Повешенный - Лина Вальх

– Сколько это еще будет продолжаться, Уилл? – Маргарет резко дёрнула Уильяма за руку, когда они пересекли последний перекрёсток и, пройдя под каменной аркой, свернули на узкую щебёнчатую аллею. – Тебе двадцать шесть, и у тебя все еще нет жены. Да хотя бы невесты! У меня в твоём возрасте, уже были Джон и Нэнси, – Маргарет покачала головой и спешно добавила, заметив полный нескрываемой иронии и насмешки взгляд Уильяма: – Я волнуюсь за тебя, Уилл. Ты ведь знаешь, что людям только дай повод посудачить. Ты молодой завидный мужчина. К тому же врач. Хирург. Любая девушка будет готова выйти за тебя замуж, просто узнай она, кто ты.

Уилл пожал плечами и отвернулся от сестры, рассматривая хаотично раскиданные каменные плиты, на многих из которых уже нельзя было разобрать ни имени, ни возраста – только глубокий выбитый крест выдавал очередную могилу.

– Не вижу пока смысла, – Уильям хмыкнул. – К тому же, не я наследник отцовского состояния. Так что тут ловить нечего. Я не слишком интересен увлечённым финансами женщинам. Я могу дать им лишь призрачное имя известного адвоката и все. Да, я хирург. Но покажи мне хоть одну претендентку за роль жены нищего хирурга и шулера. Не вижу смысла тешить себя и окружающих пустыми надеждами.

– Зато ты хороший человек. Нужно очень сильно постараться, чтобы найти второго такого же.

– Как жаль, что это ценят в последнюю очередь.

Уилл усмехнулся, слизнув с губ капли горечи, и резко умолк, заметив нужный им поворот.

Чем ближе они были к знакомому гранитному памятнику, тем медленней становились их шаги. Время растягивалось липким ожиданием. Ни один из них не хотел вновь смотреть на безжизненный серый портрет в овальной рамке, за которым не скрывалось ничего, кроме бесконечной горечи и пустоты, заполнить которую не могли ни детские голоса в доме, ни шелестящие под пальцами карты и деньги.

– Уилл, ты мой брат и я за тебя переживаю, – понизив голос, боязливо отозвалась Маргарет, словно не желая потревожить вечного сна младшей сестры. – Одно дело просить за тебя, потому что ты решил вляпаться в дерьмо по собственной глупости. Совсем другое вытаскивать тебя из тюрьмы, потому что твои… увлечения противоречат принятым в обществе нормам.

– С моими увлечениями все в порядке, Мэгги, – Уилл с силой повёл плечом, на котором повисла Маргарет. – Брось пороть чепуху. К тому же сейчас не самое подходящее время это обсуждать.

– Да? Не самое лучшее время? – женщина дёрнула Уилла за руку. – А когда будет подходящее? Когда мне снова придётся смотреть в твои испуганные глаза и жадно до крови лицо прокурора? Тебе напомнить, кхм, того парня из школы? Напомнить, благодаря кому вас оставили в покое?

– Нам было шестнадцать.

– А сейчас тебе двадцать шесть. И ты представляешь для общества большую угрозу, чем неопытный любопытный подросток. Наш отец мёртв, – последнее слово сорвалось с губ Маргарет невесомым облачком тихого шёпота, и она вздохнула, собирая все своё женское мужество. – Уилл, прошу тебя, женись. Порадуй мать. Она и так держится из последних сил. Мы до сих пор не рассказали, что отец умер. Я… не знаю, что делать. Эта новость ее добьёт. Она так и не смирилась со смертью Анны. Она такая красивая, – неожиданно обронила Маргарет, и ее голос дрогнул от заботы и чуткости. – Просто посмотри на неё. Такая нежная и добрая.

Уилл упрямо смотрел в сторону, не находя в себе сил встретиться с двумя холодными угольками глаз старшей сестры вместо сияющей синевы. Каждый раз он входил в ледяные воды озера, боясь окунуться в реальность с головой, и медленно, дюйм за дюймом переводил взгляд на выбитые чьей-то грубой рукой буквы, складывающиеся в такое чужое теперь имя «Анна Мейер». Семнадцать лет, пять месяцев и три дня. Из них Уильям знал свою сестру не больше десяти лет, казавшихся ему лучшим временем в жизни. Из них он узнал, что не все люди вокруг хотят, чтобы Уилл соответствовал их ожиданиям. А еще он узнал, что такое тёплые объятья сестры, в которых можно было укрыться от всех проблем этого мира.

– Она всегда такой была. Иногда мне становится интересно, была бы она такой же сейчас, спустя столько лет. Смогла бы она вынести все, что на нас свалилось? – голос донёсся до Уильяма издалека, и он понял, что произносит эти слова, только когда губы обжёг холодный ветер. Уилл поёжился и мотнул головой. – Продолжай хранить молчание, Мэгги. Когда-нибудь мы скажем нашей матери всю правду. Но не сейчас. Сейчас…

– Сейчас я хочу, – прошипела Маргарет, плотнее прижавшись к руке Уильяма, – чтобы ты рассказал мне, кто такой Натаниэль Кёниг. И почему Даниэль притащил меня именно к этому высокомерному немцу с ужаснейшим британским акцентом. Думала, такие люди уже давно вымерли. Но нет. Он напомнил мне нашу учительницу английского, когда она читала Байрона или Шекспира.

Уильям вздрогнул, но смог только уставиться на сестру непонимающим ничего взглядом и быстро рассеянно заморгать.

– Стоп. Откуда ты… Я ничего не понимаю, – Уилл упрямо мотнул головой и зажмурился. – Что ты делала у Натаниэля и почему Даниэль повёл тебя к нему?

– Мы просили помочь тебе, – скрывая явное неудовольствие от встречи, ответила Маргарет. – Просили за тебя. Даниэль сказал, что поможет, а потом неожиданно позвонил и сказал, что, кажется, он нашёл выход, но не уверен, что это сработает. Сказал, что для надёжности должна пойти и я.

Слова Маргарет доходили до Уильяма очень долго, ползли неповоротливыми черепахами и прорывались длинными уродливыми лозами сквозь окруживший Уильяма кокон. Уилл моргал, и чем дольше он прокручивал в голове слова Маргарет, тем больше они хрипели, как плёнка, и наждачкой растирались в мелкую пыль, чтобы вспыхнуть от малейшего прикосновения.

– Что… О боже, я убью Даниэля, – простонал Уилл.

– Вот что ты ввязался, Уилл?

– Мэгги, все хорошо, – Уилл сжал пальцами переносицу и сделал несколько глубоких вдохов, не глядя на сестру. – Мистер Кёниг продаёт машины, а я вызвался заниматься здоровьем его сотрудников. Сама знаешь, что техника – довольно сложная вещь и в любой момент что-то может пойти не так. А страховки у нас, сама знаешь, как люди оформляют. Даже если они перепишут свой долг на детей и внуков, это все равно не покроет стоимости их приёма в больнице.

– С каких пор ты стал таким заботливым? – с усмешкой съехидничала Маргарет. – И кого ты обманываешь, Уилл? Ты только выпустился. Тебя ни один приличный… предприниматель не возьмёт быть врачом фирмы. Тем более ты хирург.

– Как ты плохо обо мне думаешь, Мэгги.

Уилл наигранно состроил обиженное выражение лица и притворно схватился за сердце, вызвав на лице Маргарет улыбку.

– Я слишком хорошо тебя знаю, – женщина покачала головой. – И я также знаю, что происходит вокруг. Уилл, скажи, что он действительно продаёт машины.

Уилл ответил Маргарет красноречивым молчанием, сказавшим за Уильяма все, что Маргарет и так уже давно подозревала. Женщина опустила взгляд, задумчиво покусывая тщательно накрашенные бордовой помадой губы. Уилл бы хотел переубедить ее, сказать, что все ее домыслы – пустое и все хорошо, но они оба прекрасно знали, что это не так. Уилл каждый день видел последствия нормальности, в которой они жили. Он уже привык не оборачиваться на звуки полицейских сирен и подавлять любопытство расспросить, что произошло. Он уже привык оглядываться на незнакомцев и выхватывать взглядом тех, от кого стоило держаться подальше.