У Лаки - Эндрю Пиппос

заострял внимание на этом разговоре как на упущенной возможности предотвратить Третье апреля. Уделив всего несколько минут, он мог бы составить список задач для Генри, и тот был бы занят ими до конца дня и на недели вперед.

– Позднее в этом месяце? Здорово.

– Надо отвезти мебель в магазин, не бросить где-нибудь углу.

– Я так не сделаю. Я могу зайти выпить?

Второй шанс: Лаки почти впустил парня. Он медлил, думал о разговоре с ним, думал сделать ему кофе и заставить сосредоточиться на том, чтобы сменить случайные подработки постоянной работой. Может быть, уехать из города? Сидней – дорогой город. Но Лаки сказал:

– Не сейчас.

– Почему нет?

– Увидимся в ресторане.

– Я не нравлюсь посетителям, да?

– Глупости. Увидимся позже, хорошо?

Полиция выяснила, что у Генри уже тогда в машине лежали ружье и бронежилет, скорее всего, в багажнике. Согласно хронологии событий, он не успел бы заехать домой по дороге к ресторану. Зачем он стучал в дверь? Полиция предположила, что он хотел отвлечься или хотел сохранить Лаки жизнь и заехал проверить, дома ли хозяин ресторана. Или он прекрасно понял, что Лаки станет еще одним человеком, который не даст ему желаемого, и визит мог послужить толчком.

Глядя через щель в занавесках, Лаки смотрел, как он идет через дорогу и садится в свой «хэтчбек», а автомобильное радио разрывается от гавканья и лая футбольных комментаторов.

2002

1

Снова время гримироваться. Лаки Маллиос, с рыхлым и невыразительным лицом, с закрытыми глазами, сидел перед зеркалом, обрамленным флуоресцентными трубками. В то утро в душе он брился на ощупь без зеркала, решив, что не сможет взглянуть в глаза своему отражению в «День удачи». Дженин, визажист, маскировала сыпь от бритвы на шее. Он все больше горбился в кресле.

– Вы выглядите совершенно измученным, – заметила Дженин.

– Сейчас мне надо оградиться от неуместных мыслей.

– Например?

– Я совершил много ошибок.

– Вы не можете такое говорить, мистер! – воскликнула Дженин. – Вы вот-вот выиграете триста тысяч долларов!

Ранее, пытаясь подготовить себя к обстановке телевизионной студии, к яркому свету и холодному воздуху, к тому, чтобы удержать и поднять энтузиазм публики до неестественного уровня, он оставил Людовика Второго со свежей водой в квартире и сел на поезд до гавани Серкулар-Куэй, где сел на скамейку перед Музеем современного искусства. Он наблюдал, как солнце поднялось и засияло на плитах Оперного театра, придав им совершенно новый вид.

– Почти закончили, – сказала Дженин. – Вы снова один?

– Никого не приглашал. Они бы меня только сбивали.

Прошлым вечером Эмили практически бросила ему змею и ушла, не спросив о «Колесе фортуны». Он до сих пор не знал, что именно рассказала ему София про Третье апреля, или Валию, или пожар в «Ахиллионе». После игры он им позвонит, после игры они все узнают больше. После игры – еще одна тревожная мысль – надо купить бедняге Людовику замороженных мышей.

Отвернувшись от зеркала, Лаки открыл глаза и тут же увидел, как его соперников ободряют и обнимают. Дэн постучал и сунулся в комнату, стоя на одной ноге. Кофемашина издавала свистящие звуки, как старый холодильник.

– Мы готовы, когда и вы… о, отлично! Вы отлично выглядите, мистер Маллиос. Время пришло, сэр.

– Игра должна была начаться не раньше чем через час, – удивился Лаки.

– Нам надо сделать несколько подсъемок. С вами. Вам никто не сказал? Не бойтесь, это самое простое на сегодня.

Лаки и Дэн пересекли холл, поднялись по лестнице, спустились в коридор, нашли новый пролет наверх, который шел над тем, что, предполагал Лаки, было студией «Колеса фортуны», прошли еще одним коридором, мимо представительских офисов, пока Дэн не нажал кнопку лифта, в котором они поднялись на уровень выше и вышли в сад, разбитый на крыше. Отсюда открывался вид на серые дома с террасами, тусклые фермы и трубы многоквартирных зданий. На крыше ждали Марджори и съемочная группа.

– Что это? – спросил Лаки.

Дэн, затаив дыхание, отступил в сторону, знаком показывая, чтобы Лаки шел впереди него. Звукооператор прошептал что-то на ухо Марджори. Она махнула Лаки, и он двинулся к ней.

– Нам нужно, – объяснила Марджори, – собрать информационный блок о вас, чтобы зрители могли прочувствовать, что вы собой представляете в обычной жизни за пределами «Колеса фортуны». Сказать по правде, личная информация теряется в игровом процессе. План таков: если вы сегодня выиграете, мы запустим фоновый сегмент на «Колесе», как делаем для каждого победителя «Дня удачи». Кроме того, отдел новостей телеканала может использовать отснятый материал для репортажа о Лаки и Третьем апреля. Он выйдет примерно в годовщину события. Теперь мы все делимся контентом, сетевая политика. Мы оптимизировали отдел развлечений и новостей.

– Может, в перерыве матча лиги регби вы показали бы двухминутный фрагмент о резне, – сказал Лаки.

– Так уж случилось, что в перерывах мы показываем свежие новости, – пожала плечами Марджори. – Все так делают. Но я слышу в вашем голосе сарказм. Лаки, я искренне сожалею о Третьем апреля. Я сожалею о вашей потере.

Лаки слышал эти слова тысячи раз. Он прекрасно знал, когда это всего лишь слова, которые надо сказать на публику.

– Вы хотите вставить эпизод о массовом убийстве в «Колесо фортуны». Это хороший вкус?

– Слушайте, этого может не случиться, если вы не пройдете в бонусный раунд.

– Вы говорили с семьями жертв?

– Не смогли с ними связаться. Как и с выжившей Софией. Все недоступны. И это понятно. Все случилось давно, люди хотят оставить прошлое и двигаться дальше. В любом случае, нам не нужно много рассказчиков, у нас есть вы.

– Я понимаю, почему София и семьи не стали с вами разговаривать. Вы представляете игровое шоу.

– Новости и есть развлечение. Высшая его форма. Развлекательные шоу могут транслировать новости. Наш случай тому пример. Третье апреля – значимое событие, истинная трагедия нашего города. Нельзя ее избегать.

– На «Колесе фортуны» вы могли бы ее избежать.

– Бойня – это часть истории «У Лаки». Я занимаюсь этим уже много лет, друг мой. Зрители уделяют больше внимания важным новостям, поданным в мягкой форме. Мы уважаем людскую боль. Вам нужно иметь это в виду. Сможете?

Лаки повернулся, засунув руки в карманы, и что-то пробормотал себе под нос. Команда приступила к съемке. Марджори, вежливо улыбаясь, заверила его, что это не займет много времени. И продолжала уверять, пока его лицо не смягчилось, с него не ушла откровенная неприязнь, а глаза перестали метаться между ней и оператором слева.

– Генри был завсегдатаем вашего кафе за несколько месяцев до бойни, – начал Марджори. – Были ли у вас подозрения?

– Если бы мы