Александра - наказание Господне - Ирина Мельникова

– Придется заняться доказательствами! – н прильнул к ее соску губами, слегка втянул в себя... За стенами избушки продолжала бесноваться буря, в мире царили мрак и холод, а здесь ярко горел огонь в печурке, робкая свеча освещала мужчину и женщину, жадно прильнувших друг к другу.

– Давай забудем про все! – предлагал, задыхаясь, Кирилл, страстно ласкавший ее грудь, прокладывая поцелуями дорожку от уха до ключиц и возвращаясь обратно, он шептал: – Сегодня здесь никого нет, только ты и я! И я почти сошел с ума!

Саша уже не была хозяйкой своего тела. Оно принадлежало ее любимому, сильному, красивому мужчине, ее хозяину и господину. Отдавшись неистовым ласкам его губ, языка, пальцев, исследующих сокровенные уголки ее тела, она лишь слабо стонала, все теснее прижимаясь к его груди и плоскому твердому животу. Ее руки лихорадочно гладили мужскую спину, спускаясь все ниже, и, когда он раздвинул ей ноги и лег между ними, она уже была не в состоянии выносить эти муки и обхватила его бедра ногами. Кажется, она что-то кричала, просила быстрее взять ее, и наконец мужчина сжалился над ней:

– Сейчас, родная! Сейчас ты станешь моей! – Он приподнял ее, сжал ягодицы ладонями...

Саша вскрикнула, но скорее не от боли, а от небывалого восторга, который охватил ее, как только она ощутила его в себе. Кирилл замер, почувствовав, что ей больно, но она негодующе сжала его коленями, требуя продолжения, и он не устоял, начав это извечное движение, помогающее мужчине и женщине осознать себя единым целым и познать истинное наслаждение. Гигантские качели раскачивали Сашу, унося в поднебесье, к далеким звездам, чей свет пробился сквозь тучи и рассеял мрачную тьму безысходности. Любимый все теснее прижимал ее к себе, их тела сплелись в безумном объятии. Качели раскачивались все сильнее. Кирилл, задыхаясь, что-то говорил ей, но девушка лишь стонала с пересохшими от страсти губами.

Это было все, что она хотела и ждала от своего любимого, и, когда у нее перед глазами вспыхнула и рассыпалась на миллионы осколков ослепительная радуга, Саша закричала от небывалого восторга и счастья. Кирилл прикрыл ей рот губами...

– Как это чудесно! – Саша уткнулась лицом в его горячую влажную грудь. Кирилл, тяжело дыша, снова обхватил ее руками, прижав к себе:

– Гораздо чудеснее, чем ты это можешь представить! – Он слегка куснул ее за ухо. – Скажи, тебе понравилось? Почему ты не сказала, что у тебя не было мужчины? Я был бы осторожнее!

Вместо ответа она ткнула его кулаком в живот.

– А как часто мы сможем этим заниматься?

Похоже, эта девица намерена свести его с ума! Кирилл приподнялся на локте и с удивлением посмотрел в безмятежные глаза:

– Всегда, когда и где ты этого пожелаешь!

– А как же твоя невеста?

– Невеста еще не жена! – Князь ласково огладил девушку по обнаженному плечу. – Давай теперь немного поспим. Можешь ни о чем не беспокоиться. Я рядом с тобой и сумею защитить, если это потребуется.

– Интересные вещи вы иногда говорите, ваша светлость! – улыбнулась Саша, сворачиваясь калачиком у него под боком. Впервые за последнее время она чувствовала себя так покойно. В этой избушке, затерянной среди бескрайних просторов, полузасыпанной снегом, она встретила того, о ком мечтала всю жизнь. Он подарил ей любовь и неизъяснимое счастье. И пусть кто-нибудь теперь ей скажет, что чудес не бывает, что не стоит верить в сказку.

Кирилл задул свечу, заботливо укрыл сладко посапывающую на его руке отважную и страстную женщину, сдунул с ее уха растрепавшийся завиток и, коснувшись его губами, тихо проговорил в темноту:

– Теперь ты часть меня самого, ее лучшая и любимая часть!

Кирилл проснулся от холода. Не открывая глаз, протянул руку, наткнулся на что-то мохнатое и открыл глаза. На краю кошмы пристроился Алтай.

– Кого это ты, интересно, ищешь у себя под боком? – Голос был мужским, причем хорошо ему знакомым.

Адашев недовольно поморщился. Саши в хижине не было, вместо нее на лавке развалился Павлуша Верменич, весело поглядывавший на приятеля.

– Где она? – хриплым со сна голосом спросил князь, внимательно осмотрев хижину. Сашиных вещей он не увидел, а его одежда была аккуратно сложена в изголовье. Значит, эта сумасшедшая ночь ему не приснилась...

– Кого ты все-таки пытаешься найти? Неужели опять приснилась синеглазая колдунья с надорванным ухом? – Верменич смотрелся невинной божьей коровкой в своем алом казакине с черными галунами, но насмешливый огонек в его глазах выдавал его осведомленность.

– Отвернись! Мне нужно одеться! – Кирилл выскользнул из-под одеяла. Разве о таком пробуждении он мечтал вчера? Впервые в жизни он хотел, чтобы эта ночь не кончалась, чтобы метель мела, не переставая, а утром женщина со слегка припухшими от неумеренных поцелуев губами проснулась на его груди, и они бы снова любили друг друга.

Адашев прислушался. Истошные завывания бури стихли, а морозное кружево окна усеяли тысячи золотистых искр. Метель прекратилась. Саша уехала. Почему не предупредила, тайком, будто испугалась чего-то? Возможно, за свою и его репутацию? Хотя его совсем не волновало, что скажут Павел, Агафья, слуги... Только Полина. При воспоминании о невесте сердце Кирилла похолодело. Она не виновата, что их помолвка оказалась ошибкой. Он лишь хотел убежать, избавиться от того смутного чувства, которое мешало ему жить и работать. Склонен был считать его наваждением, колдовскими чарами, чем угодно, но только не тем, что он испытал вчера – безумием, счастьем и тоской одновременно. Кирилл не посмел бы назвать это любовью, но почему так ноет его душа при мысли, что произошло что-то непоправимое?

Он подошел к столу, откупорил бутылку с вином, принесенную с собой еще вчера, налил BJ кружку и залпом выпил. Посмотрел на Павла:

– Ты пешком или на лошади?

– Верхом, иначе сюда не проберешься! И Тамерлана тебе в поводьях привел. – Павел тоже подошел к столу; посмотрев на свет бутылку, он налил себе во вторую кружку. – За что бы выпить? – Положил руку на плечо товарища и слегка сжал ее. – Давай за сегодняшнюю ночь! За то, что все живы и здоровы! – Выпив, он крякнул и потер ладони. – Холодновато становится! Пора возвращаться!

– Где она? – снова спросил князь.

– Кто? Лошадь? – невинно спросил Верменич, но, заметив гневные искорки в глазах друга, сообщил: – Если ты о Саше, то она давно уже дома.

Друзья вышли за порог. Перед ними лежало огромное снежное поле. Яркое синее небо и солнце переливались мириадами алмазных брызг в мельчайших кристалликах льда. Девственную чистоту снега почти не тронули следы зверя и птицы, лишь под навесом он был утоптан и усыпан клочьями сена, да от хижины через озеро протянулась глубокая колея. Это уехала Саша, и по этому следу нашел дорогу к их ночному убежищу Верменич. Тамерлан и Шалый, увидев хозяев, весело закивали головами и тихо заржали, словно боялись нарушить покой прекрасного утра.