Три дня без чародея - Игорь Мерцалов

Первым ему попался вязантский торговец редкостями и древностями по имени Израэль Рев. Марух сообщил, что он везет в Дивный предметы антийских богослужений какого-то не очень приятного культа, последователей которого около тысячи лет назад все добрые люди (и нелюди) привечали, распознавая в толпе, исключительно дубьем. Этот кровожадный оргиастический культ (Марух так и сказал: «оргиастический», тут же признав, что не имеет ни малейшего представления о значении этого слова, просто повторяет сказанное Израэлем Ревом, который почему-то наотрез отказался объяснять что-либо упырю) вызвал интерес некоторых отшельников-проповедников далекого Шираза (опять-таки, Марух говорил это со слов торговца, искренне недоумевая, откуда в диком Ширазе взялись люди, способные понимать слова вроде «оргиастический» и много ли можно напроповедовать, будучи отшельником). Да, видимо, любомудрствующих отшельников оказалось в Ширазе маловато, и часть предметов так и осталась непроданной. С большим трудом Рев сбыл обрядовые одежды каким-то уединенно живущим рыболовам на берегу Каспия, выменяв на кости морского древнего чудовища, которыми можно б вызывать бури. Эти кости он пробовал продать в Итиле, но даже при добавлении к ним подробного описания обряда покупать их никто не захотел. Городская стража, по совету ханского мага, сделала Реву предупреждение, чтобы он и думать забыл о торговле. Однако купец не унимался. Чем-то, видимо, этот Израэль Рев сильно задел Маруха, о злоключениях торговца упырь рассказывал особенно подробно, даже с удовольствием.

Выйдя на след морских разбойников, прятавшихся в дельте Волги, Рев сначала весьма заинтересовал их редким товаром. Но и тут его постигла неудача. Колдун, бывший в советниках у главаря шайки, едва вникнув в детали зловещего обряда, без размышлений дал главарю совет, быть может, впервые в жизни обойдясь без многозначительных иносказаний: Израэля умертвить, кости чудовища предать морю, а на рыбацкое поселение, занимающееся богопротивными обрядами, накапать итильским жрецам. И главарь последовал совету. Израэль Рев уцелел только потому, что в этот миг наблюдавший за ним упырь помог торговцу сбежать и устроиться под вымышленным именем на один из кораблей, идущих вверх по Волге.

Записи Наума свидетельствовали, что Израэль Рев появлялся в Дивном дважды — четырнадцать и двенадцать лет назад, продавал хрустальные шары для ясновидения (не очень хорошо работавшие, если рядом не звучало ассирийское наречие, которое в наши дни и за морем не всякий мудрец знал, но красивые, редкие и потому безумно дорогие). Ясновидение ни в каком своем проявлении не относится к запретной магии, так что товар разошелся бойко, но лишь в первый раз. Во второй приезд Израэль обнаружил резкий спад спроса, но, кажется, не сильно расстроился и поехал с хрустальными шарами в Ладогу.

Однако у себя на родине (если верить, что Вязань и правда была его родиной) Израэль Рев подозревался в торговле персидскими джиннами, заключенными в обычных винных кувшинах. Кроме того, властям было достоверно известно, что именно Рев создал общину Созерцателей, основанную на каком-то невероятном вывихе ромейского единобожия. В эту общину вступали образованные юноши и девушки из богатых семей, откуда успевали вытянуть немало денег, прежде чем родители в отчаянии отказывались от заблудших чад и лишали их наследства. Созерцание почему-то стоило немалых средств, и вообще, жизнь в пустыне на лоне природы у Рева оборачивалась втрое дороже жизни в самом богатом квартале столицы. Десятки знатных семейств испытали удар, пока окружной наместник, устав дожидаться конца споров в Сенате, не разделался с общиной, напустив на нее охранный полк округа и приговорив плененных Созерцателей к пяти годам работы на виноградниках. Наконец, власти располагали свидетельствами того, что именно Израэль Рев тайно продавал чернокнижникам карты, якобы оставленные божественным Трисмегером, на которых обозначено расположение Врат Преисподней — с подробным (на двести дорогих бумажных страниц) описанием обряда их открытия.

Но во всех случаях торговец редкостями и древностями выходил сухим из воды. Все джинны, распространение которых удавалось связать с Израэлем, оказывались какими-то передержанными (хотя на печатях глиняных бутылей значились совсем недавние годы): получив свободу, они не проявляли интереса к жизни, приказы рушить и строить дворцы пропускали мимо ушей, зато охотно беседовали на философские темы. А что касается извержения вулкана Везувия на Ромейском полуострове и землетрясения, едва не погубившего портовую Ольвию, то, хотя вызвавшие эти бедствия джинны были пойманы и допрошены с пристрастием в самом Константинополе, доказать их связь с Израэлем никто не смог.

Сенат так и не решился осудить Рева за общину Созерцателей, и как-то сама собой история забылась. Наум писал, что виной тому, вероятно, крупная торговая сеть, также основанная предприимчивым купцом, от которой кормились многие сенаторы.

За карты Преисподней ему, конечно, сняли бы голову — тут за дело взялись жрецы, а они куда расторопней сенаторов и куда меньше заинтересованы в торговой сети. Но, к счастью для Израэля, все представленные в суде карты как одна оказались поддельными, следовательно, делу чернокнижия служить никак не могли. Напротив, выяснилось, что, поскольку Врата ада на этих картах располагались в очень труднодоступных местах (всегда разных), подавляющее большинство чернокнижников из похода к ним не возвращалось. Что же касается описания «отвратного для светлых и человеколюбивых богов ритуала их отверзания», Израэль Рев вообще заявил, что продавал его как сборник сказок, созданный тремя спившимися бездомными индусами, которых он по человеколюбию приютил в своем доме. Ко времени суда двое из них уже умерли от болезней печени, но третий, хоть и сбивчиво, подтвердил слова Израэля.

Около двадцати строк в конце свитка были написаны несказаной, но под ними стояла приписка: «С этим ухо держать востро — к Дивному уже давно присмотрелся, если где дело не заладится, может и к нам прийти. Людей у него по свету много».

Чтение так увлекало, что Упрям с трудом оторвался. Плохо — надо быстрее читать, выхватывая самое главное. Этот вязант с невязантским именем на вид какую-нибудь мелочовку выставит, а между делом будет искать покупателя на предмет своего «оргиастического культа». Впрочем, едва ли преуспеет — раз уж товар не пошел по обе стороны Каспия. Хотя… теперь, наверное, обманом всучить попытается. Упрям сделал в своем списке напротив Израэля Рева соответствующие пометки и стал искать сведения о других торговцах.

Бекеша и Микеша из Ладоги торговали в Дивном ледянскими оберегами довольно долго, пока десть лет назад не попытались вместе с ними продать чудинские гремушки, способные нарушить покой мертвых. От суда в Ладоге отговорились незнанием, уплатили виру и больше в Тверди не появлялись. Науму не удалось достоверно проследить их путь, но вроде бы сначала братья торговали со свеями, потом подались на юг. Дивнинский чародей полагал, что с теми же гремушками. У чуди не считалось чем-то зазорным призывать, кроме благословения предков, собственно, их духи для различных бесед, а свеи с таким колдовством еще не были знакомы и, хоть не одобряли, преступным пока что не провозгласили. О связях братьев с финнами Науму не было известно, а жаль — хорошо бы знать, что именно везли они от северян к персам. Хоть возможность была бы предположить, с какими чарами возвращаются.