Девушка с синей луны - Инна Бачинская

– А убийство Ии Рудник?

– Под вопросом. Охранник показал, что на другой день после гибели девушки у йога была перевязана рука. Майор думает, что, возможно, она защищалась и ранила его… на руке остался шрам. Он врет, что бытовая травма. Они нашли у него компьютер девушки, какие-то вещи – серебряные украшения, заколки для волос, футболку, косметику – их опознала Леночка Суходрев. Правда, это косвенные улики, майор говорит, доказать убийство будет сложно. Йог утверждает, что вещи Ия оставила, когда бывала у него в доме, что они были близки духовно, и компьютер тоже… дальше всякая лабуда про духовное родство, неземную любовь, связь с космосом. По-моему, косит под психа.

– Он и есть псих. Социопат. Патологический лжец и бесчувственный убийца. С легкостью врет и с легкостью убивает. Как он объясняет убийство Дениса?

– Говорит, из-за смерти сестры парень совсем слетел с катушек, стал обвинять его, набросился с кулаками… он защищался.

– Брехня! Денис понял, что с подачи Венкаты сбил машиной невинного человека – Влада Курко-Ваганта, – и обвинил йога. Он был парень крутой, и тот испугался. Надеюсь, майор это понимает. А Никиту-Голиарда и Леонида-Барда зачем?

– Не хотел, чтобы Диана с ними встречалась, якобы мать поручила ему охранять дочку, они и сейчас на связи, мать просила спасти ее. Они, мол, были неподходящей парой…

– Опять брехня! Деньги, Лео! Презренный металл.

– Какие деньги? У Дианы есть деньги?

– Квартира в центре и драгоценности матери. Одна диадема стоит целого состояния. Он был ее гуру, не вылезал от них, вынюхивал. Три раза делал Диане предложение… думаешь, спроста? Она славная девушка, допускаю, но три раза? Перебор. Ни я, ни ты, ни даже Жорик… никто не стал бы в наше время делать предложение три раза. И ночные обыски тоже в масть. Кроме того, сестра Ия, которая его бросила. Возможно, приставания к Диане это попытка взять реванш, настоять на своем… йог не привык, чтобы ему отказывали… как-то так. Потому и разбил подарок Дианы, фарфоровую фигурку. Отшвырнул в бешенстве…

…Они молча пили пиво. Монах с удовольствием наворачивал бутерброды с колбасой и маринованным огурчиком – только сейчас он почувствовал, что голоден как волк. К черту депрессию, предатель Лео приполз на коленях с приветом от Митрича, посыпал голову пеплом, в глаза не смотрит, жизнь однозначно налаживается. И пиво класс! Он ел и с удовольствием поглядывал на смущенного Добродеева.

Тот не выдержал:

– Христофорыч, сколько можно? Всю жизнь теперь будешь попрекать? Допускаю, я был не прав…

– Не прав?! – Монах перестал жевать. – Это называется «был не прав»? Ты бросил меня под танки, твое счастье, что йог хреновый стрелок! Иначе я бы никогда тебе не простил. Некому было бы прощать. Я лежал бы в гробу, а ты с венком, живой и здоровый. Мы в одной связке, как альпинисты, один за всех, все за одного, а ты меня кинул. Жорик собирается набить тебе морду, так что постарайся не попадаться ему на глаза.

Добродеев понурившись молчал.

– Надо сообщить девчонкам про Венкату, – сказал Монах. – Марина волнуется.

– Ты им не звонил?

– Звонил. Телефон выключен.

– Можно заехать…

– Они в Зареченске. Прячутся. Марина отказалась от моих услуг.

– Почему? – изумился Добродеев.

– Ты сумел убедить ее, что Диана убийца.

– Я?! Это была наша версия!

– А кто напел майору про девушку с раздвоением личности? Побежал и доложился. Это версия детективного клуба, наш копирайт, мы же это обсуждали, забыл? Решили, что майору пока ни слова. А ты… Может, и статью уже соорудил?

– Так получилось, случайно встретились…

– Случайно?

– Я позвонил ему по другому вопросу, он спросил про тебя, ну я и… но сказал, что это всего-навсего версия!

– А если бы йог меня шлепнул насмерть, кого объявили бы серийным убийцей с твоей подачи? Диану? Она и так доходяга, мало что соображает, а как начались бы допросы, консилиумы психиатров? Даже если бы отпустили, то жизнь попортили бы изрядно. А ты бы еще и статейку тиснул. Не ожидал, Лео. Одно дело про барабашек клепать, а другое про живого человека. Газетчик… – Монах запнулся, удерживаясь от крепкого словца.

– Согласен, я был не прав. Но если помнишь, все началось с твоего визита к йогу, о котором ты не почесался сказать. Ты обвинил его в убийстве Ии…

– Я не обвинил, я спросил. А тебе не сказал, потому что ты был бы против – как же, вы же друзья… в отличие от нас с тобой. Кроме того, интервью под угрозой. А мы с тобой всего-навсего члены какого-то клуба, случайные попутчики, сегодня вместе, завтра разбежались. А ведь я оказался прав насчет йога! А ты нет. Кроме того, ты совал палки в колеса.

– Сколько можно? – вскричал Добродеев. – Да, ты был прав, а я был не прав. У тебя нюх, ты волхв, ты ясновидящий… что теперь?

– Что теперь… Теперь работа для твоего криминалиста. Сделаешь?

– Какая работа?

– Надо проверить кое-что, нутром чую подвох. Была мыслишка проверить на себе, но малую дозу могу не почувствовать, а большу́ю не хочется.

– Что это?

– Травяной сбор из квартиры Дианы, причем не наш, возможно, из Индии. Что-то до боли знакомое, а вспомнить не могу.

– Ты думаешь? – поразился Добродеев. – Ты думаешь, он ее травит?

– Не до смерти, а так, чтобы слегка придушить и смутить сознание, а также отпугнуть возможных поклонников. А он, весь в белом, единственный друг и наставник. Счастье, что есть Марина. Диана, конечно, со странностями, но провалы в памяти, страхи, страшная неуверенность в себе, шараханье от людей… черт его знает! Даже то, что она считает, что Денис жив… как-то слишком. Похоже на действие каких-то психотропов, Восток в этих делах большой спец. На всякий случай. Как?

– Сделаю.

– И еще. Твоя машина на ходу? Надо бы смотаться в Зареченск к девчонкам, пусть возвращаются. – Он помолчал немного; потом сказал: – Кстати, можешь дать материал, что-нибудь вроде: «Моя дружба с серийным убийцей», или: «Мой друг серийный убийца», или еще что-нибудь в том же духе. Твои фанаты схарчат с перьями и костями.

Добродеев пожал плечами, подумал и спросил:

– А где же диадема? Если она существует.

Монах не ответил…

…Девушек не было дома. Они стучали в дверь и окна, но им никто не открыл.

– Может, уехали, – предположил Добродеев.

– Не уехали, – возразил Монах. – Вон чашка на перилах. Подождем.

Они уселись на веранде и принялись ждать. День был мягкий, безветренный; остро чувствовалась недалекая уже осень. Монах задремал, подставив лицо солнцу. Тишина стояла такая, что было слышно, как слетают и стукаются в стол пожелтевшие листья клена.