Крестный отец - Марио Пьюзо

В 1939 году дон Корлеоне решил перебраться с семейством загород. Как и каждый отец, он хотел, чтобы его дети учились в хорошей школе идружили с порядочными детьми. Ему хотелось жить в пригороде, где его имя никомуне было знакомо. Он купил аллею в Лонг-Биче. Тогда там было всего четыре дома иогромный пустырь, на котором можно было построить еще дома. Сонни был обручен сСандрой и собирался вскоре пожениться. Один дом будет для него. Один домпредназначался дону. В третьем поселился Дженко Абандандо с семейством.Четвертый дом до поры до времени пустовал.

Через неделю после того, как семейство Корлеоне перебралосьв новые дома, к аллее подкатил грузовик с тремя рабочими. Они утверждали, чтоявляются инспекторами по отоплению от муниципалитета Лонг-Бича. Один из молодыхтелохранителей дона впустил их в дом и повел к печи на нижнем этаже. Дон, егожена и Сонни находились в это время в саду и дышали свежим морским воздухом.

Дон был очень недоволен, когда его позвал телохранитель.Трое рабочих, крупные и здоровые парни, сгрудились возле печи. Они уже успелиразобрать ее и разбросать отдельные части по бетонному полу нижнего этажа. Ихпредводитель сказал дону охрипшим голосом:

— Твоя печь ни к черту не годится. Если хочешь, чтобымы ее заново собрали, тебе придется заплатить сто долларов. — Он вынулкрасную бумажку. — Мы приклеим этот ярлык, и никто тебя больше беспокоитьне будет.

Дело принимало забавный оборот. Прошедшая неделя была тихой,скучной, дону пришлось оставить все дела и заботиться о переезде в новый дом.Он спросил на ломаном английском:

— А что случится с печкой, если я вам не заплачу?

«Рабочий» пожал плечами.

— Мы просто оставим ее в таком состоянии.

И он показал пальцем на разбросанные по полу части.

— Подождите, — сказал дон мягким голосом, —пойду за деньгами.

Он вышел в сад и сказал Сонни:

— Слушай, там несколько человек занимаются печью. Я непонимаю, что они хотят. Иди в дом и займись этим делом.

Это было не просто шуткой. Дон взвешивал возможность сделатьсына своим заместителем и решил подвергнуть его испытанию.

Решение, найденное Сонни, вовсе не обрадовало его отца. Онобыло слишком прямым и лишенным сицилийского остроумия. Оно напоминало скореедубинку, чем рапиру. Как только Сонни услышал требование главаря мошенников, онвытащил пистолет и приказал телохранителям отца избить всю троицу. Потом онзаставил «рабочих» собрать заново печь и подмести пол. Он обыскал их и понайденным документам понял, что работают они в фирме, занимающейся реставрациейдомов, главная контора которой находится в округе Саффолк. Он выяснил имядиректора фирмы, а потом пинками заставил «рабочих» на карачках подползти кгрузовику.

— Чтобы вы не смели больше показываться вЛонг-Биче, — сказал он. — Если увижу вас еще раз, повешу вам яйца науши.

Это было типично для молодого Сантино: перед тем, какповзрослеть и стать более жестоким, он часто вставал на защиту своего квартала.Сонни лично навестил директора фирмы по реставрации домов и предложил емубольше не посылать больше рабочих в Лонг-Бич. Как только семейство Корлеонеустановило свои обычные связи с полицией, последняя стала сообщать о каждомпреступлении, совершенном профессиональными преступниками во владенияхсемейства. В течение года Лонг-Бич стал городом с самой незначительной вСоединенных Штатах преступностью. Грабителям и профессиональным шантажистам«предложили» не заниматься своим ремеслом в этом городе. Им разрешалосьсовершить только одно преступление. После второго они просто исчезали.Аферисты, специализирующиеся на реставрации домов, и мошенники, посещающие одиндом за другим, были вежливо предупреждены, что их присутствие в Лонг-Биченежелательно. Те из них, кто не обратил надлежащего внимания на предупреждение,были избиты до полусмерти. Местные хулиганы, относившиеся с недостаточнымуважением к закону, получили отеческий совет бежать из дому. Лонг-Бичпревратился в образцовый город.

Дону было ясно, что он вполне мог бы занять соответствующееего уму место в другом мире, путь в который был ему заказан с детства. Онпредпринял соответствующие шаги, чтобы теперь проникнуть в этот мир.

Так и жил он счастливой жизнью на своей аллее в Лонг-Биче,укрепляя и расширяя свое царство, пока Турок-Солоццо не нарушил к концу войныперемирие, заставив империю дона погрязнуть в войне, а его самого очутиться набольничной койке.

В Нью-Хэмпшире домашние хозяйки и скучающие от бездельялавочники обращали внимание на каждое новое для их глаза явление. Поэтомуспустя несколько минут после того, как перед домом Адамсов остановился черныйавтомобиль с нью-йоркским номером, об этом знал каждый житель городка.

Кей Адамс, которая несмотря на свое университетскоеобразование, осталась типичной провинциалкой, тоже смотрела на улицу из окнасвоей спальни. Она усердно готовилась к экзаменам и собиралась спуститься внизпообедать, когда заметила приближающуюся машину. Из машины вышли двое крупных исильных мужчин, которые вполне могли сойти за гангстеров из кинобоевика. Онабегом спустилась вниз по лестнице, чтобы оказаться первой у двери. Кей каким-точутьем поняла, что эти люди имеют отношение к Майклу или его семейству и нехотела, чтобы они встретились с отцом. Нет, она, разумеется, не стыдится друзейМайка. Просто ее родители — янки из Новой Англии, и они даже не поймут, откудау нее такие знакомые. Она подоспела к двери как раз в тот момент, когда зазвонилколокольчик, и крикнула матери:

— Я открою!

Когда она открыла дверь, один из мужчин сунул руку в карманпиджака, словно гангстер, собирающийся вытащить пистолет. Это движение такудивило Кей, что она легонько вскрикнула, но человек вытащил тоненькую кожануюкнижку и раскрыл ее перед глазами Кей.

— Я сыщик Джон Филипс из полиции Нью-Йорка, —сказал он, а потом показал пальцем на второго человека с темным лицом и чернымигустыми бровями. — А это мой коллега, сыщик Сириани. Вы мисс Кей Адамс?

Кей кивнула.

— Вы позволите нам войти на несколько минут ипобеседовать с вами? — спросил Филипс. — Речь идет о Майкле Корлеоне.

Она отошла в сторону, давая им возможность войти. В этотмомент в боковом коридорчике, ведущем в кабинет, показался ее отец.

— В чем дело, Кей? — спросил он.

Ее отец был священником местной баптистской церкви, но слухио его учености разнеслись далеко за пределами религиозных кругов. Кей плохознала своего отца, он всегда был для нее загадкой. Часто он старался показать,что она не интересует его, как человек, но Кей чувствовала, что он ее любит.Несмотря на то, что они никогда не были близки друг другу, Кей доверяла отцу.Поэтому она не смутилась, ответила: