Ленин в 1917 году - Сергей Кремлев

Мелкая политическая дрянь — Фёдор Дан красовался на трибуне ЦИК в Таврическом дворце — бывшей резиденции Государственной думы. Политический же гений Ленин считал звёзды на чердаке сарая в рабочем посёлке. Но оказывается, с чердака порой виднее, чем с трибуны Таврического дворца…

Правда, лишь в том случае, если с чердака смотрит Ленин.

И всё же «командный пункт» это был не очень удобный — надо было вести переписку, налаживать курьерскую связь, и регулярное появление новых людей в небольшом посёлке было не очень надёжным, вызывало подозрения… Начались досужие расспросы — кто, да зачем, да почему?

Приходилось перебираться от населённых мест подальше — в шалаш за озером Разлив. В этих местах у Емельянова был покос, и Ленин устроился там под видом косца, живя в шалаше одно время с Зиновьевым.

С ПЕРЕМЕЩЕНИЕМ в шалаш «звёздный» уровень жилища Ленина ещё более повысился — если чердак сарая Емельянова можно было назвать отелем «сотни звёзд», то теперь он проживал в своего рода «отеле» «трёх тысяч звёзд», поскольку именно столько их можно насчитать на небе в безоблачную августовскую ночь…

Он по-прежнему много писал, но, кроме отвлечения на текущие статьи и письма, работал в Разливе над своим новым крупным трудом — книгой «Государство и революция»… Крупным не по объёму — объём как раз оказался невелик, а по социальному потенциалу.

Как читатель, очевидно, помнит, накануне ухода в подполье Ленин писал Каменеву: «Если меня укокошат, прошу издать мою тетрадку: «Марксизм о государстве» (застряла в Стокгольме). Синяя обложка, переплетённая…» Теперь он попросил доставить ему в Разлив эту убористо исписанную тетрадь в 48 страниц, где были выписаны цитаты из Маркса, Энгельса, Каутского, Паннекука, Бернштейна, с собственными замечаниями, обобщениями и выводами и продолжил работу, начатую ещё зимой 1916–1917 года в Швейцарии.

Изучение ленинского труда «Государство и революция» входило в обязательный курс общественных наук во всех советских вузах. И в брежневские времена этот труд казался большинству весьма скучным: что там — дела́ давно минувших дней! Сегодня же знакомство со многими местами ленинской книги, возможно, стало бы для многих думающих или хотя бы пытающихся думать молодых людей откровением.

В чём же отыскивается причина былого безразличия и нынешнего потенциального интереса к одним и тем же идеям?

Причина безразличия крылась в том, что развитая брежневщина усилиями агентов влияния Запада оказалась периодом роста массового материального благосостояния, но в то же время периодом исторического безвременья. А сегодня то, о чём когда-то писал Ленин, вновь стало исторически и социально актуальным, то есть обращённым во вполне возможное наше будущее…

Например, говоря о государственном управлении, Ленин в 1917 году заявлял, что при современном развитии общества и на базе современной техники коммуникаций у функций государственного управления «можно (и до́лжно) отнять всякую тень чего-либо привилегированного, «начальственного»…»

Ленин писал:

«Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной «заработной плате рабочего»… служат мостиком, ведущим от капитализма к социализму».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 33, с. 44.)

Введение этого принципа в жизнь даже капиталистической РФ могло бы и сегодня стать мостиком к новому социализму. Причём надо подчеркнуть, что Ленин имел в виду уравнивание с рабочей зарплатой жалованья должностных лиц, то есть — государственных чиновников, а не специалистов (учёных, инженеров, экспертов и т. д.)!

А как верно Ленин определил ситуацию с парламентами:

«Выход из парламентаризма, конечно, не в уничтожении представительных учреждений и выборности, а в превращении представительных учреждений из говорилен в «работающие» учреждения…

Посмотрите на любую парламентскую страну, от Америки до Швейцарии: настоящую «государственную» работу делают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надувать «простонародье»…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 33, с. 46.)

И здесь есть над чем подумать уже нам, через 100 лет после того, как эта мысль была высказана впервые.

А вот как Ленин, которого обвиняют в «проповеди уравниловки», смотрел на этот вопрос в действительности. Цитируя Маркса, а затем поясняя и развивая его мысли, Ленин заявлял:

«…отдельные люди не равны: один сильнее, другой слабее; один женат, другой нет; у одного больше детей, у другого меньше, и т. д.

…Справедливости и равенства, следовательно, первая фаза коммунизма (социализм. — С.К.) дать ещё не может: различия в богатстве останутся, и различия несправедливые, но невозможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить средства производства, фабрики, машины, землю и прочее в частную собственность…

Вульгарные экономисты, в том числе буржуазные профессора, постоянно упрекают социалистов, будто они забывают о неравенстве людей и «мечтают» уничтожить это неравенство. Такой упрёк, как видим, доказывает только крайнее невежество гг. буржуазных идеологов».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 33, с. 93.)

Со времени, когда это было написано, прошло сто лет, семьдесят четыре из которых пришлось в России на советский период. И нынешние гг. буржуазные идеологи из столичной Высшей школы экономики, из буржуазных российских экономических институтов и т. д. все — все без исключения, будучи во время оно студентами советских вузов, изучали работы Ленина. Так что сегодня надо говорить уже не о крайнем их невежестве, а о крайне подлом замалчивании ими идей Ленина и о подлой клевете на него.

Важно для нашего будущего освоение и ещё одной идеи Ленина. Он предупреждал, что любое государство — это аппарат принуждения и подавления. Вопрос лишь в том, кто и к чему принуждает! В буржуазном государстве элитное меньшинство принуждает трудящееся большинство к принятию привилегий Элиты, а в социалистическом государстве вначале подавляется сопротивление имущей Элиты, а затем трудящееся большинство принуждает тех, кто не желает жить интересами общества, к подчинению интересам большинства.

Ленин проводил раз за разом и мысль о том (не забудем, что это было лето 1917 года), что переход к социализму возможен лишь при поголовном вооружении народа, взявшего дело учёта и контроля над общественным производством в свои руки.

Ленин напоминал, что Энгельс издевался над нелепостью соединения слов «свобода» и «государство», и резюмировал (ПСС, т. 33, с. 95): «Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства».

А что будет?

А будет доброе согласие — как в хорошей большой семье, когда все проблемы решаются с честным учётом интересов всех членов семьи. Добиться этого непросто даже в семье, а тем более — в обществе. Но это возможно, утверждал Ленин, если люди, во-первых, захотят жить без господ, а во-вторых, захотят быть развитыми, образованными и научатся быть людьми, то есть — научатся управлять сами собой и, в итоге, обществом: