У Лаки - Эндрю Пиппос

легко до них дотронулась. Там были два частичных протеза задних зубов, и она не могла сказать, какой из них ее, только посмотрев. Может, кто-то еще скрежетал зубами до тех пор, пока они не раскололись, обнажив нерв, и их пришлось удалить, потому что альтернативы не было. Джерри отвернулся, почесывая затылок, пока София протирала протезы носовым платком и примеривала одну пару, затем вторую.

– Отлично! – объявила она.

– Рад, что мы смогли помочь.

– Скажите, тяжело извлекать все эти вещи из канализационных фильтров?

– Может быть тяжело для желудка, – ответил Джерри.

– Полагаю, для этой работы не нужна какая-то особая квалификация?

– Почему вы спрашиваете?

– То есть это несложно?

– Несложно, если нравится. Люди учатся на работе. Так почему?

– Потому что я бы хотела устроиться, – ответила София.

Она не могла придумать лучшей работы, чем спасать драгоценные вещи из потока городского дерьма. Изложив это в более формальных выражениях в письменном виде, София отправила письмо. Она хотела быть тем человеком, к которому приходили, когда терялось что-то важное. Она хотела быть тем человеком, в которому придут люди в поиске смытых предметов.

Очистительная станция взяла ее в штат.

3

За три месяца до интервью с Эмили Софию уволили с очистительной станции. Государственный бюджет настаивал на десятипроцентном повышении эффективности всех коммунальных служб, и Сиднейская водная корпорация ответила небольшой программой сокращения рабочих мест. Менеджер на станции сказал Софии, что она уходит первая, потому что пришла последней. Старомодная манера вести дела, сказал он. Дерьмовая манера, откликнулась София.

– Я в этом году тоже потеряла работу, – сказала Эмили.

– Но вы снова работаете? На журнал, который отправляет вас в международную командировку? Повезло.

София призналась, что до этой встречи она ходила на собеседование в садовый центр, но все прошло не очень хорошо. Хотела бы она получить второй шанс. Проблема в том, что София почти не спала прошлую ночь и голова совсем не соображала. На собеседовании она пару раз теряла нить собственных рассуждений. Не смогла ответить на несколько вопросов, потому что мозг заклинило, как старый механизм. Тем утром она не могла рассуждать как нормальный взрослый человек. Вернувшись домой, она проспала два часа, а, проснувшись обновленной, тут же отпинала себя за то, что подвела своего ребенка. Софии нужна была работа, она готова была на что угодно. Девять недель назад владелица таунхауса подняла арендную плату до заоблачной суммы, которую она не могла себе позволить. Теперь она стояла в очереди на получение государственного жилья, но это занимало не меньше года. Пока она не сможет собрать какую-то сумму, София и Джейми остановились у подруги. Отец Джейми не принимал в их жизни никакого участия. Когда отношения закончились, он уехал обратно в Италию, где у него было гражданство и никаких рисков быть арестованным за неуплату алиментов.

– Международная служба по алиментам – полное говно, – добавила София. – Я сплю на диване Николь, а две ее дочери делят одну комнату, оставляя вторую Джейми. Если это станет неудобно для Николь, мы съедем. А зная ее – это точно станет неудобным.

– Когда вы последний раз разговаривали с Лаки?

– Он звонил, мы поболтали. Он мне нравится. Я для него вроде дочери, которой у него никогда не было. Но, понимаете, эти разговоры для меня не очень полезны. Я хочу стать свободной от той стрельбы и всего, что с ней связано. После этого интервью я больше никогда не хочу говорить об этом. Люди частенько спрашивают про Третье апреля. Это не прекращается. На работе, на пикнике, где угодно. На гребаном собеседовании сегодня утром спросили. Людей интересует смерть и насилие.

– Как вы думаете, станет ли Третье апреля источником чего-то хорошего? Как, например, после инцидента в Порт-Артуре было изменено законодательство об оружии?

– Возможно, так и есть. Но помогает ли мне этот факт, когда я борюсь с мрачными мыслями? Не в плохие ночи. – София глянула на часы. – Мне скоро пора уходить. Надо успеть на автобус до школы Джейми, чтобы забрать его домой.

– Я на машине. – Эмили предложила: – Я могу довезти вас за сыном, а потом – куда скажете.

– При условии, что вы ни словом не упомянете про Джейми.

4

Рассказ Эмили для «Нью-Йоркера» так и не был ни напечатан, ни подшит, ни закончен. Три месяца спустя, когда Эмили с трудом дорабатывала текст в своей квартире на Кенсал-Грин, ей позвонил Лиам. В квартире все было, как до расставания. Майкл забрал свою одежду и книги, несколько безделушек с книжных полок. Маленький колокольчик, которым в детстве, когда болел, он звал родителей, хоккейную шайбу, купленную на каникулах в Канаде, которую он считал личным талисманом. Лиам сказал, что звонит с новостями. Он устроился штатным писателем в хорошо финансируемый технологический журнал, и эта должность, по его мнению, – нужный шаг в нужное время. К сожалению, – и тут Лиам выдержал паузу, – его сменщик тщательно изучил комиссии по продовольственным вопросам и принял трудное решение по нескольким статьям в разработке. Лиам постарался обставить все так, чтобы Эмили не казалось, что она единственная, кому отказывают. Голос Лиама звучал очень невнятно, он запинался и повторялся. Он предложил отправить ее статью в другой журнал, уверяя, что эту историю он бы хотел однажды прочитать. Журнал оплатит все расходы: редактор подписал счета и выплату за отмену печати в семьсот долларов. Когда Лиам закончил говорить, Эмили поблагодарила его и попрощалась.

5

Школа выпускала своих беспечных посетителей в возрасте от пяти до двенадцати. Большинство разбирали родители и няни, часть рассеивалась по автобусам. Вопли выкатившихся из дверей школы детей постепенно затихали. Часть учеников отошли в тень и ждали там – их голоса стали глуше, буйство уходило. Дети вскакивали на ноги, завидев родителей. Одним из них был Джейми. Он сидел на своей сумке, читая крупноформатную книгу о битве при Ватерлоо. София говорила, что пока Джейми не увлекся наполеоновским периодом, он был без ума от средневековой Японии, а до этого – от греческой мифологии. Позади Джейми, скрестив руки на груди, стояла женщина.

– Только не опять… – простонала София.

– Что опять? – спросила Эмили.

– Это Ханна, заместитель директора. Она уделяет Джейми особое внимание. Считает меня неудачницей.

– Не думаю, что вы неудачница, – возразила Эмили.

– Идемте со мной, – попросила София. – Притворитесь моей подругой. Вы умеете поддержать.

Ханна двинулась к ним быстрой походкой очень занятого человека, Джейми плелся позади. Сначала она похвалила привычку Джейми читать. И все они посмотрели на мальчика, соглашаясь – хороший умный ребенок. Но затем Ханна заявила:

– Но есть другие темы к обсуждению.

– Другие? – осторожно уточнила София. – Учитывая, что ему одиннадцать?

– Джейми