Ложная память. Почему нельзя доверять воспоминаниям - Джулия Шоу

В ходе заключительного, четвертого эксперимента Бэтси Спэрроу получила особенно интересные результаты. В этот раз участникам сказали, что данные будут сохранены в одной из шести папок. К примеру, им сказали, что утверждение «Космический шаттл “Колумбия” потерпел катастрофу при входе в атмосферу над Техасом в феврале 2003 г.» был сохранен в папке под названием «ФАКТЫ, ДАННЫЕ, ИНФОРМАЦИЯ, ИМЕНА, ЦИФРЫ и ЗНАЧЕНИЯ». Когда позднее участники проходили тест на память, оказалось, что они лучше запомнили, где были сохранены те или иные высказывания, а не само их содержание. Кроме того, участникам было особенно трудно вспомнить и местоположение, и содержание информации. То есть если они вспоминали сам факт, то не помнили, где он хранился, и если они не могли вспомнить тот или иной факт, то называли, в какой папке он был сохранен.

Похоже, наш мозг – информационный скряга. Он выбирает ту информацию, которую проще всего запомнить, – либо сам факт, либо то, где его можно найти. Как пишет Спэрроу, «мы образовали симбиоз со своими гаджетами, постепенно превращаясь в части системы объединенных между собой элементов, которые знают больше не потому, что обладают информацией, а потому, что помнят, где ее можно найти». В качестве примера можно вспомнить телефонные номера. По данным Лаборатории Касперского, компании по производству антивирусного ПО, 50 % людей не знают наизусть телефонный номер своего возлюбленного, а 71 % не помнят номеров собственных детей, но я уверена, что все они знают, как отыскать эти номера в своем мобильном[199].

Можно предположить, что подобное привлечение сторонних ресурсов для хранения информации делает нас еще более уязвимыми для упомянутых ранее эффектов дезинформации при получении информации о произошедших ранее событиях. Однако это помогает освободить когнитивные ресурсы, чтобы запомнить другие факты, доступ к которым в дальнейшем будет получить не так просто. Мы в любой момент можем найти в посторонних источниках чье-то имя или какой-нибудь факт, при условии, что мы помним суть информации, которую нам нужно найти. Понимание того, каким образом век цифровых технологий повлиял на особенности обращения с информацией, может радикальным образом изменить наш подход к образованию.

«Возможно, люди, обучающие других, будь то университетские преподаватели, врачи или организаторы бизнес-тренингов, станут больше фокусироваться на обучении идеям и способам мышления, а не на запоминании», – полагает Спэрроу. Может быть, нам стоит меньше концентрироваться на предоставлении конкретной детальной информации, которую студенты без труда могут найти в интернете, и вместо этого обучать их критическому мышлению, чтобы, когда они все-таки зайдут в Google, они могли найти качественную информацию и должным образом ее проанализировать. Помимо того факта, что мы по-разному кодируем и запоминаем информацию в зависимости от того, сможем ли мы позднее получить к ней доступ, есть и другие особенности того, как наша растущая зависимость от интернета влияет на качество наших воспоминаний.

Вы страшнее, чем думаете

Вы знали, что посторонние люди объективнее оценивают вашу внешность, чем вы сами? И кстати, вы выглядите не настолько привлекательно, как привыкли считать. Я знаю, что с моей стороны было бы добрее не говорить вам об этом. Виной тому две причины – базовые процессы памяти и то, как мы используем современные технологии.

Давайте для начала разберемся, как в данном случае работает наша память. Если в данный момент вы не смотритесь в зеркало, то ваше восприятие собственной внешности представляет собой воспоминание. Это не только воспоминание о том, как вы в последний раз сегодня смотрели в зеркало, но и о всех предыдущих ситуациях, когда вы смотрели в зеркало и на собственные фотографии. Это значит, что, скорее всего, когда вы думаете о себе, в вашей голове возникает достаточно сложное представление о собственном лице. Но дело в том, что эта сборная солянка воспоминаний изначально обречена на провал, ведь этот образ не может существовать в реальности. Вы не можете выглядеть сегодня точно так же, как во все предыдущие дни своей жизни. Это невозможно хотя бы в силу старения, не говоря уже о временных изъянах внешности и меняющихся стилях. Из этого ясно, почему, глядя на некоторые фотографии, мы говорим: «Я здесь плохо получился!» Часто фотография кажется нам неудачной просто потому, что она не соответствует нашим представлениям о собственной внешности, нашим воспоминаниям о ней.

В 2008 г. психологи Николас Эпли из Чикагского университета и Эрин Уитчерч из Виргинского университета[200] рассказали о результатах ряда исследований, посвященных вопросу о том, насколько объективно мы оцениваем собственную внешность, опубликовав статью «Свет мой, зеркальце, скажи…». Они взяли фотографии участников и изменили их на компьютере, подогнав их лица под стандарты привлекательности или непривлекательности. Исследователи создавали множество разных версий фотографии одного и того же участника, изменяя его в разной степени.

По прошествии небольшого периода времени, от 2 до 4 недель, исследователи показали участникам получившиеся изображения, в том числе их настоящие фотографии, и попросили найти ту фотографию, которая не была изменена. Большинство участников выбрали отредактированные фотографии, на которых их лицо казалось более привлекательным на 10–40 %. Менее 25 % участников выбрали оригинальное, неизмененное фото. По всей видимости, как мужчины, так и женщины считали себя более привлекательными, чем на самом деле, и систематически выбирали фотографии, где была изображена их улучшенная версия.

А что насчет чужой внешности? Когда участников просили выбрать из ряда предложенных изображений настоящие фотографии их друзей, они проявляли те же предубеждения, что и в отношении собственной внешности. По-видимому, своих друзей мы тоже считаем более красивыми, чем они есть на самом деле. Однако этот принцип не работает, когда речь идет о незнакомых людях. Согласно результатам этого исследования, мы достаточно объективно оцениваем внешность людей, с которыми знакомы недолго. В среднем участники выбирали собственные фотографии, которые были на 13 % более привлекательными, чем их неотредактированные изображения, фотографии друзей, которые были на 10 % более привлекательными, и фотографии незнакомцев, которые были на 2,3 % более привлекательными, чем в реальности.

Эти предубеждения можно связать с идеей о том, что мы склонны считать себя лучше, чем мы есть на самом деле, о чем рассказывается в шестой главе. Или же можно было бы сказать, что, так как мы хорошо знаем себя и своих друзей, мы видим внешнее отражение внутренней красоты. Но есть и третье возможное объяснение: наше восприятие собственной внешности и внешности близких нам людей изменилось с течением времени.

На самом деле в данном случае наиболее важную роль играют не автоматические процессы памяти, а тщеславие. Мы всегда показываем людям фотографии, где мы сами и наши близкие и друзья получились хорошо, особенно тщательно отбирая фотографии для социальных сетей и официальных документов. В этом и заключается проблема – сохраняя только самые лучшие фотографии, где у нас кукольные личики, где мы очень фотогеничны, мы ухудшаем свою способность узнавать самих себя в обычные дни.