Шесть убийственных причин - Джо Спейн

ты сделаешь? Пожалуешься маме и папе? Да черт возьми, Адам, мы уже не дети. Иди, скажи папе, что ты вложил деньги в мой проект, а теперь передумал. Скажи, зачем они тебе нужны. Посмотрим, что он скажет. Это реальный мир, Адам.

Адам в отчаянии прикрыл глаза.

— Они его убьют, — в последний раз попытался он переубедить брата. — Джеймс, они угрожают убить Райана. Они сказали ему, что сделают с нашими сестрами. Один из них, он… его только что выпустили из тюрьмы, он плеснул своей подруге в лицо кислотой. У них общий ребенок. Думаешь, раз они способны на такое со своими, они пожалеют наших сестер? Они говорят, что с этого начнут, а потом найдут Райана и выпустят ему кишки. У него больше никого нет, брат. Папа не даст ему ни гроша, хоть сдохни. А мать это убьет, если она узнает.

Ответом опять было молчание. Он его убедил, Адам знал это. Они братья, одна семья. Джеймс иногда упирается, но он же не маньяк.

— Извини. Ничем не могу помочь.

Адам услышал гудки.

Он так и стоял на том же месте, потрясенный, когда вернулся Ли.

Ли только взглянул на него и повел Адама наверх, в одну из задних комнат.

И Адам, в смятении, впервые дал Ли себя утешить — не в самой романтической обстановке, но в момент, когда больше всего нуждался в любви и тепле. Горько-сладкое утешение.

Но на этом вечер не кончился. Они лежали, обнявшись, улыбаясь друг другу, немного стесняясь своей страсти, когда в комнату вошла Эва.

Ее лицо.

Адам, хотя никогда не пытался к ней клеиться, никогда не проявлял интереса, понял, как глубоко ее ранил.

— Ты… ты долбаный извращенец, — проговорила она.

Адам в панике виновато оттолкнул от себя Ли, потными от страха непослушными пальцами пытаясь застегнуть ширинку. Не замечая, как оскорблен Ли.

—' Эва, — умоляюще произнес Адам. — Пожалуйста. Я виноват, но прошу тебя, не говори никому. Это ничего не значит.

Эва подавила всхлип, и ее лицо вспыхнуло ненавистью.

— Да ты совсем охренел! — выкрикнула она и выбежала из комнаты.

— Блин! — застонал Адам.

— Это ничего не значит? — тихо переспросил Ли. — Это ничего не значит?

Адам развернулся к нему.

— Прости, — сказал он. — Я не это имел в виду. Просто… черт, Ли. Это капец.

— А что может случиться? — с горечью спросил Ли. — Люди узнают, что мы друг другу нравимся? Ты что, настолько меня стыдишься?

— Дело не в тебе, — сказал Адам. — Отец меня убьет. А твои родители что, обрадуются? Ты говорил, они тоже ничего не знают.

— Не знают, но подозревают. Я все равно собирался им рассказать.

Адам горестно покачал головой. Его родители ни о чем и не подозревали. Никто не подозревал. И если Фрейзер хоть что-то учует… ему конец.

Видимо, у него был настолько убитый вид, что Ли смягчился.

— Отец тебя не убьет, — мягко сказал он. — Я могу… могу пойти с тобой. Если ты хочешь. Мы можем сказать им вместе. Сначала, наверное, будет трудно, но…

— Ты его не знаешь, — возразил Адам. — Тебе не понять.

Фрейзер всю жизнь донимал Райана и вечно твердил, что он мягкий и что люди, наверное, думают, что он голубой. Фрейзер ненавидел Райана. Обозвать его геем было для Фрейзера худшим оскорблением. В этот момент Адаму хотелось только одного — исчезнуть.

Клио

10 лет назад, июнь 2008-го

Братья что-то задумали. Она не понимала, что именно, но явно строят какие-то планы.

Прошло всего несколько дней после дня рождения Мики. В тот вечер Райан вернулся домой, а Адам остался в Спэниш-Коуве. С тех пор они уединялись при любой возможности и о чем-то шептались.

Что-то происходит, но ее они ни во что не посвящают, поэтому Клио с ума сходила от любопытства. Еще хуже, что, судя по всему, планы не складывались. По унылому лицу Адама и убитому виду Райана Клио догадывалась, что Адам безуспешно пытается в чем-то убедить Райана.

Два дня назад она застала их на кухне. Она потихоньку пробралась в дом, потому что гуляла допоздна с Робом, надеясь, что от одежды пахнет морем, а не сигаретным дымом, и губная помада не слишком размазана после их первого поцелуя.

Она знала о репутации Роба, но подозревала, что это главным образом плод воспаленного воображения скучающих подростков и готовности самого Роба производить на всех впечатление рокового самца. Ей он казался просто ласковым и, видимо, неопытным. Если он действительно герой-любовник, ей еще предстояло об этом узнать.

Для начала он отказался от секса.

— По закону это изнасилование, — сказал он.

— Я никому не скажу, — засмеялась она.

Будь он таким кобелем, каким хотел казаться, разве он стал бы ждать? Ей уже почти шестнадцать. Он вообще казался эдаким блюстителем нравов; только и говорил о законности.

Но все же гуляли они до самой ночи. Самая грешная из Латтимеров, думала она, как можно тише пробираясь в дом через заднюю дверь и стараясь не хихикать.

Разуваясь в прихожей, она услышала их голоса.

У меня есть план, іИсказал Адам. — Просто поверь мне.

— Ничего не выйдет, — ответил Райан.

— Я заставлю его выслушать.

— Что не выйдет? — спросила Клио, открывая дверь в кухню.

Но они ничего не сказали, только сделали ей выговор за то, что шляется допоздна, и прогнали ее спать, как маленького ребенка.

Клио не понимала, что с ними происходит. Понимала лишь, что скоро произойдет что-то скверное и никто ни о чем не подозревает.

И почему она никому ничего не сказала? Это будет мучить ее еще многие годы. Нужно было кому-нибудь рассказать.

Сейчас

Роб заметил Клио издалека: она сидела на набережной и смотрела на паром, отходящий в Пасседж-Ист.

Он остановил машину и вышел, но не стал подходить сразу. Присев на капот, он залюбовался: Клио сидела, подавшись вперед, и весь ее вид говорил, что она никому не уступит, готова порвать любого.

— Клио, — позвал он, подходя.

— Следователь Мудило, — отозвалась она.

Так ласково она обращалась к нему после того, как он арестовал ее брата. По крайней мере, не отказывалась разговаривать — хотела быть в курсе расследования. Клио ждала, когда теория Роба развалится и Джеймса отпустят, а Роба уволят или засудят, и по заслугам. Так она и сказала Робу, этими самыми словами.

— Как дела? — спросил он, плюхнувшись рядом на набережную.

— Уже нашел, чем ударили папу? — ответила она.

Он вздохнул.

— Сразу к делу, а?

— Просто любопытно, насколько ты профессионально непригоден.

— Ты знаешь,