На обочине мира - Росс Уэлфорд

Премьер-министр говорит так, будто выучила это наизусть. Она замолкает, давая мне возможность переварить сказанное.

– До сих пор, – повторяю я.

– Именно. Думаю, все мы можем представить, какой чистый ужас, немыслимый всемирный хаос мог бы разразиться, если факт существования такого космического коридора стал бы известен широкой общественности, вне зависимости от того, влияет ли на него положение Луны. Это несомненно поставило бы под угрозу и без того хрупкий мир, который мы, складывается впечатление, совсем недавно восстановили.

Миссис Боатенг встаёт из-за столика и проходит пару метров к краю утёса, а там останавливается, и сильный северный ветер треплет полы её пальто.

– Ни я, ни кто-либо другой никак не сможем помешать тебе рассказывать твою историю, Уилла. Можешь рассказать стольким людям, скольким захочешь. Можешь написать об этом в блоге, в книге или в сценарии для фильма, записать подкаст. Но без доказательств это будет не более чем просто история.

– Но это же правда!

Она возвращается и опирается о стол.

– Я знаю. И правда – это, возможно, самая могущественная вещь во вселенной. Но иногда она слишком могущественна. У неё имеется неловкая склонность просто существовать. Поэтому твой телефон и все его данные будут храниться под замком ещё долгое время после нашей смерти. Не было и не будет сделано никаких цифровых копий. Какую бы историю ты ни решила рассказать – если вообще решишь – всё будет отрицаться на государственном уровне. Об этой встрече, например, нет никаких записей и она никогда не состоялась. Ты больше никогда не встретишься ни со мной, ни с кем-то, кто со мной связан. Что же до тебя, Мэнни Уивер…

Она оглядывается и смотрит на ещё одно подъезжающее такси.

– Я хотела присутствовать при этом. Хотела сообщить лично.

Из такси выходит доктор Холи. Она суёт руки в карманы анорака и идёт к нам с опущенной головой, сопротивляясь сильному морскому бризу. Оказываясь возле столика, она поднимает голову.

– Мэнни?

Доктор Холи достаёт из кармана телефон, включает его и передаёт Мэнни. Он не возражает, когда я смотрю через его плечо – на экране появляется худощавая женщина с длинной светлой чёлкой.

– Эмануэль? – спрашивает она, нервно моргая и водя глазами из стороны в сторону, прежде чем сфокусироваться на Мэнни. – Это правда ты? Мой малыш! Не могу дождаться, когда увижусь с тобой.

Мэнни одними губами произносит «мама».

Он оглядывается и отходит от стола, не отрывая взгляда от экрана, пока его мама разговаривает с ним. Мне кажется, он хочет, чтобы этот момент принадлежал им двоим, и я не могу его осуждать. Миссис Боатенг наблюдала за всем этим и теперь смахивает с глаза слезинку.

Через несколько минут Мэнни возвращается, на лице у него смесь удивления и радости.

– Твоя мама не очень хорошо себя чувствует, – говорит премьер-министр. – Она до сих пор проходит лечение в больнице неподалёку от Эдинбурга, но стабильно идёт на поправку. Мы вполне уверены, что уже совсем скоро вы сможете навсегда воссоединиться.

– Но… как вы её нашли?

Доктор Холи отвечает:

– Она тоже «суперсенсор», Мэнни, – восприимчива к приливам и лунному притяжению. Несколько лет назад она участвовала в международной исследовательской программе. Сопоставить ваши ДНК не составило труда. Мы уже давно знаем, что у некоторых людей есть этот дар.

Премьер-министр снова выпрямляется и сцепляет руки в замок.

– Теперь, если вы меня извините, мне необходимо заняться некоторыми делами, а вы, осмелюсь предположить, хотели бы вернуться к обычной жизни. Льюис отвезёт вас домой. И, Уилла и Мэнни?

Она протягивает нам руки, и мы берёмся за них.

– Я не хочу, чтобы вы уезжали с мыслью, будто мир во всём мире можно включать и выключать, как водопроводный кран. Нам предстоит много работы, но первый важный шаг мы уже сделали. Спасибо вам. – Она пожимает наши ладони. – Спасибо от всего мира.

Шесть месяцев спустя

Третья мировая война не началась – по крайней мере пока. Вообще-то мы теперь редко включаем новости дома. Папины медали ВВС с каминной полки пропали. Наверное, ему не нравится напоминание о том, что он снова чуть не отправился воевать.

Стоит холодная, тихая ночь, и шум строительных работ в «Счастливой Стране» смолк несколько часов назад. Всё должны закончить к следующей весне. Здесь будет крытый бассейн с подогревом и обновлённый расширенный заповедник. А ещё – новенькие бунгало, раскрашенные в разные цвета, конечно. Я словно смотрю, как прямо на моих глазах строится новый, идеальный мир.

Мама с папой уже целую вечность не ссорились и начали вместе проводить еженедельные благотворительные вечера викторин в пабе «Улей» в Ирсдоне. Я пришла на кухню, когда папа тренировался с «микрофоном» – деревянной ложкой.

– Закончи цитату, любительница истории, – сказал папа, потирая подбородок. (Теперь я ничего не имею против этого прозвища.) – Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя…

– …спроси себя, что ты можешь сделать для неё! Джон Ф. Кеннеди. Легкотня! – ответила я, и папа довольно улыбнулся.

Мы с Мэнни завели привычку раз в месяц, в полнолуние, вспоминать наши странные приключения, собираясь вместе с Алекс, а иногда и с Моди. Обычно мы гуляем по набережной у бухты Браун.

Сегодня, впрочем, мы с Мэнни пришли посидеть в одном из новых, почти законченных домиков для наблюдения за птицами. Моди утверждает, что видела ушастую сову. Но на самом деле нам с Мэнни просто нравится смотреть на Луну.

В любом случае, вход в пещеру, где всё произошло, теперь полностью перекрыт. Группа строителей несколько недель заваливала пещеру щебнем и заливала бетоном. Здешние жители были в ярости. Местный совет извинялся, но заявил, что они получили такое указание от правительства. Видите ли, пещера представляла угрозу «для здоровья и безопасности» и в противном случае весь утёс мог обвалиться. Теперь смотреть на неё грустновато.

Я частенько приношу «Шоколадный крем Фрая», но сегодня у меня нет с собой шоколадки, потому что последней мне пришлось поделиться… угадайте с кем? Ну, в сентябре мы перешли в новый класс, и у нас сменился директор – он перемешал всю параллель, и в конце концов я стала сидеть с… Диной Малик!

Странно: поначалу мы обе были вне себя от ярости, но в итоге как-то попривыкли друг к другу. Мы начали больше общаться и, ну… не думаю, что мы когда-нибудь станем лучшими подругами, но она ничего.

– Остальные придут? – спрашивает Мэнни – его дыхание вырывается изо рта белыми облачками. У него с собой большой бинокль – высматривать сову. Я не спрашиваю, где он его взял.

– Сказали, что да. – Я смотрю время на телефоне. – Алекс сказала, что придёт после того, как скажет Финли Макуину, что теперь любит Джино Анджелиса. Моди, наверное, до сих пор учится. Скоро они будут здесь.