Защитник - Михаил Ахманов

Так или иначе, но когда Ут-Хатори предложила встретиться, Лодо вызвал коммодора Симбирцеву и не прогадал: женщина нильхази обращалась к Илоне как к главной, называя ее сестрой, а Лодо, кажется, считала ее помощником и консультантом. Что до ранга самой Ут-Хатори, то он не отвечал ни капитанскому, ни адмиральскому, а определялся более пышным титулом «Носитель власти» в эскадре из трех звездных кораблей. Во всяком случае, так это звучало на торговом жаргоне, хотя были в нем и другие слова, обозначавшие старшего на космическом судне. Ут-Хатори явилась на борт «Карфагена» со свитой советников и стражей, но решила оставить их в адмиральском салоне и подняться на смотровую палубу. Кажется, ей было что сказать коммодору Симбирцевой.

Две женщины и мужчина стояли под хрустальным сводом, защищавшим палубу от холода и тьмы Великой Пустоты. Здесь не было экранов; то, что видели их глаза, творилось воочию. Синий свет, так непохожий на солнечное сияние, выбелил их лица, сделал глубокими морщинки у губ, окружил голубоватыми тенями веки. Они молчали, пока Лодо не нарушил тишину.

– Чудовище, пожирающее звезды, убийца миров, – произнес он, запрокинув голову. – Но мы его остановили.

Ут-Хатори окинула адмирала холодным взглядом, словно негодуя, что он заговорил. Потом повернулась к Симбирцевой.

– Не остановили, сестра. Горят газ и мелкая пыль, но в глубине потока скрываются крупные тела. Огромные, больше ваших и наших кораблей! Астероиды, массивные глыбы металла и камня. Ваш силовой экран их не удержит.

Голос Ут-Хатори был мелодичным и мягким, она будто выпевала слова торгового жаргона. «Чистое меццо-сопрано», – подумал адмирал.

По лбу Илоны пролегли морщинки.

– Вы уверены? Но как такие объекты попали в галактический выброс? Я полагаю, сестра, что протуберанец может нести лишь газы и пылевые частицы.

– Не подлежит сомнению, что вначале так и было – газовое облако, выброшенное в пустоту гигантским катаклизмом. Как сказал твой советник, оно двигалось, уничтожая звезды и миры, и те планеты, что обладали твердью, превращались в пыль. Но не все. Некоторые попали в периферийную зону, где поток слабее, и не были разрушены полностью. Остались крупные обломки. – На мгновение Ут-Хатори прикрыла глаза веками. Потом сказала: – Мы зондировали выброс на протяжении нескольких световых дней. Информация достоверна.

– Если обломки пробьют экран, мы распылим их из аннигиляторов, – произнес адмирал.

– Они слишком велики и многочисленны. Их рой полетит к системе лльяно, и предсказать дальнейшее невозможно. Если хоть один обрушится на планету, жизнь будет уничтожена.

Лодо помрачнел, тени на лице Симбирцевой стали резче и глубже.

Будучи астрофизиком, она хорошо представляла последствия столкновения: ураганы и цунами, пробудившиеся вулканы, тучи пепла в атмосфере, а затем – ядерная зима. Это – в лучшем случае, а в худшем – планета под ударами крупных астероидов треснет, словно орех, и развалится на части.

– Есть предложения? – спросила Симбирцева.

– Есть, сестра. Мы отправимся к планете и примем на борт ее обитателей – всех, кто поместится. Для этого нас послали Великие Матери. – Упомянув о них, Ут-Хатори почтительно сложила руки перед грудью. – Ваши транспортные суда должны лететь с нами, и ваши боевые корабли – тоже. Пусть попытаются аннигилировать часть астероидов на дальних подступах к системе.

– Мы обдумаем это предложение, – хмурясь, заметил адмирал.

Пусть Ут-Хатори была носителем власти, но Мобильным Флотом распоряжался только он. И только он отвечал за успех операции.

Черты женщины нильхази застыли, губы не дрогнули. Она смотрела на Симбирцеву и как будто не слышала слов адмирала.

– Скажи ей, – промолвил он на земной лингве, – скажи, что у нас есть Великие Отцы и куча инструкций, куда посылать корабли и какие им ставить задачи. Нильхази в этих инструкциях не упомянуты. Так что впредь мы будем действовать, сообразуясь с волей Отцов и собственным разумом.

Илона усмехнулась. Дипломатия не была ее сильной стороной, и слова она подбирала очень осторожно.

– Достойная сестра понимает, что есть приказы тех, кто выше нас. Мы должны связаться с ними и сообщить о предложении нильхази. Это требует времени.

Лицо Ут-Хатори по-прежнему было непроницаемым. Она заговорила, и в ее голосе, таком мелодичном и певучем, вдруг прорезались жесткие сухие нотки:

– Думайте, люди Земли, думайте и советуйтесь. Но не забудьте, что мы и вы – старшие расы Галактики и на нас лежит забота о меньших существах, о тех, кто беззащитен перед бедствием. Кто, кроме нас, их спасет, кто протянет руку помощи? Раньше это были Древние, были Владыки Пустоты, но где они теперь?.. Где их мощь, всеведение и разум?.. Где их чудесные устройства, способные зажечь и погасить звезду?.. Ничего не осталось, люди Земли. Их нет, но есть мы. Мы и вы.

Она повернулась и ровным шагом направилась к распахнутому лифту.

– Мы помним об этом, – произнес Лодо ей вслед. – Помним, и вот доказательство.

Словно подтверждая сказанное, щит, мерцавший в вышине, озарила яркая вспышка.

«Мне еще рано писать мемуары. Возможно, лет через семьдесят, окруженный детьми и внуками, я предамся этому занятию. Устроюсь в саду под кронами яблонь где-нибудь на Тхаре или Гондване и буду диктовать, заполняя памятный кристалл словами и картинами, – и так день за днем, неделя за неделей. Внуки и внучки рассядутся кругом, внимая воспоминаниям деда, а моя любимая Алиса Виктория принесет нам кувшины с соком, выжатым из свежих яблок. Принесет и потребует, чтобы выпили при ней, ибо сок полезен старикам и детям.

Сто чертей в реактор, как говорит мой предок! Неужели когда-нибудь я превращусь в старика, а моя Алиса – в старушку?..

Если так, из нее получится самая прелестная, самая милая старушка во Вселенной. Но это случайная мысль, а сказать я хочу о другом:

Никогда не вел дневников, ничего не писал, кроме научных статей, докладов и отчетов. В этом не было нужды; я помню все, что случилось в моих экспедициях, помню в мельчайших подробностях или могу припомнить – как любой язык, который усвоил в молодые годы.

Профессиональная память! Она для меня – рабочий инструмент, не менее важный, чем записывающий кристалл или установка инкарнологов, позволяющая изменять обличье.

Но произошедшее вчера я все же решил записать. В моей жизни были странные встречи, граничащие с чудом, и до сих пор я полагал, что самое удивительное – контакты с Первым Регистратором. Это существо или искусственное творение не только пробудило мой дар к телепортации – это, я думаю, меньшее из сделанного им. Уверен, его подарок мне бледнеет в сравнении с тем, что он сказал о нас, обо всем земном человечестве: вы, люди – новые Владыки Пустоты.

Дорогого стоят эти слова! Я вспоминаю о них в минуты тоски, уныния и неуверенности, я слышу его тихий мелодичный голос, и эта память придает мне сил. Мы – Владыки! И мы отвечаем за все, что происходит в Мироздании!