Диковинные загадки отеля «Зимний дом» - Бен Гутерсон

– Последняя вещь, – сказала она. – Это был пазл.

Норбридж остановился с ней рядом.

– Пазл? О чём ты?

– Здесь была Грацелла. – На Элизабет нахлынула волна эмоций – весь страх, и паника, и замешательство, которые она до сих пор сдерживала. – Она пыталась… Я не знаю что, Норбридж! Я вставила два последних фрагмента в пазл и загадала желание, и тогда она исчезла. Я заставила её уйти.

Норбридж притянул Элизабет к себе, но спустя миг она отстранилась и поднесла ладони к глазам, чтобы остановить слёзы.

– Что случилось с Леной? – спросила она, сама удивившись своему вопросу.

На лице Норбриджа появилось страдальческое выражение. И тут Хайрам застонал и начал медленно садиться.

– Элизабет, – выдавил он, запинаясь.

– Хайрам? – удивился Норбридж, приближаясь к нему. – Что ты здесь делаешь?

Хайрам положил ладонь на лоб и снова опустился на пол.

– Я не знаю.

– Грацелла как-то заставила его прийти сюда, – объяснила Элизабет. – А потом он отключился.

– Ты в порядке? – спросил Норбридж Хайрама, и тот помотал головой, словно пытаясь развеять своё замешательство. Он опёрся на подставленное Норбриджем предплечье и нетвёрдо встал.

– Думаю, да, – ответил он.

– Давайте-ка принесём вам обоим воды, – сказал Норбридж, не убирая ладони с плеча Хайрама. – И вам нужно присесть, вам обоим.

– Что случилось с Леной? – снова спросила Элизабет.

– Я всё расскажу, – мягко сказал Норбридж. – А сейчас, пожалуйста, присядь.

Мозг Элизабет заволокло туманом; она хотела поминутно рассказать Норбриджу, что только что случилось, но почувствовала, что не может вынырнуть из охватившего её смятения.

– А что с Ланой? – спросила она.

На лице Норбриджа появилось самое странное выражение, которое Элизабет когда-либо видела. Это была последняя капля, что-то, что уже никак не могло уложиться у неё в голове.

– Она… – Но это были последние слова, которые Элизабет произнесла, – всё потемнело, и её поглотила тишина.

Пасхальный день расцвёл, как настоящее начало весны – утро было холодное и ясное, но в воздухе появилась какая-то новая свежесть, несмотря на то, что и отель, и озеро, и близлежащий лес, и далёкие горы по-прежнему покрывал снег, как было всю зиму. Перелом свершился; дни вот-вот начнут теплеть, а ночи – светлеть. Элизабет чувствовала всё это, даже лёжа в постели, потому что сквозь окно в комнату лился очень чистый свет, а озеро Луны и горы купались в кристальной прозрачности, которой она не видела за все те недели, которые провела в номере 301.

Она прочла – уже в пятый раз – записку, которая ждала её на столе, когда она проснулась:

* * *

В десять часов Элизабет сидела за обеденным столом в комнате Норбриджа с ним и Леоной – оба обняли её, наговорили утешительных слов и заверили, что скоро всё прояснится.

– Поешь, милая, хоть немного, – посоветовала Леона, когда Элизабет села. – Тебе сразу станет лучше.

– Пожалуйста, я хочу знать, что случилось прошлой ночью, – попросила Элизабет. – С Леной и с Ланой.

– Я хочу, чтобы к нам присоединился твой сообщник, – сказал Норбридж, усаживаясь за стол, – и тогда мы сможем всё обсудить. Несправедливо будет оставить Фредди в неведении.

Леона пила чай из кружки, а Норбридж лакомился грецкими орехами и изюмом, лежащими в мисочке. Элизабет посмотрела на дверь.

– Он уже идёт?

– Ещё нет, – ответил Норбридж. – Но гляди, что у меня есть. – Он продемонстрировал мобильный телефон, которому на вид было лет десять, с кнопками в несколько раз больше, чем у всех телефонов, которые доводилось видеть Элизабет. – Это мне Сэмпсон одолжил. Сотенный телефон.

– Сотовый телефон, господин пенсионер, – поправила его Леона. – Даже я это знаю.

Норбридж кинул на неё сердитый взгляд, а потом с добрым лицом повернулся к Элизабет.

– Можешь отправить Фредди моментальное послание и попросить его сейчас же прийти?

– Смску? – спросила Элизабет. – Да, конечно.

Леона покачала головой, глядя, как Элизабет набирает сообщение.

– В наше время мы передавали записки, – сказала она. – Или просто подходили и говорили, что нам нужно. Сейчас-то всё иначе.

– Что происходит? – спросил Фредди, явившись уже через пять минут. Он сел за стол с остальными, и было ясно: он и не подозревает, что произошло прошлой ночью после вечеринки. – Мы всё утро пробыли в номере. Всё в порядке?

Норбридж посмотрел на Леону, и та красноречиво махнула ему рукой, будто говоря: «Тебе рассказывать».

– Перво-наперво, – начал Норбридж, – всё, скажем так, под контролем. Скоро я поясню, но пока что мне нужно услышать версию событий прошлой ночи от Элизабет, прежде чем я всё вам расскажу. – Он посмотрел на неё. – Начни, пожалуйста, с того момента, как Джексон отвёл тебя в твою комнату.

Элизабет сделала глубокий вдох и выдохнула.

– Вообще-то мне стоит начать немного раньше. Недели так на две. – Она опустила взгляд на свою миску с овсянкой. – Когда я взяла один из фрагментов пазла.

– Ты украла фрагмент пазла? – переспросил Фредди.

– Ну, вроде того, видимо. – Она вздохнула. – Дайте мне объяснить, может быть, вы поймёте.

За следующие двадцать минут Элизабет провела остальных по всем изгибам и поворотам своей истории, кончающейся встречей с Грацеллой в фойе. Никто не перебивал; никто не прикасался к еде и не делал ни единого глотка горячего шоколада. Все просто слушали объяснения Элизабет о том, как Грацелла манипулировала разными гостями отеля – без их ведома, – чтобы воплотить в жизнь свой план, а потом её рассказ о произошедшем после полуночи возле стола с пазлом.

– Три желания, – тихо сказал Фредди, когда Элизабет договорила. – Прямо как в сказке.

Леона сидела, глядя на Элизабет стеклянными глазами.

– Ты нашла третью вещь и преподнесла дар душе этой недоброй женщины. Это просто поразительно, дорогая. – Она посмотрела на Норбриджа. – Хвала и почёт этой юной леди, мистер Фоллс. Это, пожалуй, самое замечательное событие из всех замечательных событий в этом отеле, о которых мне только доводилось слышать.

– Я думал, это у меня интересная история, – сказал Норбридж, – но с твоей ей не сравниться, Элизабет.

– Желания правда сработали? – спросил Фредди. – Ну то есть третье-то сработало. И, наверное, насчёт второго нам некоторое время ничего не будет известно. Но вот первое, то, что про Лану?