Голубые огни Йокогамы - Николас Обрегон

Он вспомнил, как Акаси улыбался в лифте, улыбался загадочной пустоте.

Ивата слишком быстро думал. И слишком быстро ехал. И то и другое он делал недостаточно быстро.

Городские огни, как прекрасны они.

Он резко повернул, обгоняя грузовик, и папка на приборной доске распахнулась. Сверху лежала статья о самоубийстве Хидео Акаси. Фотография была старая — скорее всего, сделана на момент выпуска из Академии полиции. Волосы стрижены ежиком, уверенная улыбка на загорелом лице.

Что же ты скрываешь, инспектор? Чем шантажировал тебя Черное Солнце?

Акаси улыбался Ивате.

Сирена все выла и выла.

Глядя в глаза мертвецу, Ивата все понял. Озарение пронзило его как холодный клинок.

* * *

К северу от аэропорта Ханэда, напротив Центрального Токио, расположен остров Одайба[28]. Здесь жили Юми Татибана и ее муж Ёси. Летом они устраивали пикники на берегу. Зимой сидели в прибрежных кофейнях, глядели на море и читали — Ёси, как правило, скандинавские детективы, Юми — сборники рассказов. Утром по понедельникам они сетовали, что приходится ехать «на большую землю». Им нравились здешние широкие, обсаженные деревьями улицы. На Одайбе ощущался простор, которого не было в Токио. Парковочные места отыскивались без труда, очередь в детские сады не казалась бесконечной, а владельцы собак здоровались друг с другом на улице. Появление на свет малыша ждали уже через несколько недель, и имя ему выбрали заранее. Юми и Ёси были счастливой парой.

* * *

Машина Косуке Иваты с синей мигалкой мчалась по Радужному мосту к острову Одайба. В шесть часов вечера солнце уже садилось, и прогулочные лодки, по обыкновению, включили розовую подсветку. В отдалении переливалось разноцветными огнями колесо обозрения Дайканранша, клином врезавшееся в толщу огромных торговых павильонов. Навстречу Ивате, в сторону города, но на нижнем уровне моста, по монорельсу Юрикамомэ несся поезд, устремив вдаль свои красные прожектора и тем самым посылая низко летевшему самолету предупреждение: «Прочь с дороги!» Токио неприспособлен к темноте.

Через пару минут после того, как Ивата съехал с моста, показались желтые полицейские ленты — отряд токийской полиции заблокировал вход в жилой комплекс «Грин-Гарденс». Ивата даже воспрянул духом.

«Синдо, старый пес, не обманул!»

Он припарковался и направился к дому, на ходу оценивая обстановку. Толпа жильцов — в равной степени взволнованных и раздраженных — о чем-то переговаривались. Ивата обратил внимание на очень высокую ограду, видеокамеры и наличие внутренней охраны. Нелегкая добыча, не говоря уже о полицейском кордоне.

Придет ли теперь Черное Солнце?

Ивата знал ответ.

Он вгляделся в толпу в поисках высокого мужчины. Один-два от силы. И никаких признаков агрессии на их лицах — лишь любопытство. При вечернем освещении и не разберешь толком.

Ивата начал сомневаться, не совершил ли он ошибку.

Что, если этот урод ушел в подполье? Он обязан выползти на свет — но когда? Через месяц? Год? Десять лет?

Зазвонил мобильный.

— Да?

— Это Хатанака.

— Удиви меня.

— Настоящее имя Коко ла Круа — Масанао Маэда. Среди прочего он студент-химик. Организует вечеринки, торгует кислотой, экстези — все легально. Да, еще ведет собственный модный сайт.

— Хвалю, парень. Где ты сейчас?

— В Университете Токио, веду наружку. Он сел в метро, как я понимаю. Перезвоню позже.

Ивата отключился и вылез из машины. У ворот он показал свой значок, поймал на себе пару любопытных взглядов из толпы и прошел внутрь. До дома супругов Татибана была пара сотен метров. Прямоугольное бежевое здание с коричневыми ставнями и небольшим гаражом. Перед входной дверью стояла группа полицейских. Ивата показал значок, и его имя вычеркнули из короткого списка. Он оказался в длинном коридоре со стенами, увешанными современной живописью.

Блажен тот, будь он царь или смерд, кто находит мир в доме своем.

Ивата пошел наверх, на приглушенный звук голосов — в просторную гостиную, совмещенную с кухней, полы в которой были выложены темной сланцевой плиткой геометрически правильной формы. Здесь стояли угловой диван и обеденный стол со стеклянной столешницей, а по углам комнаты — большие горшки с бамбуком и пальмами. Юми и Ёси Татибана за столом пили чай. Они сидели рядом и смотрели прямо перед собой, чем напоминали Ивате парочку полуночников из фильма Эдварда Хоппера.

При появлении Иваты оба встали.

Юми была на сносях. Она выглядела старше, чем на фотографии, но Ивата сразу узнал ее по очертаниям тела и веснушкам. Ёси — мужчина высокого роста, с узким лицом и бородой, которая скрадывала худобу лица, как-то нервно улыбался.

Ивата поклонился:

— Инспектор Ивата. Я веду это дело.

Юми выглядела бледной. Очевидно, держалась она из последних сил.

— Синдо сказал, что вы один из лучших сотрудников. — Она жестом пригласила его садиться.

— Ясно. Я уж думал, не доживу до его похвалы.

— Что здесь происходит, инспектор? Нам ничего не объяснили.

— Моя задача — остановить… человека, пытающегося добраться до вас.

— Человека, значит. И чего конкретно он от нас хочет?

— Мы работаем над этим.

Юми фыркнула.

— Ну хоть какие-то предположения у вас есть?

— Да. По всей видимости, он хочет отомстить вам за что-то.

Ёси прокашлялся. Он тоже побледнел и смотрел испуганно.

— Инспектор, я не понимаю. Мы — обычные люди и не замешаны ни в чем… ни в чем таком.

Ивата кивнул:

— Я прекрасно понимаю, какой это шок для вас обоих. Но, боюсь, должен просить вас проявить терпение. Я не могу рассказать вам все. Слишком многое еще неясно.

Юми отпила чай и горько улыбнулась.

— Это как раз понятно.

Желая разрядить обстановку, Ёси сказал:

— Не хотите чаю, инспектор?

— С удовольствием.

Ёси Татибана подошел к сверкающему чистотой кухонному столу и включил чайник. Ждал он, облокотившись на столешницу. Ивата понимал, какой дикой должна казаться вся эта ситуация постороннему человеку. Сама мысль — что кто-то намерен проникнуть к тебе в дом, ради которого ты пахал всю жизнь, и уничтожить твою семью. Татибана принес чай в чашке из цельного камня. Ивата поблагодарил его.

— Инспектор, вы сказали, что этот человек что-то имеет против нас. Чего же мы натворили? У вас есть предположения?