Опасная седина монет - Валерий Пушной

— Бомжуешь? — увидав изможденное лицо Елены и одежду с чужого плеча, громко спросил охранник в черной куртке, тараща черные глаза и преграждая путь.

— Мне нужен Корозов! — поморщившись, сказала она, придерживая полы халата, чтобы они не расходились и не открывали ее голого тела.

— Тебе поп нужен! — насмешливо присвистнул охранник. — Чтобы грехи замаливать!

— Пропусти, он правда мне нужен, — проглотив обиду, тихо попросила девушка.

Но охранник, раскинув руки, отодвинул ее назад к двери:

— Убирайся, нет здесь хозяина!

Неожиданно резво оттолкнув парня, девушка пробежала вперед. Тот кинулся за нею, и между ними началась возня. Елена громко, на весь торговый зал завизжала, стала размахивать кулаками, не даваясь охраннику. На крик подбежали продавцы и директриса. Откуда-то вынырнул второй охранник в такой же черной куртке и носом картошкой.

— Сумасшедшая какая-то! Хозяина требует! — пояснил черноглазый, пытаясь удержать девушку. Впопыхах он хватал ее за халат, но она всякий раз выворачивалась.

— Не трогайте меня! — кричала. — Позвоните Корозову, сообщите ему, что он мне нужен! Он меня знает!

Переглянувшись между собой и с продавцами в кремовых униформах, сбившимися в кучку неподалеку, охранники повернули лица к директрисе. Та, женщина средних лет, с серьезным ухоженным лицом, в желтом топе и красной юбке, смотрела на Елену недоверчиво:

— Говоришь, Корозов тебя знает? И кто же ты такая?

Более ровным голосом, утихая, сообразив, что видит перед собой старшую в этом магазине, девушка ответила:

— Да не суди ты по одежде, которая на мне, она не моя!

— Это я хорошо вижу, — согласилась директриса.

— Не тяни время! — снова повысила голос Елена. — Корозова убить хотят!

На секунду опешив, директриса растерянно отступила, окинула всех озадаченным взором и распорядилась черноглазому охраннику:

— Позвони Исаю! — а второму, с носом-картошкой, сказала, показав на Елену: — Побудь с нею!

Подхватив девушку под локоть, охранник отвел ее в небольшое подсобное помещение, где стояли какие-то шкафчики, ведра, веники, совки, поломоечная машина. Усадил на единственный стул возле стены. Она прижалась к спинке стула, спрятав подбородок в воротник халата. Светильник под потолком бил ярким светом по глазам. Девушка прикрыла их. Охранник стоял у двери. Посматривая на нее, проворчал:

— Смотри: если соврала — бежать некуда. Разговор короткий.

Разговаривать девушке не хотелось. Просто не было настроения. Она все сказала. Добавить было нечего. Да и не к чему. Но на душе было спокойно. Она нашла выход из положения. Страх перед Кагоскиным отошел на второй план. В квартире теперь ей появляться ни к чему. Телефон Исая не нужен. Он сам сейчас приедет. Кое-какие вещи там остались. Да и черт с ними. Пускай достанутся Кагоскину. Тот наверняка скоро будет в квартире. Но пока, кажется, пронесло. А на дальнейшее загадывать не хотела. Разумеется, Кагоскин не остановится, пока не найдет ее. Придется что-то придумать. Но сейчас голова отдыхала, мозг расслабился.

Времени прошло немного, Исай приехал быстро. Известие о том, что в магазин ворвалась какая-то заполошная бомжиха и кричит во все горло, что Корозова хотят убить, мгновенно сорвало его с места. Сунул за пояс под джинсовую куртку травмат, прыгнул в машину и погнал по адресу. Быстро войдя в подсобку, узнал Елену, озадачившись ее изможденным видом и одеянием с чужого плеча.

В свою очередь Елена, увидав его, обрадовалась. Вскочила на ноги и, неожиданно для себя, бросилась ему на шею, как будто встретила близкого человека:

— Я тебя искала, но не могла тебе позвонить — номера телефона нет! Меня чуть не убили!

Смущенно почесывая затылок, охранник закряхтел возле двери, открывая ее.

— Ты почему в таком виде? — спросил Исай. — Рассказывай, что случилось?

— Вот что случилось! — сказала зло Елена, отстраняясь от него, распахивая халат и показывая тело в синяках. — Видишь, что они со мной сделали?

Увидав голое тело девушки, охранник почесал за ухом и выскользнул за дверь.

Опять запахнувшись, девушка вновь прижалась к Исаю. Все напряжение последних дней выплеснулось из нее слезами. Тело затряслось от рыданий. Она стала жалкой и беззащитной. Парень попытался утихомирить, но девушка еще сильнее стала реветь, прижиматься к нему и тереться носом о его куртку. Он ждал, когда истерика пройдет, гладил по плечу, приговаривая:

— Ничего не бойся. Все позади.

Наконец эмоциональный взрыв прошел, Елена полами огромного халата вытерла слезы, снова села на стул и, не пряча красные воспаленные глаза, рассказала Исаю все по порядку.

Информация о Дусеве была избыточной, значительно больше, чем он ожидал получить от девушки. Это была удача. Кроме этого, услышал о Кагоскине. А еще Елена упомянула, что Папа в экстазе почему-то называл ее Александрой.

Выйдя из подсобки, они прошли в кабинет директрисы. Небольшой, но уютно, со вкусом обставленный. Все на своем месте, и ничего лишнего для рабочей обстановки. Директриса сидела за столом, вопросительно подняв глаза. Исай попросил ее, подтолкнув Елену вперед себя:

— Надо девушку приодеть. Подбери сама без нее. Ей светиться в таком виде, сама понимаешь, не стоит. Она полезное дело сделала, приодень поприличнее, чтобы как из журнала мод. Я вечерком заеду за вещами.

— Сделаю, Исай, — ответила директриса. — Какой размер? — спросила у девушки.

— Сорок четвертый, — ответила та.

— Пошли! — сказал ей Исай, открывая дверь.

Вздрогнув, Елена поспешила за ним.

В таком виде везти девушку к Глебу Исай не стал. Завернул к себе домой. Быстро провел по двум комнатам, достал из шкафа простыню с покрывалом для сна и положил на диван в зале, показал ванную, туалет, кухню, похлопал дверцами шкафчиков, открыл холодильник, показывая посуду и продукты. Предупредил, выходя из квартиры:

— Сиди, не высовывайся! Найдешь сама все, что надо. Помойся, поешь и ложись спать до завтра! Тебе надо выспаться и привести себя в божеский вид! А завтра решим все остальное.

После того, как Исай вышел и запер дверь, Елена сбросила с себя халат, села на стул в кухне и ощутила такую неимоверную усталость в теле и тяжесть в душе, что кухня и стол, за которым сидела, перед глазами закачались. Однако нашла в себе силы подняться и пройти в ванную. Следовало смыть с себя всю грязь, которая, казалось ей, осталась от прикосновений последних клиентов и как коростой покрыла ее кожу. Может быть, впервые в жизни почувствовала себя униженной не потому, что спала с ними, а потому что была шлюхой.

Дрожь омерзения пронизала тело.

После ванной, как подкошенная, свалилась на диван и мгновенно заснула. Теперь ее невозможно было разбудить даже из пушки.