Честь горца - Ханна Хауэлл

– Да мне и самой не очень-то понятно, – наконец ответила она. – Вашель похож на моего мужа. Похож настолько, что я даже испугалась, что увидела привидение.

Найджел сдвинул брови. Новость заставила его насторожиться. Хотя он видел Вашеля мельком и сквозь туман ярости, но все равно отметил, как тот красив. Мысленно выругав себя, он отбросил ревность в сторону. Все Дево могли быть писаными красавцами, но это – снаружи. Внутри они были самыми отъявленными мерзавцами, которые принесли Жизели только боль и унижения. Никто не знал этого лучше, чем сама Жизель. Так что тот красавец вряд ли мог покорить ее.

– От этого все, должно быть, стало только тяжелее. – Он поглаживал ее, проводя рукой вверх и вниз.

– Так и было, – шепнула она и набрала в грудь воздуха, чтобы успокоиться. – От этого все стало много хуже, чем можно было предположить. Да, Вашель как две капли воды похож на мужа. Но если жестокость Мишеля была спонтанной и граничила с безумием, то другой действует холодно и расчетливо. Вашель не теряет разума в гневе. Он тщательно обдумывает свои поступки, и, мне кажется, получает от них удовольствие. Он собирался подержать меня в замке, попользоваться мной, а потом, когда надоем, отправить меня на виселицу.

Найджел еще раз пожалел, что не прикончил эту сволочь.

– Жорж говорил то же самое, но мне не хотелось в это верить. Теперь все закончилось, моя прекрасная французская роза. Выбрось его из головы.

– Хотелось бы, только Вашель Дево не из тех людей, которые легко забываются. Найджел, он самый настоящий дьявол. Я думаю, он ненормальный. Это какая-то пугающая ненормальность, от которой содрогается душа. Но вид у него вполне здравый. И он очень умный человек.

– Значит, тебе от него не отмыться.

Жизель улыбнулась его проницательности и молча уступила, когда Найджел привычным движением потянул шнурки сорочки, развязывая их.

– Да, я пыталась смыть с себя его прикосновения. Точно так же я делала, когда муж дотрагивался до меня. Они смешались в моей бедной голове. Мною как будто тоже овладело безумие. Вдруг захотелось содрать с себя кожу там, где он касался меня. В замке у мужа служанки всегда останавливали меня, чтобы я не разодрала себя до крови. Сегодня эта участь досталась тебе, за что приношу свои извинения.

– Тут не за что извиняться.

– Нет, есть. Мои заботы не должны касаться тебя. Последствия того, что эти люди сделали со мной, – тоже.

Найджел понимал, что на словах невозможно объяснить, почему он не может оставаться в стороне. Поэтому взял и просто поцеловал, пытаясь передать в поцелуе всю нежность, которую испытывал к ней. Он знал, что ей не нужны его душевные силы. Ее собственных хватало в избытке. Он знал, что не может облегчить ей душевные раны, сможет только понять ее. Желание понять он постарался выразить в том, как прикасался к ней.

Любить ее здесь и сейчас – вот чего ему хотелось до боли. Любить так, чтобы она забыла, как до нее дотрагивался Вашель, чтобы стереть с нее все отметины, которые тот оставил. Ему нужен был этот акт обладания, как зверю в лесу нужно метить свою территорию. Он хотел, чтобы ее кожа вновь несла на себе его запах. Но еще ему хотелось, чтобы она запомнила его нежность, его ласки и не думала, что все мужчины похожи на Дево. Это знание ей потребуется, если когда-нибудь придется снова бороться со своими темными воспоминаниями.

Он осторожно просунул ей руку под сорочку. Жизель не стала останавливать его, даже не напряглась, когда он начал ласкать ее грудь. Найджел вздохнул с облегчением. Вашель не смог убить в ней страсть, не смог заставить испытывать стыд от прикосновений. С его стороны это был эгоизм чистейшей воды, признался он себе. Потому что было страшно представить, что для него пропадет возможность вновь насладиться ею. Рука об руку с эгоизмом шла радость от того, что Жизель пострадала не так серьезно, как он боялся. Она не заслуживала такой участи.

– У меня в голове не укладывается, как твои родители могли отдать тебя в такую семью. – Он стянул с нее сорочку. – Не могу поверить, что никто не догадывался, что все Дево – ненормальные.

– Мне тоже так кажется, они ненормальные, – согласилась она и улыбнулась, когда он начал стаскивать с себя одежду. – Мои родители давно умерли, упокой Господь их души! Свадебным договором занимались мои опекуны – престарелый дядя и один дальний кузен. – Жизель раскрыла ему объятия. – Меня растила бабушка, но она тоже умерла до того, как это несчастье свалилось на меня. Мне кажется, что ни родители, ни бабушка не допустили бы такого брака, если бы были живы. По крайней мере они пришли бы мне на помощь, когда истинная сущность Мишеля открылась. Откровенно говоря, я начинаю думать, что путь, который мне пришлось пройти, был предназначен мне с рождения. – Она только пожала плечами, когда Найджел с сомнением посмотрел на нее. – Юноша, с которым я сначала была помолвлена, умер очень рано, а родители не успели договориться о другом браке и тоже умерли. Еще одну помолвку организовали опекуны, но того человека убил какой-то ревнивый муж. Мои опекуны не знали, что делать, и тут Мишель увидел меня при дворе короля и отправился к ним. Не только опекуны, все мои родственники были на седьмом небе от счастья. На меня посмотрели, предложили цену и купили, прежде чем я смогла хоть что-нибудь сообразить.

– Такую ошибку ничем не исправить. Но сейчас твоя родня уже поняла, в чем она была не права, и собирается помочь тебе. Может, хоть это разбавит твою горечь.

– Хотелось бы надеяться. – Она обвилась вокруг него. – А теперь, мой благородный шотландский рыцарь, вы так и будете продолжать расспрашивать меня о моей семье и моих заботах?

Жизель не могла не удивляться тому, с каким жаром ей хотелось, чтобы Найджел любил ее сейчас. После того, что приключилось, она должна была бы сторониться мужчин, хотя бы на время, пока не пройдет страх, который вселил в нее Вашель. Она потерлась о Найджела, без слов подбадривая его, и сообразила, что на этот раз ее желание вызвано исключительно эгоистическими соображениями. Жизель не сомневалась: стоит Найджелу прикоснуться к ней, как она выкинет из памяти воспоминания о холодных, мягких руках Вашеля на своей коже. Стоит ей почувствовать, как чистый аромат Найджела облекает ее со всех сторон, она перестанет ощущать остатки духов Вашеля. И в памяти отложится, что не все мужчины бессердечные, бездушные твари, как Дево, что страсть совсем не означает насилие и боль.

Найджел любил ее не торопясь, наслаждаясь. Жизель пылко возвращала ему каждый поцелуй, впитывая каждое прикосновение. С жадностью и отчаянием она вскрикнула и приняла его в себя, а достигнув пика, задрожала всем телом. Найджел застонал в момент высшего наслаждения и рухнул ей на руки, Жизель обхватила и прижала его к себе, словно боясь отпустить от себя, и когда через какое-то время он попытался отодвинуться, протестующе замычала.

– Теперь тебе лучше? – спросил он, укутывая себя и ее одеялом от ночной прохлады.

Свернувшись калачиком, в тепле она расслабленно улыбнулась. Ее должно было по-настоящему тревожить, что этот мужчина так хорошо знает ее, так легко угадывает мысли и настроения. Должно было, но не тревожило. Для нее это было проявлением их близости. В его присутствии ей было комфортно. Жизель знала, что может поделиться с ним чем угодно, и он поймет ее, даже если у нее не найдется нужных слов, чтобы описать, что она чувствует. Единственное, что серьезно беспокоило ее, так это страх того, что он сумеет заглянуть в глубины ее сердца и откроет, как сильно она любит его. Вот этого ей не хотелось. Оставалось надеяться, что ему хватит благородства не воспользоваться этим знанием, держа в своих ладонях ее сердце, в особенности если он не сможет откликнуться на ее чувства.