Если он поддастся - Ханна Хауэлл

– И хладнокровная, – добавила баронесса. – Понимала ведь, что отправится прямо в ад на последнем вдохе.

Тут в комнату вошел Добсон.

– Где вы, Уорлоки, появляетесь, там горы трупов. – Он остановился рядом с телом. – Ваша матушка?

Брент кивнул:

– И она собиралась выстрелить мне в спину, когда Пол смертельно ранил ее. Я очень надеюсь, что вы поможете нам найти какой-нибудь способ избежать огласки этого факта.

– На память приходят все преступления, в которых она была замешана, так что мы сэкономим на плате палачу. Хорошо, я что-нибудь придумаю.

– В саду лежит тело ее любовника. Она застрелила его, потому что ему не захотелось уезжать вместе с ней.

– А вот и решение… Какой скандал! Любовная ссора между графиней и ее слугой! Она выстрелила в него, но, находясь при смерти, он выстрелил в ответ, и оба скончались. Это будет такой скандал, который даст пищу для нескончаемых слухов и толков. Нужно только немного подождать, пока мы не перенесем тело из парка в дом. Отличная идея, милорд!

– Это была идея Олимпии. Она увидела тело, когда карабкалась по стене сюда, чтобы помочь мне.

Добсон посмотрел на баронессу и нахмурился:

– О, вас ранило, миледи?

– Ранило?! – воскликнул Брент, поворачиваясь к Олимпии.

Он тотчас подбежал к ней. На ней было темно-зеленое платье, поэтому он раньше не замечал кровь у нее на плече. Но сейчас он видел растекающееся кровавое пятно.

– Почему ты ничего не сказала? – возмутился Брент. Потом разорвал рукав платья, чтобы осмотреть рану.

– Твоя мать умирала, и ей хотелось поделиться с тобой своими тайнами. – Олимпия поморщилась, когда он осторожно отодвинул ее от стены, чтобы убедиться, что пуля прошла насквозь. – Я подумала, что ты узнаешь что-нибудь важное, но она так и осталась мелочной и ограниченной до самого конца.

– Нужно отвезти тебя домой и показать доктору.

– Вы можете идти? – спросил Добсон.

– Я понесу ее, – заявил Брент.

– Будет лучше, если миледи сама выйдет из дома, – возразил Добсон. – Так мы избежим слухов. Избежим, если никто не узнает, что ее ранили.

В этом предложении был смысл, но Брент все-таки настоял на том, что донесет ее хотя бы до входной двери. Потом, на улице, он взял баронессу под руку и помог дойти до экипажа. Приказав кучеру отвезти их в Уоррен, он усадил ее в карету и сам устроился рядом.

– До сих пор не могу поверить, что ты взобралась по стене до окна, – сказал он, когда карета тронулась.

Она промолчала. Брент посмотрел на нее – и вздрогнул. Олимпия была без сознания, лицо же стало белым как снег. Высунувшись из окна, граф крикнул кучеру, чтобы гнал как можно быстрее. Потом привлек Олимпию к себе, чтобы облегчить тряску, хотя понимал, что сейчас она не чувствовала боли.

– Только не умирай, – шептал он, уткнувшись в ее волосы. – Не смей! Я вытащу Пенелопу из постели. Пусть приедет и проследит, чтобы душа не покинула тебя. А я буду ругаться так, что у тебя уши покраснеют. Пожалуйста, Олимпия, не смей умирать!

Брент нервно вышагивал перед дверью в спальню Олимпии. Едва он осторожно уложил ее на кровать, как Энид и Мэри выгнали его из комнаты. И вскоре начали собираться люди. Большинство оставалось внизу, но некоторые поднимались наверх, где их впускали в спальню. Там уже были Стивен и доктор Прайн. И еще – Септимус Вон. Только ему, Бренту, было отказано в доступе.

– Может, спустимся вниз и выпьем?

Брент обернулся и увидел мужчину, явно принадлежавшего к семейству Уорлок. У него были глаза Олимпии, только более темной синевы. Очевидно, все Уорлоки и Воны собирались, чтобы узнать о самочувствии своей пострадавшей родственницы.

– Они не пускают меня к ней, – пожаловался Брент.

– Это пока. А я Орсон, кузен Олимпии.

– Я понял, что вы родственник. У вас внешность Уорлоков.

– Да? Надеюсь, это к лучшему. – Орсон взял графа под руку и увлек к лестнице. – Пойдемте выпьем. Они вам скажут, когда к ней будет можно. Там сейчас Септимус, Стивен, доктор Прайн и все остальные плюс Энид и эта маленькая служанка – в общем, чересчур многолюдно.

– Она потеряла много крови, – со вздохом прошептал граф.

– С ней все будет в порядке.

– Вы знаете это совершенно точно?

– Нет, просто чувствую, что так и будет. Вообще-то я не видел ее. Однако Хлоя и Алетея – наши кузины – уже дали знать, что все будет в норме. Они осмотрели Олимпию. Им было заранее известно, что она пострадает, но наша семья разбросана по разным местам, поэтому мы не смогли собраться вовремя, чтобы предотвратить несчастье.

– Эштон и Пенелопа прислали ее братьев. А я сначала подумал, что это Олимпия позвала их. – Брент смотрел по сторонам на собравшихся людей, пока Орсон вел его в гостиную. – Похоже, тут многие из тех, кто помог добыть нужные нам сведения.

Уже в гостиной Орсон протянул ему стакан с бренди.

– Мы большие специалисты по этой части. Потому-то нас тут так много. И вообще мы не теряем друг друга из виду. Хотя, к сожалению, живем в разных местах, так что не всегда можем остановить несчастье или предугадать его. Или же предугадать приезд… вот его. – Орсон тихо выругался и повернулся к двери гостиной.

Брент почувствовал, как волосы у него встали дыбом, и непроизвольно пригладил их. Затем посмотрел туда, куда были устремлены все взгляды, и увидел в дверном проеме высокого черноволосого человека. Вошедший пристально посмотрел на Брента, и ему пришлось побороть в себе желание сделать шаг назад.

– Значит, вы тот самый, кто подставил мою сестру под пулю. – Мужчина сделал несколько широких шагов и остановился перед Брентом.

«Это Аретас Уорлок, недавно взявший в жены дочь герцога», – подумал Брент, глядя в темно-синие глаза. Его охватило желание признаться во всем, но тут Орсон выставил руку перед глазами Брента, и желание выложить все начистоту вдруг исчезло.

– Этого можно не делать, Аретас. Тут нет никаких тайн, и ты это знаешь, – сказал Орсон.

– Но моя сестра ранена, кузен. У меня есть право узнать, что произошло.

Вспомнив, что Эштон говорил про дядю своей жены, Брент со вздохом проговорил:

– Можно было бы просто спросить. – Он отхлебнул бренди. – Моя мать стреляла в нее. Олимпия поняла, что мать хотела убить меня, поэтому поднялась по стене дома к окну. Когда же перелезала через подоконник, зацепилась за него юбкой. Мать услышала треск материи, повернулась и выстрелила в нее. К сожалению, ваша сестра решила скрыть ранение, чтобы позволить моей матери, которую уже сразил выстрел Пола, на пороге смерти признаться еще в каких-нибудь своих грязных делах. Ни одно из них не стоило того, чтобы ваша сестра истекала кровью в углу комнаты. Именно это я и собираюсь сказать Олимпии, если меня пропустят к ней.