Танец со смертью, или Вернуться и простить - Алена Винтер

Внезапно со звоном разбилось стекло, входная дверь с грохотом отлетела к стене. Маша увидела каких-то незнакомых людей, врывающихся в комнату, узнала среди них Максима и закрыла глаза. Ей вдруг стало легко и спокойно…

– Пиа! – выкрикнул Берт.

Он заметил, что она потянулась к пистолету, лежавшему рядом с ней на полу, и схватила его.

– Не надо! – крикнул он.

Пиа резко выбросила вперед связанные руки и выстрелила. Никто не ожидал от мягкой, доброй госпожи Тамм ничего подобного, и меньше всех – Лилия. Схватившись за грудь, она удивленно вскрикнула, ее каштановые локоны рассыпались по плечам, лицо побелело. Но глаза ее, в которых уже угасал блеск, улыбались: Лилия смотрела на склонившегося над ней мужа. Она обхватила Славу за шею и притянула его к себе.

– Где?.. – прошептала она, захлебываясь кровью, полившейся у нее изо рта, перевела взгляд на подошедшего к ней Максима, и лицо ее исказила гримаса боли. – Ты…

Грудь ее перестала вздыматься, и Лилия, продолжая глядеть Максиму в глаза, затихла. Слава аккуратно поправил ее разметавшиеся волосы и с трудом поднялся.

– Куда идти? – спросил он у Берта, но тот не обратил внимания на его вопрос, метнувшись к Марии, которая от страха едва держалась на ногах.

– Все в порядке, – сказал он, подхватив ее на руки, и сорвал клейкую ленту с ее губ. – Я держу тебя.

– Где Максим? – прошептала Маша, ища глазами брата.

– Я здесь, дорогая, – послышался его голос, и Маша перевела дыхание.

Пиа взглядом попросила Карла развязать ей руки, и он немедленно выполнил этот молчаливый приказ. Она потерла затекшие руки, подошла к Берту, все еще крепко прижимавшему к груди Марию, и погладила девушку по щеке.

– Смелая, – улыбнулась она. – Где Эдуард?

– В поместье, – ответил Берт. – Карл, позвони господину Тамму. Скажи, что все закончилось… В общем, опиши ему ситуацию.

– А с ним что делать?

Карл равнодушно взглянул на раненого Славу.

– Пусть Эдуард решает, – вместо Берта ответила Пиа и протянула руку Максиму. – Я уже все поняла.

– Пиа, мне жаль, – Максим прикоснулся губами к ее дрожащим пальцам и обнял женщину. – Только не плачь.

– Не буду, – пообещала Пиа, и на глазах у нее показались слезы.

– Иди к машине, – сказал Берт.

Пиа опустила голову, но не сделала ни одного шага и стояла, прижавшись к груди Максима. Он поцеловал ее в лоб и подтолкнул к двери. Она медленно направилась к выходу, пройдя мимо Славы, но так и не взглянув на него.

– Берт, – прошептала Маша, – отпусти меня.

Он разжал объятия. Маша подошла к Славе, взглянула ему в глаза и, увидев в них страх и боль, резко повернулась к Берту:

– Ему нужна помощь.

– Вряд ли кто-либо… – Берт на мгновение умолк и сказал: – Не волнуйся, к услугам сына господина Тамма будут лучшие врачи Германии.

В голосе его прозвучал сарказм, но Маша все же поверила ему. Она подошла к брату и обняла его:

– А теперь я хочу уехать отсюда!

– Как же здесь хорошо, – сказала Сима и с тоской огляделась по сторонам. Они с Машей пили кофе в кафетерии, ожидая, когда объявят посадку на рейс до Петербурга. – Не хочу домой, там так скучно без тебя.

– Но мы скоро увидимся, – ответила Маша. – Через месяц, когда я прилечу к родителям.

Сима шутливо взъерошила ей волосы и задумчиво посмотрела в Машины глаза.

– Влюбленные женщины всегда так хорошо выглядят? – спросила она.

– Наверное, – улыбнулась Маша и подумала о последних месяцах, проведенных ею в Германии.

Она приехала в гости к Берту лишь на неделю, но задержалась дольше, чем планировала. Вспомнила, как он упрашивал ее провести с ним несколько дней подряд, а она сопротивлялась, хотя в душе только этого и желала. Наконец, когда Максим посмеялся над ее строптивостью, она согласилась, чтобы уже больше не расставаться с ним. Родителям ее Берт тоже понравился, но больше всего Маша радовалась тому, что они приняли в свою семью ее брата. Все прежние мелкие обиды, недоразумения и страхи исчезли, испарились. Мама и папа, наконец, поняли, что дочь никогда их не оставит, что позволило им по-новому взглянуть на Максима, даже полюбить – за такой короткий срок – этого мягкого и одновременно уверенного в себе мужчину.

– Вы так похожи, – с горечью говорила Валентина Борисовна, разглядывая брата и сестру. – Мы виноваты перед вами.

– Бросьте, Валентина Борисовна. – Максим улыбался в ответ на ее извинения. – Все мы совершаем ошибки. Главное, чтобы они не повторялись.

– Правильно! – довольно восклицала Маша. – Это и мои слова.

Действительно, когда-то она говорила об этом Берту, но сейчас ей казалось, что с того момента прошли годы, так быстро бежали дни. Маша радовалась, видя, что брат и Берт нашли общий язык, хотя вначале их отношения были сдержанными. Порою ей казалось, что мужчины соревнуются между собой и цель – ее внимание. Каждый из них стремился провести с ней как можно больше времени, они сражались за каждую минуту, ссорились, как дети, не желавшие делиться с приятелем любимой игрушкой. В итоге Маша ругала обоих. Но они все же подружились. В любом случае, и Берту, и Максиму пришлось бы научиться терпеть друг друга, потому что Маша не желала терять ни одного из них. Она любила обоих, по-разному, конечно, но одинаково сильно. И это чувство было новым для нее, пугающим, но и сладостным.

– Калинина, – Сима похлопала Машу по руке, – ты о чем задумалась? О Берте?

– С чего ты взяла?

– У тебя вид такой… – Сима пощелкала пальцами и усмехнулась, найдя подходящее слово, – блаженный!

– Скажешь тоже, – покраснела Маша.

– Повезло этому фрицу. Такую девицу заполучил!

Маша рассмеялась и закрыла лицо руками.

– Как же я скучала без тебя и твоего колючего языка!

– Да и мне без тебя невесело было, – вздохнула Сима. – Значит, здесь останешься? Окончательно решила?

– Да, – кивнула Маша.

– Вот черт! Была у меня одна подруга, и та от меня избавилась!

Маша взглянула на часы и нахмурилась.

– Немец задерживается? – спросила Сима.

– Задерживается. И Максим тоже. Они сегодня сопровождали Пиа в клинику, где находится Кристина. Может, заехали к Эдуарду…

– Слушай, как представлю, во что превратилась жизнь Кристины, умереть хочется. – Сима нервно переплела пальцы. – Хорошо, что она ничего не понимает, хотя бы не страдает.

– Зато родители мучаются, глядя на нее.

– Вы часто видитесь?

– Берт – часто. Он же работает с Эдуардом. А я – нет. Только когда они с Пиа приглашают нас на обед.