Белый туман - Жаклин Рединг

– Мне так давно не случалось быть с женщиной, дорогая, что я и сам не помню, когда это было в последний раз. Боюсь, что если и я дальше стану сдерживать себя, то могу не выдержать.

– Тогда не надо сдерживаться, - прошептала она. - Не надо. Возьми меня, любимый, возьми прямо сейчас.

Гэбриел сделал глубокий вдох и медленно отстранился от нее. Элинор не сводила с него глаз, когда он начал двигаться внутри ее, сначала осторожно, а затем все быстрее и быстрее, с каждым разом все глубже проникая в ее тело и наконец достигнув предела. На лбу его крупными каплями выступил пот. С каждым новым выпадом его обладание становилось все полнее, каждое движение наполняло Элинор утонченным удовольствием, и вот он выпустил себя на волю, шепча ее имя и пульсируя в глубине, пока не лишился сил.

Руки Гэбриела дрожали, и ему едва удалось удержаться над нею на локтях. Потянувшись к нему в тусклом пламени свечей, Элинор нежно положила руки ему на грудь и привлекла к себе, пока он не опустился на нее всем телом. Голова его покоилась у нее на плече, руки обвивали шею.

Через несколько минут он приподнял голову, чтобы поцеловать ее и заглянуть в глаза.

– Я люблю тебя, дорогая, как ни один мужчина еще не любил женщину. Обещаю тебе, что больше не буду противиться этому чувству.

Затем он снова поцеловал ее - уже не горячо и страстно, как в прошлый раз, но с нежностью, как залог их будущего счастья.

Это превосходило все, о чем мечтала Элинор.

Элинор сошла со ступенек экипажа на извилистую проезжую часть Графтон-стрит и остановилась перед внушительным фасадом дома номер пять - лондонской резиденцией вдовствующей графини Херрик. Она поблагодарила кучера, вынув из ридикюля две монеты, затем молча понаблюдала за тем, как он, подгоняя лошадей, медленно поехал прочь, скрывшись за ближайшим поворотом. Еще долго она стояла на тротуаре, уставившись на чистенький городской особняк в георгианском стиле, приютившийся в углу улицы, передние окна которого сверкали словно лед в лучах утреннего солнца.

Руки ее были спрятаны в горностаевую муфту, купленную накануне во время прогулки по магазинам, которая надежно защищала ее от пронизывающего ветра, проносившегося над крышами домов и шевелившего опавшие листья на булыжной мостовой под ее ногами. Мимо нее как ни в чем не бывало сновали пешеходы, а чуть поодаль за ее спиной слышался цокот копыт лошадей, тянувших экипажи. Тем не менее она не трогалась с места, размышляя над тем, что принесет ей этот визит. Ричард наверняка уже успел рассказать матери об их вчерашней встрече. Знала ли графиня правду о прошлом, о том, кто был настоящим отцом Элинор? Или же она просто хотела выговорить Элинор за то, что та столь высокомерно отвергла предложение ее сына?

Понимая, что она не может стоять на улице до бесконечности, Элинор поднялась по трем невысоким ступенькам к парадной двери и, постучав в нее, стала ждать.

– Да?

Прямо перед ней, вытянувшись в струнку, стоял дворецкий Херриков.

– Добрый день. Будьте так любезны, проводите меня к леди Херрик.

– Как прикажете доложить?

– Элинор, леди Данвин. Полагаю, она уже предупреждена о моем приходе.

Дворецкий кивнул и открыл перед ней дверь. Затем он указал ей на небольшую резную скамейку у самого входа:

– Вы можете подождать здесь, а я тем временем узнаю, принимает ли ее светлость.

Внутри особняк Херриков оказался теплым и изящно обставленным, в нем пахло цветами и свежей выпечкой. Элинор вынула руки из муфты, сняла шляпу и перчатки и опустилась на скамью. Из центрального зала до нее доносились чьи-то приглушенные голоса, слишком тихие, чтобы она могла разобрать слова. Ходики, висевшие на стене рядом, как раз пробили полчаса. Какая-то молоденькая горничная, спустившаяся по узкой лестнице, присела перед нею в реверансе, бросив на ходу «миледи», прежде чем скрыться в задних комнатах дома. Снаружи булочник громко кричал: «Горячие буханки!»

Дворецкий вернулся несколько минут спустя.

– Леди Херрик готова принять вас в своей гостиной. Вы позволите забрать у вас плащ?

Элинор передала ему шляпу и муфту, после чего принялась расстегивать пуговицы ротонды, повернувшись, когда он сделал жест, чтобы ей помочь:

– Благодарю вас.

– Сюда, миледи.

Он проводил ее по коридору мимо нескольких дверей и высоких напольных часов к гостиной, расположенной в задней части дома, подальше от уличного гомона и суеты. Это была прелестная комната, большое окно которой, выходившее в обнесенный стеной садик, пропускало достаточно утреннего света. Дворецкий остановился у двери, давая ей пройти вперед, прежде чем доложить о ней:

– Леди Данвин, миледи.

Когда Элинор переступила порог гостиной, вдовствующая графиня Херрик сидела на канапе прямо напротив двери. Голова ее была покрыта муслиновым чепцом с оборками, на коленях лежали пяльцы с материей, на которой она вышивала узор в виде птицы. Выражение ее лица определить было нелегко: губы сжались в тонкую линию, что должно было изображать не то улыбку, не то недовольство, глаза того же светло-серого оттенка, что и у ее сына, внимательно наблюдали за гостьей. Графиня безмолвно указала Элинор на ближайшее кресло.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, леди Херрик, - произнесла Элинор, усевшись и сложив руки на коленях. - И я очень признательна вам за то, что вы пригласили меня сегодня.

– По правде говоря, я не верила, что вы придете.

Элинор тут же подняла глаза на графиню, безошибочно почувствовав в ее словах горечь.

– Леди Херрик, пожалуйста, знайте, что я…

Графиня подняла руку, прервав следующие слова Элинор.

– Когда Ричард впервые явился ко мне в начале сезона, чтобы сообщить о том, что он нашел себе избранницу, я, конечно, была взволнована, как и любая мать, у которой сын достиг брачного возраста. Однако имя Уиклифф было последним, которое я ожидала от него услышать.

Элинор опустила глаза на руки, пристыженная словами этой женщины, которая явно долго ждала случая произнести их вслух.

– Казалось, будто последние двадцать лет неожиданно исчезли, как не бывало, - продолжала леди Херрик. - Мне бы следовало еще тогда сказать ему правду, но, должна признаться, вы вызвали у меня изрядную долю любопытства. Я решила подождать до тех пор, пока Ричард не попросит разрешения привести вас к нам в дом, чтобы познакомить со мной. Я думала, что как только увижу вас собственными глазами, то мне сразу станет ясно… я смогу ответить в точности…

– Не являюсь ли я дочерью вашего мужа, - закончила за нее Элинор.

Вдовствующая графиня внимательнее вглядывалась, без сомнения, отыскивая черты сходства с покойным графом.

– Я не знала о том, говорили ли вам когда-нибудь правду или нет. В глубине души я подозревала, что вам уже все известно и вы просто играете с Ричардом, чтобы разбередить старые раны.