Раб из нашего времени. Книга девятая. Роль чужака - Юрий Иванович

А когда начинаешь понимать общий смысл каждой такой крышки, чувствовать сходство и видеть те самые периметры, кажется, что ничего нет проще. Сюда искорку, туда две, и вот уже тяжеленная плита вроде как легко проворачивается на оси энергетического узла. Шаг, другой, и я уже совершенно в ином царстве, полном тайн, ловушек, смертельной опасности и сгущенного адреналина. Когда я там начал двигаться, рассматривая, изучая, а потом и подсматривая – то на какое-то время забыл и о подружках, и о любимом теле желанной женщины, и обо всём остальном на свете. Меня потрясло осознание величия того гения, который создал всё это. Вернее, гениев! Потому что создать подобное одиночке – не под силу. Здесь творили, созидали великие мастера, затейники, сказочники, и только за это их можно было смело называть богами. Или шуйвами, как кому нравится.

Всё на своём месте. Глобальный прагматизм. Утончённая реалистичность и ярко выраженная необходимость. Экономичность. Великолепие и удобство деталей. Уникальный подсмотр из смотровых щелей и зрачков. Превосходная возможность расслышать каждый шорох в комнатах. И всё это для чисто физического восприятия. Действует – без электричества. Ну, разве что с капельками вливаемой магической силы. Ни тебе видеокамер, ни тебе микрофонов, ни рентгеновских лучей, ни радарных установок. О банках памяти – нет и намёка. Что лично увидел – тем и пользуйся.

А раз так, то делается вполне резонный вывод: данный дворец всё-таки не боги строили. Может, и близкие к ним создания, но не боги. Потому что тем никаких щелей и слуховых окон не надо, они и так в любую точку мироздания своё ухо приставят или свой глаз воткнут.

«Да уж! Они такие…»

С подобными размышлениями я поднялся на уровень со значком портала и запитал все узлы силовых соединений. Оставалось только толкнуть, после чего можно было бы попробовать шагнуть в мир Молота и узнать, как он выглядит. Остановила меня от данного шага мысль:

«Фрагменты выйдут, сдвинутся со своих мест, где они лежали веками или тысячелетиями. Слой извести, пыли и прочих наслоений отвалится, и любому будет достаточно глянуть под потолок, чтобы заметить неуместные там новые линии. То есть вначале надо зачистить стенку до её первоначального вида… А если меня спросят?.. Скажу, что захотелось реалистичности, «под старину». Так что пока ничего не толкаю…»

Вернулся в гостиную и постарался закрыть изнутри наглухо дверь. Конечно, при желании выломают быстро, но всё-таки повозятся. И мне отсрочка небольшая будет. Вдруг понадобится?

После чего лихо двинулся по лабиринтам. Тем более что с возмущением вспомнил, что нахожусь под домашним арестом. И «…если я посмею шагнуть за порог!..», далее по тексту. Но я-то ведь не шагнул! Просто хожу, гуляю… по продолжениям своих апартаментов. И хорошо так прогулялся, далеко и результативно.

Вначале полюбовался на работу личного порученца коменданта. Юная пигалица, ничем особо не занятая, чистила своё достояние – ту самую шпагу, которая больше неё. Затем я заглянул в несколько апартаментов, полюбовался с иного ракурса на коридоры, проскочил между этажами, а потом и до другого крыла добрался. Причём заблудиться я не опасался: обряд Гипны, подаривший мне изумительную память на любое изображение, помог бы выбраться и из более сложного хаоса ходов, перекрёстков, пролётов, лестниц и тупиков. Можно было идти куда угодно и как угодно далеко. Но я шёл, шёл… и почему-то оказался в дворцовом госпитале. Почти сразу сориентировался, а потом и добрался до палаты, где в коме лежал мой нечаянный попутчик в путешествии по миру Содруэлли, а потом и по Борнавским долинам уже нашего мира Трёх Щитов.

Во как! Уже данный мир своим считаю! Обжился, что ли? Прогресс…

Барон Строга́н Белый лежал в гордом одиночестве, но в такой палате, где при необходимости и десяток раненых можно было бы разместить. Излишки жилой площади позволяли и не такое творить местным целителям. А что никого не было даже поблизости – меня вполне устроило. Потому что я загорелся идеей несколько подлечить старика. Тем более что как раз для него, в основном, я и припасал груаны, пригодные для излечения чего угодно. Другой вопрос: восстановят ли симбионты, не привязанные к человеку как «свои», черепную коробку, а то и отсутствующий кусочек мозга? А как узнать? Пока не попробуешь – ответа не будет.

К сожалению, никакой целитель не позволит проводить эксперименты на живом человеке. На мёртвом? Да сколько угодно! Ах, он ещё не умер? И в коме? Так сделаем ему сейчас эвтаназию, давайте только своё согласие! Пусть чуток остынет и пожалуйста, дерзайте!

Примерно в таком ракурсе мне заявили лечащие барона врачи, когда я тут совсем недавно побывал с Шеяном Бродским. Вот тогда я и подумал, что неплохо бы наведаться к барону без посторонних да самому поразмыслить, чем ему можно помочь. А уж при лечении с помощью груанов сами шуйвы велели не делать этого при посторонних.

И вот он, мой шанс. Наверное, подсознание сюда и вывело меня, подспудно толкая в нужную сторону. Жаль было старика, по моей вине влип в неприятности, надо было его вообще в пантеоне Хорса или где-то рядом оставить, а не тянуть на поиски подруг… которые оказались жутко неблагодарными редисками, стервозными сучками…

«Стоп! Прекратил ругань! – скомандовал я сам себе. – Ищем выход, лечим академика от истории!»

Выход отыскался лишь в соседней, тупиковой комнате. Но меня это устраивало. Если кто-то появится со стороны входа, я спокойно успевал спрятаться, а то и сразу скрыться с места прест… с места привилегированного исцеления. Даже плиту входа оставил нараспашку, чтобы потом не возиться с открытием.

Физическое состояние всего остального тела оставалось у барона в прекрасной форме. Это и врачи отмечали. А вот с головой… Особенно в одной её части!.. Там алело нечто страшное, спёкшееся и несуразное, вызывающее тошноту даже у такого, как я, всяких гадостей насмотревшегося на Дне. Да и кроме Дна… Будь моя воля, я вообще к раненому на пушечный выстрел не подошёл бы. Увы, надо!..

Как говорится, глаза боятся, а руки делают. Ещё только присматриваясь к заметно повреждённому мозгу, я стал доставать из карманов груаны и аккуратно укладывать вначале по периметру страшной раны. При этом с максимальной силой задействовал имеющиеся у меня целительские способности. Уже с пятой устрицы голову раненого стало охватывать свечение. А когда я уложил и последние груаны по центру повреждения, эффективность творящегося исцеления достигла максимума.

Помню, что при подобном свечении на Дне раны исцелялись минут за пять. Очень тяжёлые заживали дольше, смертельно больные люди вытягивались с того света за несколько часов. И при этом волшебные трофеи выгорали и умирали. Но к подобному я был готов заранее. Единственное, что меня смутило, это скорость всей операции. Двадцать примерно минут!

В финале свечение резко усилилось, а потом так же резко померкло. А все два десятка груанов превратились в чёрную сажу, покрывшую голову пациента тонким слоем. Вместо того чтобы немедленно убрать черноту волной очистки, я по глупости своей дунул, а сажа оказалась весьма лёгкой, вот и разлетелась по подушке и на простынь. Ладно бы, это я тоже умел очищать, но тут вдруг Строга́н Белый открыл глаза. Что поразило, он меня не пытался узнать, он сразу знал, что это я и что я сижу у его изголовья!