ведет себя, как на допросе в собственном служебном кабинете. Она что,забыла, что пришла на телевидение? Кошмар!»

– Не будем спорить, – тут же нашелся Уланов. – Ясформулирую свой вопрос по-другому. Вам не бывает обидно, что ваши книги читаютв основном на бегу, то есть в метро, в электричках, от скуки, чтобы убить времяв дороге?

– А вы сами что читаете в метро? – спросила Татьяна.

– Я? – Уланов, похоже, чуть-чуть растерялся. – Я вметро давно уже не езжу.

– У вас машина?

– Да.

– Тогда откуда вам вообще известно, что именно читаютпассажиры?

– Мне об этом рассказывают. Это же общеизвестный факт.

– Голубчик, вас погубит ваша доверчивость, –снисходительно сказала Татьяна. – Никогда не верьте тому, чего не виделисами. Поскольку я, в отличие от вас, в метро езжу постоянно, то могу вамсовершенно ответственно заявить, что пассажиры читают самую разную литературу,в том числе и очень серьезную. Начиная от учебников и специальных пособий икончая Библией и Торой. Как вы думаете, Господь обиделся бы, узнай он, что человеккаждую свободную минуту хватается за Библию, чтобы прочесть еще страницу из Егоучения?

– То есть вы ставите себя на одну доску с Всевышним,поскольку люди каждую свободную минуту хватаются и за ваши книги тоже? –мгновенно отпарировал Уланов.

Сердце у Иры ухнуло, даже дыхание на секунду остановилось.«Вот сволочь, – в сердцах подумала она. – Ну какая же сволочь!»

– А с чего вы это взяли? – На лице у Татьяны былонаписано такое искреннее изумление, что даже Ира в него поверила.

– Вы же сами сказали, что пассажиры в метро и поездах читаюти ваши книги, и Божественное писание.

– Я этого не говорила. Писание читают, это правда. А вотлюдей с моими книгами в руках я там не видела. А вы видели?

«Во дает! – с восхищением подумала Ира. – НуТанька! Каждый день мне докладывает, сколько человек видела в транспорте сосвоими книжками. Мы даже иногда сравниваем, кто больше увидел, она или я. НоУланов только что сказал, что в метро не ездит, так что возразить ему нечего.Ссылаться на чьи-то слова он теперь тоже не может, Таня уже попеняла ему заизлишнюю доверчивость. Пожалуй, она была права, когда говорила, что не боитсяникаких улановых. Следственная практика – это тебе не фунт изюма. Что, Уланов,съел? Не знаешь теперь, что отвечать?»

– Но вы тем не менее не можете отрицать, что детектив – этодалеко не философский роман. Почему же наши сограждане в последнее время тактянутся к легкому чтению и пренебрегают сложными произведениями? Не кажется ливам, что общее падение уровня культуры и образованности способствует тому, чтона литературной ниве сегодня процветают все кому не лень, даже авторы, неимеющие специальной подготовки?

– Давайте не будем складывать все в одну кучу. Я согласна стем, что детектив – это не философский роман, точно так же как, «Запорожец» –это не «Феррари». И что с того? Не будем выпускать «Запорожцы» и все стройнымирядами побежим пересаживаться на «Феррари»? «Феррари», конечно, престижнее илучше, но кому-то может просто-напросто не понравиться дизайн. Мне, например,не нравится.

– Вам нравится «Запорожец»? – ехидно кивнул Уланов.

– Нет, мне нравится «Макларен». Но это опять-таки не значит,что я хочу на нем ездить. Мне нравится на него смотреть, его дизайн радует мойглаз, но он же совершенно не предназначен для перевозки немолодых беременных женщинвроде меня.

По лицу Уланова Ира видела, что он не понял ни одного слова,и торжествующе улыбнулась. Конечно, куда ему, он небось и названия-то такого –«Макларен» – не слышал. Сам виноват, нарвался, не надо было ехидничать насчет«Запорожца». Про автомобили Татьяна Образцова знала все. Даже такое, чего инойспециалист не знает. Ира помнила, что Татьяне несколько раз приходилосьработать по делам о финансовых аферах в сфере торговли иномарками, а уж еслиона чем занималась, то на совесть.