Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери! - Елена Княжина

мой постыдный план уже на следующем повороте. И прижал к себе теснее, игнорируя неуверенное сопротивление.

– И вовсе нет, – помотала кружащейся головой, ловя в фокус размытые силуэты танцующих вокруг пар. И косясь на варховы эполеты, накрепко пришитые к плотной пиджачной ткани… Под которой наверняка очень, очень тепло.

Мысли закружило вместе с телом. Я зачем-то представила, как это, должно быть, приятно – быть целиком прижатой к проклятому мужчине. Обнятой сильными лапами. Быть нужной… в самых разных смыслах. Будто чары «Эйфории» случайно словила, ей Варху.

Музыка стихла, и Рэдхэйвен, перехватив мой задумчивый взгляд, с кривой ухмылкой принялся стаскивать с себя мундир. Этого только не хватило! Посреди зала, у всех на глазах!

– Не вздумайте! – захлебнулась шипением и отпрыгнула от него ужаленной каффой.

Да я лучше сама в ледяную скульптуру превращусь. Или в призванного из морозного воздуха голема. И растаю поутру, избавившись от проблем и расшатывающих мой мир потрясений.

– Мисс Ламберт, вы ведете себя, как…

– Долг отдан? Рабовладелец доволен? – поджала губы, загоняя представившуюся чепуху поглубже в голову.

Авось она там сама потеряется, потонет под грудой известных фактов и больше никогда не всплывет.

На словах про «рабовладельца» ухоженное лицо хитанца дернулось, словно ему отвесили пощечину. Я вполне могла допустить, что ему это неприятно. Без всяких аналитических выкладок. Но, наверное, не стоило заставлять отца подписывать брачный контракт, пока я была в отключке, искусанная и измятая?

Поглаживая себя по замерзшим плечам, я вернулась к Диккинсу. Парень держал бокалы с чем-то розовым и малосимпатичным и один настойчиво протягивал мне. Но я покачала головой: она и без подозрительных напитков кружилась заведенным волчком.

Оглядела зал, поискав подруг. Тейка все еще возилась на улице с ледяным шедевром, Рисса, по всей вероятности, прибиралась в кабинете Керроу.

Ректор тоже до сих пор не вернулся. Пользуясь его отсутствием, студенты расслабились. В дальнем углу зала две скульптуры устроили бой, с треском рассыпая по полу ледяную крошку. Иллонка привычно принимала ставки.

Оркестр принялся наигрывать бодрую анжарскую мелодию. Летисия с Берроу вприпрыжку проскакали мимо нас, искристо смеясь и прорубая сложенными ладонями себе дорогу.

– Это же наша… аквелукская… – узнал Вейн, залпом допивая из обоих стаканов. – Керроу прибьет, если услышит.

За Лети и Джи-Роузом проскакали в неприличном деревенском танце еще три пары, и мой взгляд наткнулся на кривящегося хитанца. Смесь тошноты и недоумения так явственно пропечатывалась на загорелых скулах, что я просто не могла это игнорировать. Хотелось созерцать и созерцать, наслаждаясь видом.

План маленькой, но кровожадной мести складывался сам собой. Чем ниже сползала физиономия надменного королевского мастера, тем четче. Прямо по пунктам.

– Пойдем, Эв! Пока ректора нет, – хохотнул Диккинс и предложил мне вытянутую вперед ладонь.

– Прости, Вейн. Я обещала этот танец… Может, следующий? – пробормотала, обходя парня и направляясь прямиком к хитанцу.

Тот явно скучал на анжарском празднике жизни. Может, даже мечтал провалиться в бездну мрака. Лишь бы не слушать истеричные подвывания бешеной скрипки, трель спятившего пианино и непристойный топот двух десятков ног.

– Знаете, сир, я бы еще потанцевала, – поймала ладонь удивленного хитанца, сомкнула наши пальцы в замок и вытянула руки вперед, готовая прорубать толпу импровизированным ледоколом.

Пусть Рэдхэйвен в полной мере осознает, что такое «девица из Аквелука» и с чем это сомнительное блюдо едят… Авось прямо тут и подавится. Овдоветь до свадьбы – идеально.

– Мисс Ламберт, не думаю, что мое присутствие там уместно, – он брезгливо покосился на танцевальный круг, по которому скакали мои однокурсники. – Эти дикие звуки…

Музыка стала громче, грозясь разорвать барабанные перепонки, и Рэдхэйвен поморщился.

– Разве я не в своем праве? – недоуменно вздернула бровь, подталкивая его вперед. Еще пара шагов – и нас закружит вместе с толпой. – Давайте, шевелите ногами, сир, что вы как гхарр умирающий… Отдавайте свой долг супружеский. Или какой там отдавать положено?

– Я вам потом расскажу, Эйвелин, – протянул с угрозой и сжал мои пальцы своими. – Какой положено…

А может, и не лучшая это была идея. Но поздно: нас подхватило взрывной волной и потащило вперед, в самую гущу скачущих тел.

Старинный анжарский танец больше напоминал коллективный припадок, в котором то и дело нужно было подпрыгивать, задирать ноги и громко вскрикивать. Если Долия не соврала, такими плясками по весне призывали урожай. Или другое плодородие, супружеское… Варх его вспомнит. Что-то точно призывали!

– Шустрее, сир Рэдхэйвен, иначе нас затопчут, – запыхавшись, поторапливала мастера. – Вам что, гхарр на ногу наступил?

– Эйвелин… – сопел сердито, явно записывая мне в долг еще сколько-то там смыслов.

Мое черное-золотое, до безобразия элегантное платье непристойно взмывало вверх, стоило задрать колено или подпрыгнуть. Струящаяся ткань легко поднималась и опускалась, заставляя лицо столичного сноба то темнеть, то бледнеть. То вовсе сползать в сторону пола.

– Расслабьтесь, сир рабовладелец. И попробуйте получить удовольствие, – фыркнула, продолжая скакать ужаленной самкой гхарра в месиве студенческих тел. С энтузиазмом знакомя хитанца с древними анжарскими обычаями.

– Дикарка, – проворчал мастер, подкидывая меня синхронно с соседними ребятами.

Лети рядом заливисто хохотала, приземляясь прямо в руки Джи-Роуза. И я тоже улыбнулась. Ну какая я дикарка, ей Варху? Самый скучный теоретик на курсе, фанат бытовых плетений и жизни без потрясений. С легко прогнозируемым будущим в виде квадратных носов, сияющей ауры и «квахаров» на голове.

Музыка не сбавляла темп, и моя спина уже взмокла под драгоценной тканью. Волосы сбились, щеки пылали… Зато я больше не мерзла.

В жар бросало от одного взгляда на Рэдхэйвена, не отводившего глаз от моих ухмыляющихся губ. Мрачного и сосредоточенного, как сгусток отборной тьмы. Наверное, ровно в этот момент он начал догадываться, что с «приручением» возникнут проблемы.

Музыка резко оборвалась, и проклятый магистр издал тихий стон облегчения. А потом глянул на меня так, что я уменьшилась в размерах. Раза в два минимум.

На лице хитанца отразилось острое желание меня покусать. Потом повсеместно ощупать с пристрастием. И в финале наградить десятком заковыристых проклятий. Прямо сейчас, не стесняясь Керроу, в пух и прах разносившего своевольный оркестр.

Не дожидаясь, пока мой «жених» от теории перейдет к практике, я ломанулась через весь зал в темный коридор.

Уффф…

На бегу, пробираясь сквозь толпу попритихших студентов, отметила, что Диккинса нигде не видать. И трехтонное чувство вины склонило плечи к самому полу. Тьма!

В теории я знала, как вести себя