Девочка стального магната - Елена Гром

Потому что мне так хочется верить, что он просто носит маску.

Мне так хочется верить, что он человек, а не монстр.

Иван остается сзади, а я иду вперед.

Иду, чтобы понять, как жить дальше.

Иду понять, стоит ли чего-то та иллюзия, которую я придумала. Сбудется ли моя мечта. Потому что Борис занял своей сущностью все мое сознание, он отодвинул в сторону желания, планы, мечты. Он стал единственно возможной целью моего бытия. Словно Бог, и мне суждено ему служить.

Я сглатываю, оглядываясь в доме, где могли бы родиться и жить мои дети. Я смотрю в сторону спальни, где могла бы быть счастлива. Наслаждаться телом, так трепетно мною любимым, шептать в безумии имя, ставшее почти молитвой.

Я бы служила ему всегда, дай он мне только шанс. Я люблю его и это в сердце теперь печатью, которую даже стерев, оставишь шрам.

Вздрагиваю, слыша громкие голоса и оборачиваюсь.

В кабинете.

И я туда. Даже не успела заглянуть, да и как, ведь я примеряла свадебное платье, спешила рассказать родителям как счастлива…

Счастлива ли?

Иду быстрым беззвучным шагом, чувствуя прицел взгляда в спину.

Иван хочет меня остановить? Уберечь? Чего я еще не знаю о Борисе? Чем еще он может меня напугать?

Пока нечем, потому что, судя по проему в двери, отец сидит в кресле посетителя перед огромным дубовым столом.

За ним же в расслабленной позе Борис. Меня тут же пришибает волной его энергетики власти и бурей из собственных эмоций. Болезненных. Безумных. Таких неправильных. Черты жесткого лица, линия роста волос, размах плеч и острый взгляд. Все это кажется таким знакомым, и словно в сознание вспыхивает вспышкой дежавю.

Я усилием воли отталкиваю стену из давящих эмоций и стараюсь вслушаться в разговор.

– Просто возьми документы и оставь нас в покое.

– Ты недооцениваешь свою дочь. Она не стоит двушки в сибирском захолустье.

– Тогда просто оставь в покое!

– Это не тебе решать.

– И не тебе! Я ей все рассказал! Она все знает!

На этих словах я замираю, а Иван сзади подходит ближе, дыханием затылок опаляет.

– Уходите, – шепчет.

– Молчите, или я скажу, что вы меня изнасиловали, – отвечаю еле слышно.

Смотрю на Бориса.

Он тяжело опускает руку на стол и сжимает в кулак. Но резко расслабляет. Его лицо при этом не меняет выражение ни на мгновение.

– И что же ты ей сказал? Что я защищаю бизнес так, как считаю нужным? Что я расправляюсь с ее обидчиками так, как считаю нужным, а главное, не втягиваю в это ее?

– Про твою жену! Ты убил ее.

– Выгнал.

– За то, что она влюбилась!

– Это ее выбор.

– А если Нина влюбится, пока ты будешь защищать бизнес, как считаешь нужным? – язвит отец, и я почти не дышу. – А если она совершит ошибку, ты и ее выгонишь!?

– Ты недооцениваешь свою дочь! Она не пойдет на предательство. Я сделаю ради безопасности Нины все, что в моих силах.

– А… – отец поднимается и волнуясь почти заикается… – Так ты не влюбил ее. Ты ее высировал, выдрал… Выдрессировал как собаку!

– Я ни к чему ее не принуждал.

– Вранье! Ты известный манипулятор! Ты и директора нашего ни к чему не принуждал, но он просто подписал документы!

– В чем ты меня хочешь обвинить? Может быть в колдовстве?

– Да кто вас, ублюдков, поймет?! Все знают, что ты был в плену у чурок в Афганистане!! Кто знает, что они с тобой там сделали?!

– Некоторые люди, – вкрадчиво говорит Борис, и меня начинает потряхивать, – не знают, когда нужно остановиться. И не понимают, что любые сказанные слова и поступки могут иметь последствия.

Очевидно только на меня влияет тон Бориса, потому что отец хлопает ладонью по столу и уже орет. Орет как в тот вечер. А значит действительно зол.

– Хватит лечить мне эту психологическую хуйню! Никогда! Никогда моя дочь не ляжет под тебя! Я скорее сдохну, чем это допущу!

Меня колотит, я хочу войти. Господи, зачем он это сказал!?

Я решительно тяну руку к двери, но запястье хватает Иван и дергает. Встает передо мной, перегораживая дорогу, руками плечи хватает.

– Отойди, Иван, – не шепот, почти шипение.

– Не лезь в то, что тебя не касается.

– Ты больной?! Они решают мою судьбу!

– Так реши ее сама, но не лезь туда! – шипит мне одними губами Иван, до боли стискивая плечи. И я в замедленной съемке наблюдаю, как за его спиной Борис передвигает ниоткуда взявшийся пистолет. По столу. К отцу.

А с двух сторон сторожевые псы.

– Тогда убей себя прямо сейчас. Или меня, если кишка не тонка, – говорит Борис. Я прикрываю глаза, не веря, что слышу все это, что мечты и иллюзии рассыпаются на мелкие осколки. Прямо сейчас. Он готов убить отца. Он возможно убил Улю.

– Зачем?

– Потому что я скорее сдохну, чем дам ей уйти.

– Зачем она тебе? – спрашивает отец так тихо, что я еле различаю его голос за собственным дыханием и ударами сердца. А гул в голове все громче. Он почти как сирена, что оповещает об опасности.

– Она, как комбинат, который я когда-то выбрал, для того, чтобы стать здесь главным. Контроль, вложения и на выходе получается идеальный бизнес-проект.

– Ты больной урод!

– Только не говори, что ждал уверений в любви.

И я не ждала. Чего угодно, только не этого.

И как в замедленной съемке смотрела, как отец поднимает пистолет, но знаю, что он просто не успеет выстрелить.

А Борису припишут самооборону.

А мне он сказал бы, что просто защищался.

Красивый план по устранению еще одного соперника, если бы не одно но. Я здесь. Иван дал мне сюда пройти. Значит хотел, чтобы я все это увидела. Узнала правду.

А какую правду скрывает Иван?

– Он убьет его? – выдаю я тихо, поворачивая лицо к Ивану.

– Да…

Вот и ответ на все мои вопросы. Вот и пора мне снимать очки, что делали мир прекрасным.

И разве я могу допустить смерть отца?

Чувствую, как сбивается ритм сердца Ивана, когда я прижимаюсь к нему всем телом. Дыхание становится глубже, а в глазах, несмотря на полумрак, огонь.

– А вы хотите меня защитить? Рассчитываете сами меня поиметь?

– Нина…