Лагерь обреченных - Геннадий Сорокин

– Здесь он. Нас всех из здания выгнали, и когда назад запустят, неизвестно.

– Наташа, – я погладил ее руку, – если бы ты знала, как я рад, что все так благополучно закончилось…

Комок подступил к горлу. Я почувствовал, что сейчас, вот тут, на площади перед ДК, я держу за руки самого близкого мне человека. Если бы Седов тронул ее, я не раздумывая разрядил бы в него всю обойму из табельного «ПМ». Хрен с ним, отсидел бы десятку, но его изрешетил.

– Андрюша, ты о чем говоришь? – ничего не понимая, спросила Наталья. – Что закончилось?

– Потом расскажу. – Я оставил ее и пошел в Дом культуры.

На крыльце меня перехватил Казачков.

– Разобрались с нападением на магазин?

– Там кража была. Воров задержали, преступление раскрыли.

– Иди в РОВД и жди меня там. В ДК тебе делать нечего.

На площади перед райисполкомом я посчитал припаркованные автомобили – девять штук! Такого наплыва городских гостей в поселке на моей памяти еще не было. Интересно, а почему чекисты уже уехали? Решили, что взрыв в многолюдном здании – не их профиль?

Вернувшись в райотдел, Гордеев и Казачков вызвали меня. В дверях начальника милиции я остановился, не зная, что дальше делать: Гордеев метался по кабинету, рычал в бессильном гневе, матерился через слово.

– Сука, падла, как все это надоело! Понаедут, твари, глаза выпучат, умняка накатят – в морду дать охота!

Начальник милиции схватил конспект по марксистско-ленинской подготовке и запустил его в портрет Дзержинского.

– Ты, козел бородатый, во всем виноват! Наплодил уродов, шагу без нравоучений ступить некуда! – Гордеев дал еще круг по кабинету и сел на место, жестом велел мне войти. – Помню я времена, когда только начинал работать – поверьте, такого очковтирательства тогда не было! Если раньше случалось ЧП, всем миром бросались преступление раскрывать, а сейчас – всем все по хрену!

Подавленный Казачков кивнул головой в знак согласия.

– Сейчас что главное, – продолжал начальник РОВД, – бумажки из сейфа достать и свою задницу подстраховать! Ты видел, что там, на втором этаже, было? Никто же не собирался ничего расследовать: у всех проверка, всем надо видимость работы создать да поскорее смыться. Проклятая бюрократия! Помяните мое слово, нас погубят не внешние враги, а бюрократы с инструкциями и наставлениями. Шагу нельзя без бумажки ступить. Будь моя воля, я сейчас бы всю эту кодлу, что мне с умным видом указания давала, согнал бы в один автозак, отвез к Волчьему логу и собственноручно из пулемета расстрелял. Всех бы перебил, никого не оставил – и ничегошеньки бы в стране советской не поменялось! Бюрократы – они как мусор: выброси на помойку – в квартире чище будет.

Гордеев достал сигареты, нервно закурил.

– Андрей, кто знает о твоих «клубках» и «цепочках»?

– Только вы двое, больше никто.

– Вадим, забирай Лаптева, иди все ему объясни. И запомните: мы ни во что пока не вмешиваемся. Пускай все катится к едрене фене! Подождем, пока пена спадет, а там посмотрим, что дальше делать.

У Казачкова я подробно доложил о раскрытии преступлений в Ново-Ивановке, а он рассказал мне о событиях прошедшего дня.

Сегодня, около десяти утра, Дегтярев в своем кабинете открыл верхний выдвижной ящик стола и взорвался: сработала осколочная граната времен войны, установленная на примитивной растяжке. Приехавшее из областного центра начальство постановило: никакого преступления не было, имело место неосторожное обращение со взрывоопасным предметом.

– Теперь представь, в каком положении оказался Семен Григорьевич! – сказал Казачков. – Сейчас никто до правды докапываться не станет: чего расследовать, если был несчастный случай? Но как только все проверяющие вернутся в Москву, прокурор области пересмотрит свое решение и заявит, что это было убийство. Подстава конкретная! Время пройдет, доказательства будут утрачены, с чего нам расследование начинать? Зато сейчас у всех дела в полном ажуре: планы написаны, все параграфы соблюдены, в конспектах по БСП полный порядок! Ты точно никому не рассказывал про «цепочку»? Знаешь ведь, как может получиться – скажут: «Вы догадывались о подготавливаемом преступлении, но никаких мер по его предотвращению не приняли. Вы повинны в убийстве, с вас и будем спрашивать!»

– Вот западло так западло! – возмутился я. – Подстава – слов нет! Теперь и прокуроры, и комитетчики – все будут в белом, а мы – по уши в грязи.

– Ладно, – устало выдохнул Вадим Алексеевич, – разберемся. Главное – не спешить.

Я решил уточнить некоторые детали происшествия.

– Если взрыв подготовил Седов, то он должен оставить на месте преступления свой знак. В кабинете была руна?

– Была, – неохотно подтвердил Казачков.

– Как же ее Дегтярев не заметил? Вы предупреждали его об опасности?

– С Дегтяревым ко мне не приставай, с ним Гордеев должен был определиться. Разговаривал он или нет, не знаю, скорее всего, нет. Посуди сам, как бы он Дегтяреву все объяснил? Пришлось бы ему про Седова расклад давать, смуту в поселке наводить, а у нас, кроме твоих подозрений, на учителя ничего конкретного нет.

– Вернемся к руне. Как Дегтярев ее не заметил? Он-то знал, что руна – это символ врага.

– Руну эта сволочь нарисовала под портретом Ленина. Взрывной волной портрет снесло со стены, и рисунок обнажился.

– Руна такая же, как на лбу у Ленина? – я нарисовал «Волчий крюк».

– Она, родимая, только с более длинной поперечной палкой. Чей это символ?

– Эсэсовской дивизии «Галичина». С портретом он здорово придумал. Где был Седов в момент взрыва?

– В школе, уроки вел. Тут ты угадал: третье преступление произошло, когда у Седова было абсолютное алиби. Непоколебимое.

– Бомбу-то он не сегодня заложил. У него вчера весь день был.

– Про вчерашний день забудь. Считай, что у него на воскресенье тоже алиби есть. Вчера в ДК половина поселка была: кто кино смотрел, кто в народном ансамбле пел, кто в шахматы играл. Я вчера в ДК был, с женой на последний сеанс ходил.

– Сейчас учитель заляжет на дно. Вполне возможно, что убийство Дегтярева в его «цепочке» было последним. Целей своих он достиг, подозрения от себя в связи с убийством Паксеева отвел. Теперь ему жениться надо, собственного сына усыновлять. Вадим Алексеевич, проверка закончится, как мы его за жабры брать будем?

– А сейчас ты ему что предъявишь? Свою теорию об «убийстве впрок»? Вспомни материалы уголовного дела: в день убийства Паксеева Седова ни один человек у ДК не видел. У нас на него только косвенные доказательства, а с ними к прокурору с ходатайством об аресте не пойдешь. Уедет комиссия из ЦК, там посмотрим, что делать. Ты думаешь, нам с Гордеевым приятно, что у нас по поселку убийца разгуливает? Сам бы его придушил, да закон не позволяет.