Девять неправильных ответов - Джон Диксон Карр

— Но я проглотил не меньше двух с половиной гран этой дряни! Почему же я не…

— Потому что вы проглотили только половину смертельной дозы. — Билл пошарил под мокрым пальто, достал книгу Маррелла о ядах и раскрыл ее неуверенными пальцами левой руки. — «Доза в пять гран обычно смертельна», — прочитал он. — Но Джой думала, что убила вас. Она забыла, что в капсулах, произведенных во время войны, содержалась только половина смертельной дозы. Джой сделала такую грубую ошибку, как вы, когда, прощаясь со мной в роли Гея после моего первого визита в его квартиру, сказали: «Вы один из этих нервных субъектов, которые пребывают в постоянном напряжении». В Америке, еще в качестве Лэрри, вы произнесли почти те же слова. — Билл бросил книгу на колени Лэрри. — Джой не стала приближаться ко мне ночью после вашего «убийства» в баре и лететь со мной в одном самолете на следующий день, боясь, что я ее замечу. Но она видела ваш график инструкций, знала, что я должен нанести Гею визит вечером в четверг, и решила, что если застанет меня там, то я окажусь загнанным в угол и буду вынужден вести финансовую игру в ее пользу…

— Полегче, Досон! Джой, во всяком случае, не была меркантильной.

— Боюсь, что была. А вам в роли Гейлорда было совсем не нужно ее присутствие, так как она могла вас узнать. Были вы женаты или нет, но вы твердо решили бросить ее в Нью-Йорке. Джой даже пробовала на мне свои чары, но это не сработало. Случайно, простым нервным жестом, я щелкнул перед ней большим и указательным пальцами — вот так! — Билл проиллюстрировал сказанное. — Она тотчас же убежала, решив, что мне все известно. Вот почему я думал, что она не станет обращаться в полицию. Но я ошибся. Джой сообщила в Скотленд-Ярд всю историю, ложно обвинив меня в вашем убийстве, но рассказав о вас вполне достаточно, чтобы вы никогда не получили наследства. Вы оказались правы, Лэрри. Сегодня вечером в квартире Лэрри я застал полицейских, но они не видели меня.

Я едва не умер, услышав, что Нью-Йорк сообщил о трупе отравленного цианидом, который обнаружили в телефонной будке. Выходя из бара, я видел, как туда вбежал полицейский, бросил на вас быстрый взгляд, поговорил с толпой и немедленно отрапортовал по телефону в участок. Впоследствии в нью-йоркской полиции либо что-то напутали, либо воспользовались первым рапортом, дав сутки на проверку.

Я знал, что через семнадцать минут поступит телеграмма с сообщением, что в баре «Дингала» не было убийства и, следовательно, не было трупа. Но если бы старший инспектор заупрямился и объявил меня в розыск, мне пришлось бы скрываться несколько часов, пока я не смог бы доказать свою невиновность в этом преступлении и в убийстве Гея. Ведь Джой все-таки обратилась в полицию…

Лэрри продемонстрировал широко расставленные зубы в невеселой улыбке и снова заговорил языком Гейлорда Херста:[75]

— Вам следует знать, друг мой, что мне уже было известно о звонке Джой в Скотленд-Ярд вчера во второй половине дня.

— Вы знали об этом?!

— Естественно. К сожалению, мне пришлось нанять частного детектива, который прослушивал ее телефон. Сегодня он доложил мне о ее неосмотрительности. Этим вечером, избавившись от Гея и проведя некоторое время в кино, я вернулся в мою квартиру в «Гербе Альберта» с портретом, сложенным креслом и другими вещами. Один из микрофонов передал мне слова Таффри, беседующего с вами по телефону. Они включали многое из того, что вы сейчас рассказали мне, — в том числе, что вы придете на эту выставку и сможете доказать мою вину. Это была явная ловушка, но я намеренно подыграл вам.

Сначала я позвонил Джой уже в качестве самого себя и попросил ее немедленно приехать сюда. Вы, очевидно, замешкались, так как я прибыл первым и пролез в окно. Вскоре моя дорогая Джой, сияя от счастья, выпрыгнула из такси. Я протянул руки и втащил ее в окно. Она обняла меня, и я ее задушил. Медленно. — Лэрри вздохнул. — Я захватил с собой складное кресло, чтобы избавиться от трупа, не вызывая подозрений. К счастью, у меня было два шелковых одеяла. В одно я завернул тело Гея, чтобы спрятать омерзительные клочки волос у него на голове. Второе… хотя какая разница? Моя дорогая Джой ныне сидит в инвалидном кресле среди экспонатов выставки. — Его голос внезапно изменился. — Но я устал от Джой Теннент! Если мне суждено уйти со сцены, вы уйдете вместе со мной! Сейчас же! — «Шпандау» дрогнул у него в руке.

Застывшая Марджори наблюдала, как правая рука Билла взметнулась кверху и опустила кочергу на запястье Лэрри. Грохот выстрела — слишком сильный для пневматического пистолета — потряс их барабанные перепонки среди пороховой дымки. Затем Марджори увидела круглое пулевое отверстие в оконной раме между Биллом и Лэрри. Она обернулась к Ронни, держащему в правой руке большой револьвер.

— Не вздумай сделать еще одну попытку, парень, — лениво посоветовал Ронни. — Револьверов здесь пруд пруди, хотя все, конечно, не заряжены, кроме одного, который я прихватил на случай, если какой-нибудь посетитель подумает, будто Холмс и Ватсон валяли дурака. Это кольт образца 1891 года, но он все еще работает.

Кочерга раздробила Лэрри запястье, помешав ему выстрелить. С усилием нагнувшись, Билл поднял «шпандау» и положил его вместе с кочергой на кафельные плитки за каминной решеткой.

— Я назвал все девять правильных ответов, Лэрри, — сказал он, полуобернувшись. — Если вы не пойдете со мной в полицейский участок, я потащу вас туда силой. Так кто же выиграл дуэль?

— Неплохо, мистер Досон! — послышался новый голос. — Совсем неплохо!

Билл резко повернулся. В узком проходе лицом к нему стояли старший инспектор Партридж, улыбающийся Конуэй с записной книжкой в руке и полисмен в униформе.

— Мне нравится ваш стиль, мистер Досон! — добродушным тоном продолжал старший инспектор. — Вы позвонили Конуэю в квартиру Гейлорда Херста и попросили убедить меня придержать лошадей на десять минут после прихода ответа из Нью-Норка, а потом ехать сюда… Вы все записали, Конуэй? — Подойдя к Биллу, Партридж похлопал его по плечу. — Вам не о чем беспокоиться, сынок, — разве только об этой молодой леди.