Цветы Персефоны - Хосе А. Бонилла

ее. Дождь и плащ помогли уменьшить действие яда и не позволили ему попасть в мою кровь в еще больших дозах, иначе я бы не смог рассказать эту историю. И все благодаря вам, – сказал он дрогнувшим голосом.

Ребята замолчали, глядя друг на друга, понимая, что Геракл прав. Вместе им удалось положить конец невероятной угрозе человечеству. Им, кучке подростков и молодой французской исследовательнице, чьи судьбы переплелись случайным образом. Им потребуется много времени, чтобы принять это… и поверить.

– Я чувствую, как с каждой минутой силы возвращаются в мое тело, а боль превратилась лишь в отдаленное эхо, – сказал он, садясь, поддерживаемый мальчиками. – А ты, Алекс, ты в порядке?

Губа мальчика распухла, правая сторона лица пульсировала, и было так жарко, как будто кто-то положил раскаленные угли на кожу. У него бывали дни и получше.

– Не могу жаловаться. Хотя капля нектара не помешает.

– А твоя мать? – спросил Геракл, оглядываясь по сторонам.

– Боже, мы забыли о ней, – поспешила сказать Анна.

– Возьмите Бич Зевса. Арес вернулся в Мифос, но кинжал остался здесь. – Селкаре сидел на земле в нескольких метрах от него. Острое лезвие ярко сверкало в темноте.

Мальчик подобрал кинжал и в сопровождении друзей побежал освобождать маму, все еще привязанную к одной из колонн портика кариатид. Натали осталась с Гераклом.

Дождь закончился, небо очистилось от туч, обнажив звездный потолок из крошечных, сверкающих булавочных головок. Полная луна повисла над городом Афины и ярко засияла, освещая его.

Парфенон накрыл небесный балдахин и подарил Акрополю свет несравненной красоты, подходящий для размышлений о случившемся.

– Мы ведь были в реальной опасности, n’est-ce pas[109]? Я имею в виду, что мир мог бы измениться до неузнаваемости… – французский акцент молодого историка сладко и безмятежно зазвенел в плотной, почти осязаемой тишине, которая окружила их с момента исчезновения Ареса.

– Да, и в очень серьезной, – признался Селкаре.

– Et bien[110], похоже, худшее позади, но… Можем ли мы успокоиться? – этот вопрос заставил Натали забеспокоиться.

Похожие на горы плечи Геракла поднялись в знак неуверенности.

– На данный момент да. Несогласные из Мифоса упорны, и я чувствую, что больное семя разложения медленно и неумолимо распространяется на Мифосе, – задумчиво признался профессор. – Удар по Аресу был нанесен значительный, хотя, к сожалению, есть много реликвий, которые Древние захоронили на Гее, и много порталов, которые еще можно открыть. Мы не должны недооценивать наших врагов. Они не прекратят попытки получить то, чего жаждут, – заверил Геракл.

– А мы можем что-нибудь сделать? – Это пророчество из уст могущественного Хранителя вызывало у нее жуткое чувство одиночества и ужаса.

Профессор нежно взял ее за руки.

– Живи, Натали, просто живи, пока не придется снова сражаться. – Он по-отцовски обнял девушку, и она положила голову ему на грудь. Ее сердцебиение, ритмичное и сильное, наконец-то успокоилось.

Алекс, Ян и Анна появились через несколько минут в сопровождении матери Алекса. Она шла сама, хоть и выглядела измученной и потерянной, как будто не могла осознать, или, скорее, принять место, в котором находилась. Она осторожно присела рядом с Селкаре. Женщина узнала его и попыталась что-то сказать, но он приложил палец к ее губам. Объяснения потом. Алекс крепко обнял мать, и тепло мальчика вернуло Белинду к жизни, она не смогла подавить спонтанный всхлип счастья.

– Алекс, Алекс, мой дорогой. Что с твоим лицом? Ян, Анна… Что вы здесь делаете? Профессор, вы ранены? А кто эта девушка? – Ее губы дрожали, а тело время от времени содрогалось.

– Еще осталось немного нектара, – сказал Геракл Натали. – Дайте ей. Это ее успокоит. Кстати, Алекс, оставь пару капель и для себя.

Следуя совету профессора, они дали ей янтарный отвар, и женщина вновь обрела рассудок и силы.

По настоянию Белинды Гераклу пришлось рассказать ей сокращенную версию событий, пока мальчики кивали или вмешивались по случаю, чтобы пояснить события, в которые были сами вовлечены. Хотя она была не в лучшем физическом и психическом состоянии, женщина пришла к выводу, что некоторые из историй, которые ей рассказывали, должны быть правдой, иначе она не смогла бы понять, почему еще несколько минут назад она была привязана к колонне в храме Афинского Акрополя и находилась в заложниках у пары гарпий.

Когда Белинда увидела Цветы Персефоны и Кинжал Аида в руках человека, который представлялся ей школьным учителем, она почувствовала непостижимую пустоту.

– Что нам теперь делать? – спросил Ян.

– Думаю, нам пора, – сказал Геракл, все больше приходя в себя.

– А кинжал? – спросила Натали, зная, каким будет ответ профессора.

– Он должен вернуться в Мифос, простите. Я не могу позволить ему остаться на Гее. Это слишком опасно.

– Je comprends…[111] – Натали кивнула, воспоминания нахлынули на нее.

Рука Селкаре мягко легла ей на плечо.

– Твой отец делал то, что считал нужным. И он не ошибся. Он был хорошим человеком, как и дядя Алекса. Они почувствовали, что в артефактах, найденных на раскопках в Фивах, таится серьезная опасность, и правильно сделали, что разделили и спрятали их. Я сожалею лишь о том, что не смог спасти их жизни.

– Не извиняйся, – горькие слезы навернулись на глаза, но Натали сдержала их, – я знаю, что если бы мог, то сделал бы это.

Геракл удовлетворенно кивнул.

– Что же до ожерелья, Алекс…

– Знаю, знаю. Будет лучше, если оно останется у вас, профессор.

– Почему ты продолжаешь называть меня профессором? – спросил Геракл с любопытством.

– Я думаю, что для нас, – он указал на Яна и Анну, – вы всегда будете профессором Селкаре. Нам очень трудно называть вас Гераклом или Геркулесом.

– Все в порядке, – улыбнулся он, – мне нравится, когда меня называют профессором. Тем не менее не думаю, что у меня когда-нибудь появится время им быть. Очень жаль, но, боюсь, придется отказаться от участия в днях культуры в вашей школе.

– Почему? – спросили все трое в унисон.

– Моя миссия завершена: реликвии найдены, угроза исчезла. Я должен вернуться в Мифос, чтобы подать рапорт. Арес станет еще одним заключенным на Кавказе, в тюрьме Прометея, и предстанет перед судом за измену. Я нужен там.

Мать Алекса, все еще ошеломленная, пыталась осмыслить случившееся.

– Холодно, – сказала Анна, ее губы стали пурпурными. Пусть дождь закончился и ночное небо прояснилось, бриз из Пирея и их мокрая одежда гарантировали им простуду. Алекс скользнул рукой по ее плечу, и ее веки дрогнули от волнения.

– Пора уходить, – сказал профессор. – Скоро появится полиция и обнаружит трупы охранников. Туман, с помощью которого Арес пытался уничтожить жителей Афин, также исчез. Аварийные службы будут перегружены, но так